Страница 50 из 66
Рон дни и ночи терялся в догадках, кто же так его подставил, кто удумал такую пакость. В конце концов ему пришлось встретиться с девушками и еще раз рассмотреть фотографии.
По фотографиям Кристал все стало ясно.
На некоторых он был сфотографирован у себя дома. Только один человек достаточно часто бывал у него дома, чтобы сделать эти фото. На одном из них он даже заметил ее плащ, брошенный на спинку стула.
Он не мог взять в толк, зачем это ей понадобилось, но точно знал одно: он еще заставит ее пожалеть.
Рон несколько недель раздумывал, как ему отыграться. Наконец, однажды вечером план сложился. Отличный вариант, он даже засмеялся вслух от удовольствия.
В эту игру можно играть и вдвоем.
Она свое получит.
Оливия
№4
Увидев Эда и Амелию после той ночи с Полом, я даже смотреть на них не могла.
В итоге мы оказались с ним в постели, брат Эда и я. Привлекательный мужчина, но истинная причина — по крайней мере, для меня — несколько джин-тоников после кофе и мучительная обида на Рона. И вот я с Полом, в номере его двухзвездочного отеля со старыми полосатыми занавесками, истоптанным ковролином и грязноватым потолком. Кровать скрипела пружинами, простыни царапали кожу, а я чуть не плакала, вспоминая о своем молодом любовнике. Все бы отдала, чтобы снова быть с ним, чтобы выбросить из головы предательски рисуемые воображением эротические сцены с ним и Крисси Хеннесси в главных ролях.
Пол, как истинный джентльмен, вскипятил чайник, хоть он и грелся целую вечность, заварил чай и присел ко мне на край постели, а я продолжила расспросы, начатые еще в баре.
— У папы, конечно, был рак, он умирал. Тут не поспоришь. Но он бы еще мог прожить несколько месяцев или год. Эду бы вполне хватило времени, чтобы уговорить отца изменить завещание, но нет, ему хотелось ускорить события. Родного отца! Примчался к умирающему, сразу же изолировал его от всех родственников, чтобы он отписал все Эду, а потом — знаешь, что он сделал? — он его убил.
— Что?
Наверное, я уже ожидала услышать что-то подобное, разговор двигался в этом направлении. Но когда Пол рассказывал эту историю в баре, я предположила, что Эд и Амелия просто плохо ухаживали за больным. Что они дали старику умереть. У меня и мысли такой не возникало, что они могли помочь ему отправиться на тот свет.
Вот это шок — хоть стой, хоть падай. Эд и Амелия, мои лучшие друзья. Эд и Амелия, мои лучшие друзья — убийцы.
— Ну да. Они его убили. Полиция начала расследование, все как положено. Следователь, который вел дело, сказал мне, буквально: «Я знаю, это они». Но им ничего не удалось доказать. Не смогли найти никаких улик. Вот такие у тебя соседи, Оливия. Родного отца убили.
После его рассказа я и думать забыла про Рона. Оставалась единственная мысль: эту парочку надо наказать.
Рон
№7
Когда Рон пришел к Оливии вечером второго марта, она встретила его холодно. Отпускала ядовитые замечания насчет того, что он исчез и избегает ее общества.
Он наговорил ей с три короба: дескать, на работе завал, чудовищный стресс. Даже упомянул, между прочим, что на личном фронте возникли проблемы — с бывшей, чтобы посмотреть, как она отреагирует.
Эта подлая корова и бровью не повела.
Рон давился ужином из ресторана, который сам же и принес, не чувствуя вкуса, вливал в себя кислое вино, расточал улыбки и изо всех сил пытался смягчить сердце хозяйки. Он полностью отключил эмоции и уламывал ее, как еще никогда никого не уламывал.
Притворяться оказалось не так легко. Теперь Оливия предстала перед ним в другом свете, и ему бросались в глаза все недостатки и изъяны, на которые он раньше не обращал внимания. Стал заметен ее возраст. Морщинки вокруг рта, дряблая кожа на шее. И злобный огонек в невыразительных глазах.
Наконец она начала расслабляться. После первой бутылки они уже вовсю смеялись. После второй перешли к поцелуям.
Ему никак не удавалось возбудиться, но он только рассмеялся и списал все на алкоголь. Тем не менее, в общем и целом, это было его лучшее в жизни выступление.
