Страница 3 из 278
В 1359 году Джон Гонт женился на Бланке Ланкастер, одной из двух дочерей великого Генри Ланкастера и сонаследнице огромных владений семьи Ланкастеров и графств Лестер, Дерби и Ричмонд. Когда сестра Бланки умерла от чумы в апреле 1362 года, все наследство перешло в руки Джона Гонта. Он владел землями почти во всех графствах Англии, получая чистый доход от 8.000 до 10.000 фунтов стерлингов в год[9]. С таким богатством он мог успешно находиться на плаву, невзирая на изменчивую королевскую благосклонность. Он мог выставить на поле боя военную свиту, равной которой не было ни у кого, кроме короля и принца Уэльского. Он мог оказывать влияние и покровительство не только при дворе, но и во всей провинциальной Англии. Его богатство и власть были очень заметны: Савойский дворец на Стрэнде, который символизировал все зло в королевстве по мнению восставших, разрушивших его в 1381 году; замок, построенный им в Кенилворте в Уорикшире, великолепными руинами которого можно полюбоваться и поныне; огромные крепости в Ланкастере, Понтефракте, Кнаресборо, Татбери, Лестере и около двух десятков менее значительных крепостей; громкие титулы и пышные эскорты ливрейных фаворитов; выставленные напоказ любовницы и бастарды. Роль Джона Гонта как главного вершителя внешней политики Англии в последние годы правления Эдуарда III и на протяжении большей части царствования Ричарда II неизбежно вызывала недовольство и враждебность, когда дела начинали идти плохо.
Когда Карл V в 1369 году отказался от договора в Бретиньи, англичане владели примерно четвертью территории французского королевства. К югу от Луары договоры в Бретиньи и Кале создали значительно расширенную территорию Аквитании, которая в 1363 году была преобразована в автономное герцогство и пожалована принцу Уэльскому. В обычное время территория принца была финансово и административно самодостаточной, а в течение 1360-х годов она приобрела многие атрибуты суверенного государства. У принца были свои канцлер и казначей, коннетабль и маршал, сенешали провинций, а с 1370 года — "суверенный суд", который рассматривал апелляции без обращения к Эдуарду III. Многие из этих учреждений были миниатюрными соответствиями органов правительства Франции. Его офицеры с большей или меньшей степенью упорства контролировали все атлантическое побережье Франции от Вандеи до Пиренеев, включая три главных атлантических порта — Ла-Рошель, Бордо и Байонну. От побережья его территория простиралась вглубь страны по бассейну реки Гаронна и ее притоков за Монтобан, Мийо и Родез, проникая по карте длинными языками в сторону Севенн и высокогорного плато Обрак, а также вверх по долине реки Дордони до подножия гор Оверни. К северу от Дордони владения принца охватывали всю болотистую низменность Сентонжа и богатые равнины Ангумуа и Пуату. Дальше на восток, сравнительно труднодоступное из Бордо, лежало высокое, негостеприимное плато Лимузен[10].
К северу от Луары силы Англии были сосредоточены в четырех областях: городе-крепости Кале, графстве Понтье в устье Соммы, замке Сен-Совер-ле-Виконт в Нормандии и герцогстве Бретань. Эти территории были менее обширными, чем владения английского королевского дома на юго-западе, но они представляли более реальную угрозу для французской монархии.
Кале был самым большим стратегическим активом англичан во Франции. Город, расположенный всего в двадцати милях по морю от побережья Кента, был защищен мощным кольцом стен и рвов, болотами, которые окружали его со всех сторон, и кольцом фортов, которые отодвигали границу английских владений на десять миль в глубь страны. Гарнизон Кале в военное время насчитывал около 1.200 профессиональных солдат и 300 вооруженных горожан, что делало его крупнейшей постоянной концентрацией войск в Европе. Главной проблемой Кале была его зависимость от Англии в плане снабжения. В 1369 году и на протяжении большей части последующего десятилетия гарнизон пользовался благожелательным нейтралитетом Людовика Мальского, графа Фландрии, который разрешал своим подданным привозить в город припасы и покупать там английские товары. Но граф был непостоянным другом, чья поддержка могла быть отменена в любой момент. В 1370-х годах сменявшие друг друга агрессивные капитаны гарнизона смогли пополнить свои запасы, совершая мощные рейды, по отгону скота, далеко на север Франции. Но по мере того, как соседние области Артуа и Пикардии все больше беднели и безлюдели, прибыль от этих операций уменьшалась, а бремя снабжения города продовольствием возрастало.
