Страница 14 из 41
– Да, – промолвил он, – кости демона.
Я соскочил с танка и помог спрыгнуть Мадлен.
– Не знал, что у демонов были кости, – заметил я. – Я думал, что все они были в воображении.
– Нет, нет, – сказал отец Энтон. – Было время, в средние века, когда демоны и горгульи ходили по земле, как живые создания. Тяжело опровергнуть: есть слишком много свидетельств этого. Пол Лукас, средневековый путешественник, рассказывает, как он на самом деле встречался в Египте с демоном Асмодеем, а демон Саммаэль, говорили, расхаживал по улицам Руана – давным давно, в двенадцатом столетии.
– Мы пока еще не знаем, что это кости, – сказала Мадлен. – Это может быть все что угодно.
Отец Энтон вернул библию в карман.
– Конечно, конечно. Мы можем отвезти это в мой дом. Там есть подвал, где это можно безопасно запереть. Кажется, оно пока не протестует.
Я посмотрел на Мадлен, но она просто пожала плечами. Если священник хотел забрать мешок домой, мы не имели никакого права ему препятствовать. Я лишь надеялся, что эта штуковина не вздумает проснуться и отомстить кому-нибудь из нас за такое бесцеремонное беспокойство в этот холодный декабрьский день.
Я открыл багажник «Ситроена», и мы перенесли провисающий, заплесневелый мешок через дорогу и аккуратно положили в машину. Потом я забрал инструменты, которые дал нам напрокат отец Мадлен, и сел в машину. Сняв шляпу и стряхнув с нее снег, отец Энтон произнес:
– Я ощущаю необычный восторг. Вы можете это понять?
Я завел мотор.
– Вы тридцать лет хотели сделать это, не правда ли? Открыть танк и выяснить, что за чертовщина происходит.
– Мистер Мак-Кук, – сказал он, – вам давно надо было сюда приехать. Чтобы сделать подобное, требуется необычайная простота, необычайная непосредственность.
– Я не уверен, комплимент это или нет.
– Я не имею в виду наивность.
Сумерки сгущались; все вокруг было окутано беспорядочно кружившимися снежными хлопьями. Когда мы подъехали к дому отца Энтона, стоявшему посреди деревни, часы на церкви пробили пять, и мы с трудом могли что-то видеть сквозь плотно валивший снег. Когда машина остановилась, домохозяйка открыла дверь и стояла с кислой миной и сцепленными замком поверх фартука руками, пока я помогал отцу Энтону подниматься на крыльцо.
– Il a quatre-ving-dix ans, – раздраженно проскрипела она, подхватывая руку старика и вводя его внутрь. – Et il faut sortir dans la neige pour jouer comme un petit garcon?[27]
– Антуанетта, – умиротворяюще проговорил отец Энтон, похлопывая женщину по руке, – я никогда не чувствовал себя таким здоровым.
Мы с Мадлен подошли к багажнику «Ситроена» и достали мешок. Из темной прихожей послышался голос священника:
– Правильно, тащите его внутрь. Антуанетта, ты не принесешь мне ключи от подвала?
Антуанетта с подозрением уставилась на тюк, который мы тащили по заснеженному двору.
– Qu'est-ce que c'est?[28] – решительно спросила женщина.
– C'est un sac de charbon,[29] – улыбнулся отец Энтон.
Она еще раз обернулась, бросила крайне подозрительный взгляд и удалилась за ключами от подвала, а мы с Мадлен опустили нашу нечестивую ношу в прихожей.
– Если это кости, – сказал отец Энтон, – то я знаю ритуал изгнания из них нечистой силы. Кости демона почти так же могущественны, как и сам живой демон – так говорят книги; но их можно разместить так, что демон не сможет снова ожить. Череп нужно зарыть в одном соборе, а руки и ноги – в трех других. Затем оставшиеся кости хоронятся в церквях по всей округе в ритуальной последовательности.
Я достал платок и высморкался. Было так холодно, что я едва чувствовал свой нос.
– Предположим, мы спросим у Пентагона, как от этого избавиться? – сказал я. – В конце концов, они, в первую очередь, оставили это здесь.
Отец Энтон посмотрел вниз, на черный мешок, и покачал головой.
