Наследник Альфы

Я думала, что, поев, дети сразу выскочат из-за стола, побегут играться или запросят включить им мультики, как вдруг брат с сестрой переглянулись. Очень серьезно так, по-взрослому. Маша кивнула — мол, говори ты.

И Миша, подняв на меня свои огромные глаза, вдруг спросил:

— Мама, — его голос был тихим-тихим, но при этом четко было слышно каждое слово, — а правда, что у вас с папой еще один ребенок будет?..

Вот черт! А этим-то кто проговорился? Хотя я ж сама при нем о выкидыше упоминала. Но не мог же пятилетний ребенок так с ходу догадаться? Должно быть, волнение отразилось на моем лице слишком уж явно, потому что закончил Миша уже не так уверенно:

— …И вы его продать решили, чтобы нас прокормить?

Вот что на ТАКОЕ ответить ребенку?!

— Ну конечно же нет! — всплеснула я руками, оттягивая момент и судорожно пытаясь решить, что же такое им сказать. — Кто вам это сказал?

— А откуда тогда это все? Молоко, яйца? — не сдавался Миша. — Папа сам и сказал. Что из-за нас, дармоедов, все.

— Мамочка, не отдавай нашего братика никому! Пожалуйста, — пискнула Маша. — Мы сами будем о нем заботиться. Он же наш!

— Угу. Сначала его отдадите, а потом нас выкинете? — повесив голову, пробурчал Миша.

Где-то внутри кольнуло. Может быть, он заболел? Минут десять-пятнадцать на холоде простоял! Хороша ж из меня мамаша! Его бы сейчас в горячую ванну, чтобы прогрелся после сильного охлаждения.

А этого борова не просто убить хотелось, а сделать это с особой жестокостью, медленно и с удовольствием! Набрала в грудь побольше воздуха, но в итоге так ничего и не смогла произнести. Да, я слышала из разных психологических передач, что с детьми надо разговаривать честно, но что тут скажешь? Пока я еще сама не разобралась с тем, что происходит, и с тем, кто что здесь кому должен.

— Запомните, пожалуйста. Я вас никому никогда не отдам, — только произнеся это вслух, поняла, насколько сама в это верю. Как бы я здесь ни оказалась, зачем бы это ни произошло и как бы мне ни хотелось вернуться домой, этих детей оставлять нельзя. Пропадут ведь! — А про то, что говорил ваш папа, я вам потом объясню. Но своих детей я никому отдавать не стану.

Миша и Маша кивнули, принимая обещание, на их мордашках было написано явное облегчение.

— А теперь надо бы искупаться. А то ты, Миша, весь промерз. Так что первый пойдешь, — весело вынесла вердикт я, разрывая давящее ощущение, которое возникло после этого тяжелого вопроса.

Правда, сразу это сделать не получилось. Следующие полчаса я усиленно отмывала ванну до приемлемого состояния, чтобы скрепя сердце можно было пустить туда ребенка. Ржавчина настолько впиталась в эмаль, что проще было уже или выкинуть и купить новую, или покрыть эмалью заново.

Набрав горячей воды, первые несколько минут сама не знала, как быть дальше. Мыть ребенка или предоставить ему право делать это самостоятельно? У меня никогда не было подобного опыта, но, словно по наитию, по какой-то внутренней памяти или инстинкту, я, кажется, поняла, что делать. Мальчик же особого стеснения не испытывал. Разделся — худенький, ребра торчат, весь в синяках.

В итоге, помыла его сама, растерла, нашаркала мочалкой с хозяйственным мылом — ничего другого просто не нашлось.

— Подожди, принесу полотенце! — не смогла сдержать я улыбку, глядя на счастливое личико плескавшегося в ванной ребенка.

Вот много ли ему для счастья надо? Да и я сама сейчас бросилась в омут заботы об этих двоих, только бы не думать о том, что именно произошло со мной самой. Ведь, судя по договору и паспорту, я оказалась в своей же стране, в свое время. Вчера, как я помнила, также был снег за окном. Я работала event-менеджером, организовывала вечеринки, фестивали, церемонии для поддержки брендов, особенно тех, чье продвижение другими способами было затруднено ввиду законодательных ограничений, например, алкоголя, интим-товаров и других.

