Страница 7 из 25
За окном мелькали серые очертания улиц, домов и редких прохожих, светофоры, как яркие пятна в этой серой действительности, лишь как исключение из правил, доказывающее теорему обыденности. Последнее время она работала на износ, так, чтобы ни о чём не думалось, кроме работы. А именно она спасла Линду. Она, интересные проекты, подруга, муж… «Запереться» в своей профессии. Получить эмоции от самого процесса. Так дни пролетали быстрее. Дни, которые теперь не имели смысла сами по себе, а рассматривались ею только через призму профессиональных достижений. Что не могло не радовать начальство, тешило её тщеславие и… ужасно раздражало Баррета. Впрочем, так было всегда. Даже когда был жив их мальчик. Вечерами, уложив сына, он заставал жену за конспектами и выговаривал ей, искренне считая, что таким образом заботится о ней. Зачем заканчивать университет? Кому нужен мёртвый Древний Египет? Что она ещё может найти нового для себя и какие открытия её ждут в исследованной теме? Зачем ей мёртвые мумии, язык и культура? Он хотел, чтобы она занималась только семьёй, ей же хотелось реализоваться в любимом деле. А была ли на самом деле счастлива та семья, которая купалась в счастье, только лишь когда сын обвивал их шеи своими тонкими ручками, прося родительской ласки?
Крутанув руль влево, Линда цокнула языком, пытаясь остановить поток мыслей и перестать лишний раз самой же себе отвечать на вопросы, больно жалившие всё её существо… Это будет всегда, будет, и от этого не сбежать, нельзя ускользнуть от себя.
На парковке перед домом, где находилась её квартира, было шумно. Линда вышла из авто и закрыла двери, система безопасности которой пропищала сигнализацией. Ватага подростков, выглядевших одновременно индивидуально и в то же время шаблонно, замолкла. Они воззрились на неё тяжёлыми взглядами, но, как только она повернулась к ним спиной, вновь загоготали, обсуждая матч между двумя лондонскими командами, прошедший накануне и, видимо, не очень удачно для той, за которую «болели» эти молодые люди.
Она поспешила нырнуть в подъезд. Не дождавшись приезда лифта, преодолев три пролёта почти бегом, Линда открыла дверь квартиры и упёрлась в неё спиной, пытаясь отдышаться и осмотреться. Дома даже стены помогали. Она наскоро скинула обувь, прошла на кухню и, бросив на стол ключи, звонко брякнувшие о поверхность, начала рыться в сумке, извлекая оттуда телефон.
– Прекрасно, – проворчала она и, сняв курточку, размяла шею, коря себя и одновременно понимая, что Баррет был ей нужен, разрядка и на какое-то время присутствие мужчины в её жизни расслабили её, так что хотелось верить, что, наверное, даже на самой тёмной поверхности могут быть свои светлые пятна.
В зиявших полночью комнатах квартиры было пусто, минимум мебели, в кабинете только огромный стол, сверху донизу заваленный бумагами, книгами, копиями документов. Максимум простора и стены, лишённые воспоминаний… Вакуум, но не пустота, чтобы после перерыва задышать полной грудью, как надеялась Линда.
Ворох книг и бумаг напомнил ей о прошедшей на той неделе конференции, к которой она готовилась в последний месяц, кратко резюмируя свои выводы и подкрепляя их доводами. Ещё ранее на свой страх и риск она отправила статью в один маститый журнал без надежды, что её опубликуют, но каковы были её радость и одновременно удивление, когда она не только получила своё место в ближайшем номере, но и была приглашена на важное мероприятие, где собирались важные учёные-египтологи. Ничего, что её поставили в те часы, когда было меньше всего посетителей. Выступая перед неполным залом, она понимала, что к ней на лекцию пришли действительно те, кто задаётся теми же вопросами, что она: найти местоположение фараона Аменхотепа, при котором царил культ бога Амон-Ра, и возможность пролить свет на некое лекарство, доказательство существования которого можно найти во многих источниках, лекарство, способное совершить чудо в современной фармакологии. Ей задавались наводящие вопросы, из которых девушка поняла, что те немногочисленные, искренне спрашивавшие посетители были крайне заинтересованы, а она получила вдохновение на последующую работу с лихвой на годы.