– Я не знаю. Я думаю, что самая важная вещь – изгнать зверя как можно раньше.
Со связкой ключей вернулась взбудораженная Антуанетта и, передав ее отцу Энтону, неодобрительно сморщила губы; но когда старик сказал, что с удовольствием выпил бы ее крепкого ячменного пива, она немного смягчилась и пошла на кухню готовить.
Мы с Мадлен подняли податливый мешок, и отец Энтон велел нам следовать за ним. Преодолев шаркающими шагами длинный полированный коридор, я взглянул назад, на то место, где до этого лежал мешок, – и от моих плеч, вниз по спине, пробежало чувство, словно за воротник рубашки мне положили кусок льда.
Деревянный пол был прожжен, как будто бы прибором для выжигания. Там, где только что лежал черный мешок, вырисовывался ясный контур, который нельзя было принять за что-то другое, – контур маленького, сгорбленного скелета.
– Отец Энтон, – прошептал я.
Старик развернулся и увидел выжженное пятно.
– Кладите мешок, аккуратно.
Пока мы снова опускали на пол потрепанную черную материю, он вернулся, скрипя ботинками, и болезненно опустил свое негнущееся тело на колени.
Его пальцы пробежали по обугленному паркету, прикасаясь к нему так почтительно и нежно, словно это было великолепное средневековое украшение. Я остановился у него за спиной и произнес:
– Вы знаете, что это?
– О, да, – тихо, не поднимая головы ответил он. – Я знаю, что это. Это след демона. Этот дом святой, вы понимаете. Он долгие годы был местом молитв – кости демона не могут прикоснуться к нему, не оставив следа.
– Он кажется очень маленьким. Не многим больше ребенка.
– Он не меньше тех дьяволов и горгулий, высеченных на средневековых церквях. Мы забываем, что многие из них были высечены, тайно, по настоящим телам этих врагов рода человеческого. У меня наверху есть воспоминания одного каменщика, работавшего в Шартрезе; он говорит, что монахи приносили ему черепа и кости, и ему никогда не удавалось определить, кому они принадлежали.
Мадлен шагнула вперед и взяла меня за руку.
– Что мы будем делать? – спросила она мягко. – Что если он пытается освободиться?
– Мы должны сейчас же отнести его в подвал, – сказал отец Энтон. – Я могу удержать его там силой распятия и силой, которой наделил меня Господь наш, Иисус Христос. Затем, при первой же возможности, мы должны расчленить скелет и поместить его части согласно Sepher Ha Zohar, главной кабалистической книге.
Мы вернулись к черному мешку и на этот раз все втроем взялись за него. Так быстро, как только могли, мы направились к резной дубовой двери подвала, находившейся в конце передней. Как только мы были там, отец Энтон взял из связки самый большой ключ и вставил его в замок.
За дверью пахло известкой и плесенью. Отец Энтон включил свет и сказал:
– Аккуратней на ступеньках: они очень старые и неровные.
Подобно подвалам в большинстве французских домов, независимо от их размера, подвал в доме отца Энтона был огромным и разделялся на несколько отделений. Сквозь одну приоткрытую дверь я разглядел винные ящики, за другой – садовые инструменты и куски средневековой каменной кладки. Но отец Энтон направил нас в самый дальний уголок подвала, к тяжелой двери, обитой черными металлическими гвоздями, и открыл ее еще одним сложным ключом.
В этой комнате было совершенно темно и нечем было дышать. В ней не было окон и, за исключением нескольких разбитых цветочных горшков и отжимного катка для белья, она была пуста. Полы из глиняной плитки, побеленные известью, были покрыты слоем пыли.
– Положите мешок прямо здесь, – сказал отец Энтон включив единственную, голую лампочку. – Первоначально эта комната использовалась для хранения драгоценностей и мебели. Замок очень крепкий.
Мы опустили черный мешок в центре комнаты и со значительным облегчением отошли от него в сторону. Отец Энтон залез в карман и достал потрепанный, коричневый очешник.
27
И нужно выйти на снег, чтобы играть, как маленький мальчик? (фр.)
28
Что это такое? (фр.)
29
Это мешок с углем (фр.)