И вот куда я сейчас со своими знаниями и умениями? Вряд ли какой-то крупный, да и мелкий лейбл доверит проведение мероприятий человеку без какого-либо образования, рекомендаций и опыта, да и вообще с такой семейной историей, как у Люси Клеевой.

Вздохнув, я вышла из ванной и отправилась искать полотенца.

— Машенька, — обратилась я к девочке, которую застала на кухне за попыткой помыть посуду. Ну вот почему у алкоголиков зачастую такие золотые дети? — Машенька, ты уже взрослая. Давай проверим, знаешь ли ты, где у нас полотенца лежат?

Девочка была рада быть полезной и тут же помчалась в коридор, где в высоком шкафу на одной из полок и обнаружились кое-как покиданные мятые полотенца.

— Спасибо! — поблагодарила я ребенка, а сама принялась выискивать среди них что-нибудь поприличнее и побольше, чтобы можно было завернуть Мишу.

Боров, лежащий в спальне, казался мне миной замедленного действия. Все время на краю подсознания зрело чувство, что может рвануть в любой момент.

Вот только пока рылась в полотенцах, обнаружила небольшую книжицу. Открыла — она вся была испещрена мелким убористым подчерком. Дневник Люси.

Нахмурившись, пролистала:

«16 октября.

Сегодня в очередной раз Васечка просит прощения. Говорит, что я самая красивая и что он меня очень любит. Все-таки он такой хороший, добрый, нежный, когда не пьет. А то, что изобидел вчера по-всякому, так ведь это я сама виновата. Но сегодня я ему верю. Он так красиво говорил. Надеюсь, теперь все будет хорошо. Надо просто умнее быть, вовремя язык прикусывать…»

— Мама! — донесся голос Миши из ванной. — Мне мыло в глаза попало.

Я поспешно спрятала книжечку в карман халата, который все еще был на мне. Нельзя, чтобы эту вещицу кто-то увидел, а вот мне она может во многом помочь и многое прояснить.

Дальше я наконец-то вытерла Мишу, перед этим промыв ему глазки, выкупала Машу, которая от нетерпения прыгала на месте, ожидая своей очереди, затем усадила детей за старенький телевизор, включив им мультики.

— Посиди с нами? — попросила девочка, кутаясь в махровое полотенце.

Было видно, что детям очень хочется, чтобы их обняли, прижали к себе, поцеловали. Словно, получив сегодня чуть больше внимания, чем обычно, они пытались ловить момент и выкупаться не только в ванной, но и в материнской любви. Но я сама сейчас была еще не готова к такому. Мне было горько от того, как тяжело дался сегодняшний день, как подкашивались ноги, как скребло на душе. Оказаться в теле жены алкоголика, матери двоих детей, без гроша в кармане — к такому меня жизнь не готовила.

— У меня дела на кухне, я все там сделаю, а потом приду. Ужин надо еще приготовить. Вы пока посидите тут тихонечко, хорошо?

— Еще и ужин будет? — восхищенно переспросила Маша.

«Убить борова!» — как мантру повторила я, прежде чем уйти наконец на кухню и достать договор на суррогатное материнство и дневник Люси. Нужно было все хорошенько изучить.

Но не успела я вчитаться, как раздался громкий дверной звонок.

«Кто бы это мог быть?» — подумала я и тут же мысленно содрогнулась — борова ведь разбудят!

Машинально сунула дневник в карман и побежала открывать дверь. По пути взглянула в заляпанное зеркало в прихожей и, в очередной раз ужаснувшись своему виду, распустила волосы, прикрыв часть лица — мало ли кто это мог быть. Взглянула в дверной глазок — там стоял незнакомый мужчина.

По работе мне часто доводилось общаться с такими. Недовольный взгляд, опущенные вниз уголки губ. На руке часы, отсюда не было видно точно, но наверняка дорогие. Одет вроде просто — футболка и джинсы. Но на руке при этом огромный перстень.

«Сноб», — вынесла я вердикт.

Кто бы это ни был, но ему явно очень не нравилось здесь находиться.

— Это кто?! — крикнула я через дверь.

— Галавиц, — отозвался мужчина.

«Вот и познакомимся», — мелькнула паническая мысль. Ко встрече с «заказчиком», как он значился в договоре, я сейчас была не готова. Как с ним общаться? Друг он или враг? Можно ли заручиться его поддержкой, чтобы избавиться от мужа, или он в этом случае еще большее зло?