Когда он начал снимать с нее одежду, она хотела лечь на спину. Он покачал головой и цокнул языком.
— Нет-нет, давай сзади, — сказал он. — Со спины ты такая сексуальная.
Как только все кончилось, он схватил телефон и защелкал камерой.
Оливия оглянулась. Когда она увидела, чем он занят, ее улыбка погасла.
— Просто пара фоточек для семейного альбома, — пояснил он.
Она взвизгнула, развернулась и в ужасе оттолкнула его.
— Рон, ну прекрати уже, — сказала она. Она еще не вполне понимала, что происходит, надеялась, что это шутка.
Но в глубине души она уже знала, что шутки закончились. Подсказывала нечистая совесть.
— Ну вот, Оливия, это просто на всякий случай; понятия не имею, есть ли у тебя бывшие, которым я мог бы послать эти фотки, — сказал он, вставая. Он сунул телефон в один карман, ее трусики в другой и застегнул брюки. — Похоже, у тебя серьезный напряг с друзьями и любовниками. Но, в общем, не все ли равно. Предупреждаю, если еще раз пошлешь мою фотографию кому-то из моих бывших, я развешу эту фотосессию по всему интернету и выставлю твои труселя на аукцион в придачу. Да, возможно, меня потом арестуют, может быть, даже посадят. Но оно того стоит, чтобы посмотреть на твою физиономию, после того как ты предстанешь миру во всей красе.
Она тут же бросилась на него. Вцепилась в брюки, пыталась выцарапать телефон. Оливия была не робкого десятка, спору нет.
Но он оказался сильнее.
Поняв, что побеждена, она заплакала, и Рон ощутил укол совести. Он же не подонок. Конечно, он и не думал вывешивать где-то эти фото или кому-то их показывать. Не стоит того, себе дороже. Но ей-то откуда знать.
Надо ее проучить. И защититься. Главное, дать ей понять, на что он способен.
Останься она в живых, он бы сказал ей когда-нибудь, что между ними все кончено. Как знать, может быть, она объяснила бы тогда, для чего ей понадобилось рассылать эти фото. Возможно, они бы даже помирились, хотя это уже вряд ли.
В любом случае теперь все равно. Она мертва.
А ведь он предупреждал ее — оставь меня в покое. Но Оливия не умела останавливаться.
Эмма
Прекрасное утро. Новый день.
Вчерашний вечер прошел на ура.
Уже сам факт, что Фрэнк пригласил ее выпить, означал, что регламент полетел к черту (неписаный регламент, который он явно установил для себя).
Видел бы он себя со стороны, когда она предложила пойти в хипстерский бар у себя в комплексе! Джейсон, бармен, предложил Фрэнку красный эль, и Эмма поняла, что Фрэнк никогда еще не опускался до экспериментов с модным крафтовым пивом. Она решила, что после первого стакана он пойдет на попятную и закажет «Гиннесс».
Но нет. События развивались совершенно иначе, чем она ожидала.
В час ночи ей пришлось вызвать такси, чтобы отправить Фрэнка домой. Они пьянствовали шесть часов подряд. Точнее, Фрэнк пьянствовал. Эмма около одиннадцати перешла на воду, помня, что завтра придется появиться на работе, несмотря на воскресенье. Она посоветовала Фрэнку последовать своему примеру, но тот предложил повысить градус.
Повысить градус!
Джейсон помог ей загрузить Фрэнка в такси. По дороге к машине Фрэнк распевал «Цепь» Флитвуд-Мак, аккомпанируя себе на губах. Они продолжали наслаждаться концертом через опущенное стекло машины, пока водитель выезжал с парковки.
Теперь Эмма ехала за ним, чтобы отвезти на работу. Несмотря на ранний час, голова была свежая, и она чувствовала себя отдохнувшей и довольной жизнью. Она вставила диск с песнями Флитвуд-Мак в проигрыватель, чтобы приободрить старшего товарища, и прибавила громкость, так что музыка заглушила гудение кондиционера.
В девять утра позвонила Элисон Дэли и сразу начала извиняться за воскресный звонок. Эмма успокоила ее — следователям не положены выходные, пока идет расследование дела (хотя она планировала на сегодня короткий день, а Фрэнк вообще вряд ли что-то планировал).