Экономически Кале мало способствовал собственному выживанию. Его гражданское население состояло из английских колонистов, которые жили за счет гарнизона, проезжающих путешественников и экспортной торговли Англии. В 1370 году королевским указом в Кале была учреждена или, скорее, восстановлена таможня. Теоретически это был обязательный транзитный пункт для всего английского экспорта. Но на практике постановления о таможне никогда не могли быть строго соблюдены, поскольку Кале был зоной военных действий. В начале 1370-х годов менее половины товаров, которые должны были проходить через Кале, фактически проходили через него. Выпуск денег монетным двором в Кале, обычно служивший верным барометром экономической активности, упал до исторически низкого уровня. Но, несмотря на высокую стоимость содержания Кале и периодически высказываемые английскими политиками опасения, его владение было бесценным для англичан. Оно обеспечивало им надежную базу на побережье Франции. А расходы, которые оно вынуждало нести Францию, были, по крайней мере, не меньше, чем расходы английской казны. Чтобы сдержать постоянную угрозу со стороны города, французские короли были вынуждены содержать в Пикардии и Артуа войска, равные по численности постоянной армии, базирующиеся в Булони и Сент-Омере и по меньшей мере в дюжине более мелких мест между ними. "Никогда не будет мира, ― пел французский придворный поэт Эсташ Дешан, ― пока англичане удерживают Кале"[11].
Графство Понтье было унаследовано в 1279 году супругой Эдуарда I, Элеонорой Кастильской. С тех пор, за исключением более или менее длительных периодов конфискации, оно принадлежало английским королям. Территория, расположенная в устье Соммы менее чем в девяноста милях от Парижа, могла бы стать столь же значимой, как Кале, если бы была лучше укреплена и если бы офицеры Эдуарда III лучше ладили с ее жителями. Брод Бланштак и мост в Абвиле были единственными переправами через Сомму к западу от Амьена. Ле-Кротуа на северном берегу эстуария Соммы был обнесенным стеной городом-портом с мощным замком, который был важной французской военно-морской базой. В 1360-х годах Эдуард III потратил много денег на оборону этих мест и значительно усилил их гарнизоны по мере ухудшения дипломатической ситуации[12].
Сен-Совер по сравнению с ними был аномалией. Эта большая нормандская крепость занимала сильную позицию в центре полуострова Котантен, главенствуя над дорогой на Шербур в том месте, где она пересекала реку Дув. Она принадлежала вечному мятежнику Жоффруа д'Аркуру, который завещал ее Эдуарду III после своей смерти в 1356 году. По миру 1360 года остальная часть региона перешла в подчинение королю Франции. Но Эдуарду III было позволено сохранить Сен-Совер при условии, что он подарит его человеку по своему выбору. Он выбрал сэра Джона Чандоса, героя битв при Пуатье и Оре и коннетабля принца Аквитании. Чандос, хотя и был активно вовлечен в дела Аквитании, большую часть своего времени проводил в Сен-Совере. Он заказал значительные работы, включая реконструкцию крепости и укрепление стен новыми башнями. В результате крепость стала представлять серьезную угрозу. Недавно ее гарнизон был усилен и начал действовать совместно с последними остатками английской части Великой компании 1367–68 годов, которые базировались неподалеку в Шато-Гонтье, в штате Мэн. Численность Великой компании, которую возглавлял опытный профессиональный рутьер сэр Джон Крессвелл, на данном этапе составляла, вероятно, около 1.000 человек. Вместе гарнизоны Сен-Совер и Шато-Гонтье представляли собой дисциплинированное войско численностью около 1.500 английских солдат, стоявших на главных сухопутных коммуникациях западной Франции, недалеко от крупных речных артерий Сены и Луары[13].
9
McFarlane (1972), 14; McFarlane (1973), 134–5; Goodman (1992), 341–9.
10
Chaplais (1957), 85–9; Chaplais (1989), 147–50; Bériac; cf. list of officers in Chandos Herald, Prince Noir, ll. 4189–4252.
11
Силы гарнизонов: 1,132 in 1371–2 (Compte Gunthorp, 20–5); 1,162 in 1373 (PRO E101/179/12, mm. 4–5vo); 1,220 in 1375–6 (E101/180/4, mm. 4vo–8vo). Горожане: Parl. Rolls, v, 381 (209). Экономика: Holmes (1975), 81; Lloyd (1973), 240–1. Французские войска: Rey (1965), ii, 375–7. Deschamps, Oeuvres, iii, 93–5.
12
Storey-Challenger, 169–87, 196–9, *275–83, *288–307; PRO C36/79, pp. 547–52.
13
Foed., iii, 491; CPR 1358–61, 329. Defences: Mesqui (1997), 336. Снабжение: e.g., PRO E101/31/6 (февраля 1370), C76/56, m. 14 (июля 1373); *Delisle, ii, 263–4. Великая компания: Sumption, ii, 566–7; Gr. chron., ii, 134.