Страница 15 из 188
Захват английской коммерческой деятельности местными предпринимателями был общим явлением начала XIV века, отличавшимся в случае с шерстью только скоростью и полнотой, с которой это произошло. Это было частью процесса, в ходе которого на мрачном экономическом фоне промышленное и торговое богатство постепенно концентрировалось в руках все меньшего числа людей, точно так же, как по совершенно иным причинам в течение более чем столетия концентрировались прибыли от сельского хозяйства. Джон Палтни, торговец шерстью и сукном, городской помещик, четырежды мэр Лондона и периодически финансист войны, начал свою деятельность как сын безвестного сквайра из Сассекса, но когда он умер в 1349 году, ему принадлежало двадцать три поместья в пяти графствах. Он построил дворец в поместье Пенсхерст Плейс в Кенте и владел двумя дворцами в Лондоне, один из которых впоследствии стал городской резиденцией принца Уэльского. Кредиты Палтни Эдуарду III более чем оправдали рыцарское достоинство и королевскую пенсию, пожалованную ему в 1337 году. Такие люди, как он, занимали важное место в финансовых манипуляциях, которые становились обычной частью финансирования войны.
В английской конституции уже проявилось характерное для нее разделение между формой и содержанием. Фруассар сказал об Англии: "Самая управляемая земля в мире"[57]. Институты английского государства были внешне впечатляющими. Страна управлялась как единая территориальная единица с XI века. Существовало высокоразвитое понятие государственной власти, права государства как такового были признаны в теории задолго до того, как они получили хоть какое-то признание со стороны общественного мнения во Франции. В борьбе с мятежниками, шпионами и предателями английские короли прибегали к государственному суду и ужасным наказаниям за измену задолго до того, как это стало обычным зрелищем во Франции. Их власть не ограничивалась владениями короля или его непосредственными вассалами, но в принципе распространялась на всю территорию и людей. Общее право было общим для всей Англии. Суды короля в Вестминстере и суды его разъездных судей в графствах были открыты для всех свободных людей, но некоторые рассматриваемые вопросы были предназначены исключительно для них. К ним относились гражданские тяжбы по поводу владения свободной землей, что было самым распространенным источником гражданских споров и беспорядков, а также большинство судебных процессов по делам о насильственных преступлениях.
Главными органами государства были Канцелярия и Казначейство. Они существовали в той же форме уже два столетия, когда на трон взошел Эдуард III, и достигли высокой степени бюрократического совершенства. Канцелярия в Англии, как и во Франции, выполняла функции секретариата для большинства действий правительства. Ее исполнительный персонал состоял из давно работающих профессиональных священнослужителей, многие из которых были протеже конкретного канцлера, жили в его доме и получали от него одеяния, питание и жилье. Отдельные канцелярские служащие обладали специализированными функциями и знаниями, например, в области дипломатии. Некоторые из них добивались заметного влияния. Казначейство было ревизионным ведомством государства, перед которым в конечном итоге отчитывались все чиновники, занимавшиеся расходами и сборами. Ни одна из этих великих должностей не занималась тем, что можно назвать политикой. Они никогда не достигали ни всепроникающего, личного влияния, ни определяющего направления в деятельности, присущего французской бюрократии. Их сила заключалась в том, что они были скрупулезными и точными и не более громоздкими, чем это было необходимо в эпоху медленной передачи информации.
Как и главные департаменты французского правительства, они стали более крупными и сконцентрированными в одном месте. Когда во время шотландских войн 1330-х годов Казначейство было перевезено в Йорк, потребовалось пятьдесят телег, чтобы вернуть его обратно. Это мероприятие больше не повторялось. В миле от Лондона, в стенах аббатства и Вестминстерского дворца сформировалась бюрократическая столица. В Большом зале Вильгельма II Рыжего клерки вели административные дела Канцелярии за длинным мраморным столом, кипучая деятельность которых соперничала с аналогичной деятельностью клерков суда Королевской скамьи и суда общей юрисдикции находившихся в нескольких ярдах от них. В двух небольших зданиях, расположенных в стороне, Казначейство составляло свои счета на большом столе покрытом клетчатым сукном, которое дало название этому департаменту — Палата шахматной доски. Снаружи, в раскинувшемся предместье, размещались адвокаты, истцы, тяжущиеся и чиновники.