От мыслей отвлёк свет проезжающего автомобиля, больно ударивший по глазам. Смартфон довольно пиликнул, когда она подсоединила его шнуром зарядки к сети, улетая на кухню наполнить кофе и водой кофеварку, отлично понимая, что вряд ли сегодня заснёт, да уже и не хотелось. На ходу обнажая себя и облачаясь в удобный домашний костюм, девушка как раз вовремя подоспела на кухню. Кофеварка натужно крякнула, жидкость забулькала, выливаясь в любимую кружку, и в воздухе запахло ароматным кофе.
– С-с-с-с, – прошипела сквозь зубы Линда, ёмкость была настолько горячей, что обожгла кожу её пальцев, боль пульсировала на их кончиках.
Чуть обдув подушечки, она повторила попытку. Взяв кружку в руки и подойдя к окну, девушка только сейчас осознала, что не включила свет, да этого и не хотелось делать. Улица была пустынной, звуки мальчишечьего гогота и весёлого девичьего щебетания стихли. Фонарный столб, проливавший свет на участок улицы перед её окном, отбрасывал причудливые тени, ловко играя на иллюзии освещения и темноты, а снежинки, танцевавшие в столпе света, только усиливали этот таинственный момент. Она любила вглядываться в порхающие мелкие белые хлопья, которые не уносило хаотичными порывами ветра, они мерно и спокойно опускались на землю, покрывая её холодным белоснежным пледом.
И в этой тишине и спокойствии Линда вдруг почувствовала себя неуютно, несмотря на окружающую домашнюю обстановку. Она не могла понять: что же из того, что перед ней, посылает тревожные сигналы? Почему она, переодетая в мягкую уютную одежду, успокоенная, с кружкой ароматного кофе, который приятно теперь согревает её ладони, испытывает дискомфорт, сравнимый с тем, что она почувствовала сегодня на стоянке возле их с Барретом дома?
Её взгляд метнулся по краям светового круга, в котором стоял уличный фонарь, и не выхватил ничего, что могло бы натолкнуть на ответ. На любой, главное, чтобы он был рациональным, он должен был погасить внутри девушки то безотчётное предчувствие беды, которое помогало когда-то нашим далёким предкам выжить, – чувство самосохранения. Может быть, это преддверие того, что с ней было после потери ребёнка и ей вновь придётся пережить этот мрак. Подступившее к горлу липкое чувство страха не проходило. Линда ещё раз взглянула на улицу, и на секунду ей показалось, что границы света сузились, ненамного, на чуть-чуть, и тонко завибрировали. При этом свет фонаря не дрожал. Она заметила, что вокруг освещённого пространства кто-то наворачивал круги, потому что только так можно было себе объяснить, почему свет активно реагирует.
Затем всё резко прекратилось, так же как и началось, только более очевидно. То, что она увидела потом, заставило её вскрикнуть. В тусклом круге фонаря появился огромный чёрный волк, присел, и Линда могла поклясться хоть всем пантеоном египетских богов, что его морда была устремлена в направлении окна, в котором застыла её оцепеневшая от ужаса фигура. По законам оптики существо просто не могло её видеть, в комнате не было освещения, но в том, что оно смотрело именно на неё, она не сомневалась. Ей даже показалось, что его глаза отливали глубоким синим, но разве могла она это действительно увидеть, пусть и не в метель, но в обильный снегопад?
Девушка на миг зажмурилась, а когда открыла глаза, то фонарный столб так и стоял одиноко и никаких следов присутствия странного зверя не наблюдалось. Она нервно дёрнула уголком губ и опустила голову, чуть тряхнув ею, ещё раз взглянула в окно и сделала шумный глоток горьковатого кофе, отворачиваясь от созерцания ночной улицы, списывая странное видение на стресс и усталость. В кустах у дома запросто могла засесть просто злобная псина, живое воображение спроецировало её образ в игры света и тени, а мозг «слепил» картинку волка.
Линда решила больше не думать об этом и включила заряжавшийся телефон. Аппарат спиликал полусотнею сообщений и примерно столькими же оповещениями о входящих звонках.