Страница 66 из 66
Нет, только не самоубийство. Дура я, что ли?
Мне уже не хотелось понравиться соседям. Пыталась с ними по-хорошему, никакого толку.
Я их проучу. Они заплатят за все.
Мой план заключался в том, чтобы представить дело так, будто кто-то из них пытался инсценировать несчастный случай со мной. Не просто сделать мне какую-то гадость, а убить меня.
Тут-то и начнется потеха! Появится полиция, начнет всех допрашивать. Начнет копаться в делах этих моих респектабельных безупречных соседей, будет расспрашивать, кто что мне говорил, кто со мной ссорился, кто угрожал мне и почему. Переворошат все их тщательно запрятанное грязное белье.
План созрел, но я пока не знала точно, когда привести его в действие.
И тут, второго марта, ко мне зашел Рон.
Мне уже было показалось, что у нас снова все наладится. Чуть не разрыдалась от облегчения. И тут он выкинул свой трюк с камерой. Он меня прямо убил, растоптал. Я хотела, чтобы он извинился. Хотела, чтобы он молил о прощении и сам простил меня.
И тут меня осенило: может, так даже лучше! Ведь если я чуть не погибну — он же не сможет по-прежнему на меня злиться? Он же тоже почувствует себя виноватым? Когда человек едва спасся от смерти, разве это не искупает все прежнее?
Я решила действовать уже на следующий день.
Визит Эда окончательно решил дело. Выяснилось, что Миллеры вечером уезжают, стало быть, откладывать дальше нельзя. Мне хотелось, чтобы именно эта парочка почувствовала себя виноватой и чтобы ими занялась полиция. Ведь это же их фишка — убить человека и обставить все так, будто это самоубийство.
Итак. Да, понимаю, я вела себя не слишком разумно. Даже, пожалуй, отчаянно.
Но попробуйте поставить себя на мое место. Что мне оставалось делать? Я заперта в поселке со всеми этими людьми, в изоляции, мне угрожают — как выйти из этой ситуации? Переезжать мне не хотелось. Я прожила здесь много лет, пока они не понаехали и не испортили все. Из-за них я возненавидела Долину, которую всегда любила.
Должно произойти что-то драматическое.
Как только Эд ушел, я заклеила лентой отдушины. Перед этим я надела перчатки, но на всякий случай все равно протерла ленту. Как поступил бы убийца. Я прочла достаточно детективных романов.
Потом я тщательно протерла котел.
Потом устроила утечку газа.
Наконец, я села перед телевизором с чашкой чая и телефоном. Жалюзи я опустила, чего обычно не делала, просто хотелось на какое-то время отгородиться от внешнего мира. И это тоже обернулось против меня — такой уж выдался день.
Я намеревалась позвонить в полицию, как только от угарного газа начнут слезиться глаза и подступит тошнота. Я изучила вопрос — в городе, конечно, а не с домашнего компьютера — и знала, какая доза угарного газа относительно безопасна.
Приедут спасатели. Скорее всего, найдут меня в полубессознательном состоянии на газоне и увезут на скорой помощи. Элисон наверняка прибежит первой.
Потом выяснится, что котел поврежден, все придут в ужас.
Полиция начнет расследование. И, пока моих соседей изучают под микроскопом, допрашивают, пока они подозревают друг друга, буду лежать себе в теплой постельке, есть виноград и смотреть телевизор.
Увы, я не знала, что у меня больное сердце.
Я не сразу поняла, что все пошло не так, в смысле настолько не так. В груди заболело, глаза заслезились — ожидаемые симптомы. Но вдруг я почувствовала, что не могу пошевелиться. Тут я и поняла, что нужно срочно звонить в полицию.
Едва я успела продиктовать адрес и выговорить: «По-моему, что-то пошло не так», как меня пронзила нестерпимая боль. Я стиснула руками телефон и подлокотник кресла, меня затрясло. Сердце, казалось, вот-вот взорвется в груди.
А Лили-Мэй смотрела на меня через окно — бестолковая злобная кукла. Как же я пожалела в тот момент, что не была к ней добрее. Хоть раз оказала бы ей предпочтение перед Вулфом! Может быть, она бы побежала к родителям, или закричала, или сделала что-то еще, а не посмотрела на меня молча и не ушла домой с мыслью: так ей и надо.
Я понятия не имела, что умру. Как я могла знать?
Все пошло прахом. Полнейший провал. Все эти люди, которых я пыталась столкнуть лбами, чтобы они помучились, — в результате они стали сильнее и нашли общий язык. А те, чьей любви я так долго добивалась, наконец поняли, что любили меня, но что мне до этого?
Когда меня хоронили, из Долины пришли все, кроме Миллеров. Рон стоял в сторонке, с одинокой розой в руке. Он подождал, пока остальные не ушли, и бросил ее на мою могилу, в глазах у него стояли слезы.
Вулф вернулся и подбежал к нему, и они еще немного постояли у могилы вдвоем.
— Тебе тоже ее не хватает? — спросил Вулф.
Рон замешкался.
— Как ни странно, да, приятель. Очень жаль, что с ней так вышло. Никогда не желал ей зла, хотя так и не успел сказать ей об этом. Ты же вроде дружил с ней?
— Она была моим лучшим другом, — ответил Вулф.
Рон положил руку Вулфу на плечо.
И они пошли прочь.
Благодарности
Вот и еще одна придуманная мной история стала книгой — чудной новой книгой! У меня никогда ничего бы не получилось без дельных советов и поддержки очень дорогих мне людей. Мой агент, Никола Барр. Редактор, Стеф Бьерверт. Ответственный редактор, Рейчел Нили (в конечном счете мы все только выполняем твои указания, Рейчел!). И весь дружный коллектив издательства «Кверкес — Хэтчетт» в Ирландии.
Первые читатели, которые взялись прочесть мои жуткие черновики и сказали, что удалось на отлично, но что… хотя, лучше не будем об этом. Особо хочу отметить Джейн Гоган. Джейн, спасибо тебе за участие и поддержку, за все.
Мои родственники и друзья, которые знают, что писательство целиком поглотило мою жизнь, но не оставляют меня — команда Джо. Люблю вас всех. Мне так недостает тебя, Вилли, — ты был лучший в мире отчим.
Блогеры и критики, которые поддерживают меня, особенно мои последние книги, и болеют за моих героев. Спасибо вам большое.
Крис Уитакер. Придет наш день. Спасибо, что прочел. И пусть, ради бога, кто-нибудь сделает нас богатыми и знаменитыми.
Мартин и мои четверо (растущих) малышей. Сейчас, когда я пишу эти благодарности, стоит скверная погода, даже не помню такой. Нас засыпало снегом, никуда не выехать, но куда и к кому мне от вас ехать? Некуда и не к кому.
И ты, читатель. Я прочла свою первую книжку Энид Блайтон в четыре с половиной года, и печатное слово навсегда покорило мое сердце. Это любовь всей моей жизни. Если мне удалось подарить кому-то интересную историю — до сих пор бесценный для меня дар, когда я устраиваюсь вечерком в кресле с книгой, — значит, все это не зря. Спасибо, что дали мне шанс.