Политические функции правительства были сосредоточены при королевском дворе — передвижном городе с постоянно меняющимся населением, которое проживало везде, где находился король. В Совете король имел небольшой круг личных советников: канцлер, главные придворные служащие, наиболее влиятельные из оставленных при короле рыцарей и личных клерков, все они были обязаны своим положением его расположению. Их число пополнялось по мере необходимости экспертами из низших звеньев бюрократической иерархии, а также епископами и дворянами извне, чье мнение ценили. Последние стали заметно более многочисленными и влиятельными во время правления Эдуарда III, который придавал большее значение, чем его отец и дед, вовлечению знатных людей страны в свои дела. Однако даже в его правление управление осуществлялось в ручном режиме и зависело от личности короля и его энергии. Личный кабинет короля, Гардероб, был стержнем администрации. Гардероб следил за выдачей ордеров за личной печатью короля, которые приводили в движение формальные процедуры Канцелярии и Казначейства, позволяя королю управлять страной из своего шатра. В периоды кризиса и войны Гардероб становился главным департаментом расходов, собирая деньги непосредственно на таможенных постах, в королевских поместьях, у сборщиков парламентских субсидий и везде, где их можно было найти, и распределяя их под непосредственным контролем короля.
Главная сила и слабость английского государства заключалась в провинциях, где приходилось применять большинство его указов, где собирались налоги и набирались солдаты. В Англии существовала древняя система местного управления, более развитая, чем во Франции, и проникавшая дальше в глубины провинциальной жизни; но она не была полностью под контролем короля. В XII веке английские короли через шерифов осуществляли контроль над делами каждого графства, который, хотя и был несовершенен, значительно опережал все, что можно было увидеть на континенте. На шерифов и их штат помощников, прево, тюремщиков и клерков ложились все рутинные заботы центрального правительства в графствах: сбор королевских доходов, исполнение бесчисленных судебных решений, содержание замков, набор войск, поддержание общественного порядка. Ордонанс 1326 года, открывающий последнюю неудачную реформу, без преувеличения утверждал, что от надлежащего выполнения этих рутинных функций зависит упорядоченное функционирование правительства короля[58]. Но теперь это было уже выдачей желаемого за действительное. В XIII веке хватка шерифа ослабла. Многие крупные землевладельцы непонятным образом приобрели право выполнять функции шерифа через своих собственных чиновников в пределах определенных анклавов (вольностей). Многие города, включая почти все крупные, получили по королевской хартии право на самоуправление, что фактически выводило их из-под юрисдикции чиновников графства. Власть была раздроблена. Даже на подконтрольной территории шериф уже не был тем грозным представителем центрального правительства, которым он был раньше. Уступки были сделаны под давлением местного дворянства и повторяющихся политических кризисов. Типичный шериф начала XIV века был не опытным администратором, пользовавшимся доверием министров короля, а местным землевладельцем с собственными интересами в графстве, которые не обязательно совпадали с интересами правительства. Он не получал жалованья от короны, а извлекал свое вознаграждение из традиционных сборов и поборов, и часто занимал свой пост неохотно. Учитывая его нежелание и непопулярность любого шерифа, который имел не слишком большой опыт работы, его вскоре освобождали от должности и заменяли другим. Подобные действия затронули и других местных чиновников. Все они были местными жителями, служившими недолго. За ними стояло землевладельческое сообщество графства, люди, связанные тесными узами проживания, родства и интересов, а также узами покровительства. Они собирались на периодические заседания суда графства для ведения судебных дел графства, избрания коронеров и рыцарей для представительства в Парламентах, приведения к присяге местных чиновников, зачитывания статутов и королевских прокламаций, оценки взносов на расходы графства и, все чаще, высказывания коллективных мнений и недовольства. Они были политическим сообществом.
57
Froissart, Chron., i, 215.
58
Red Book of the Exchequer, ed. H. Hall, iii (1896), 960.