Правитель (ЛП)

Но я причинила боль Хану, а он причинил боль мне.

В течение нескольких недель мое любопытство играло со мной злую шутку, и сегодня вечером он подтолкнул меня уступить.

Это перешло от первого настоящего поцелуя к половому акту так невероятно быстро — и прежде, чем я это осознала, все было кончено.

В отчаянии Хан умолял меня и льстил мне своим необузданным желанием; и под кайфом от собственного возбуждения я позволила ему. Это было приятно, пока это не произошло.

В тот момент, когда он вышел из меня, я поняла, что мы совершили ошибку. Наши отношения и без того были сложными, и выражение его лица говорило о глубоком сожалении.

Мне было больно!

И злюсь на себя за то, что позволила этому зайти слишком далеко.

Лучше не стало от его настойчивых вопросов о моей сексуальной жизни и спровоцированных осуждающих комментариев о том, что он хотел, чтобы я была невинной, я преувеличила и сделала так, что единственный раз, когда я была в секс-клубе, прозвучал как нечто, что я повторяла несколько раз. На самом деле, моя жизнь была не очень захватывающей, когда дело касалось секса. У меня был один мужчина, и это было неловко и легко забывалось.

По крайней мере, с Ханом я чувствовала возбуждение.

«Были ли они лучше меня?» — спросил Хан, и я задела его своим ответом, что трудно сказать, так как он закончил так быстро. Я не была экспертом по мужчинам, но не требовалось большого ума, чтобы понять, что это обидное заявление.

То, на которое он ответил взаимностью, сказав мне, что в любой день предпочел бы секс-бота такой доске, как я.

Больше не было произнесено ни слова.

Я осталась с кровоточащим сердцем и слезящимися глазами, которые не переставали слезиться.

Может быть, он был прав. Может быть, я была никудышным партнером в постели. Он и раньше говорил мне, что я не в его вкусе, но я никогда не спрашивала его, какие ему нравятся женщины.

«Это не имеет значения, — сказала я себе. — Я была избрана, чтобы служить своему народу, и в любом случае в жизни члена Совета нет места тщеславию, гордости или сексуальным желаниям».

Я использовала мягкую наволочку, чтобы вытереть свои тихие слезы, стирая доказательство того, что, несмотря на то, что я была избранной, я была всего лишь человеком и глубоко страдала.

Хан

Если бы мой недолгий роман с Перл был шахматной партией, то я проиграл из-за недостатка терпения. Как чертов новичок, я пошел прямо на королеву и был немедленно уничтожен.

Вчера она весь день улыбалась и разговаривала с Боулдером. Но теперь он ушел, и она не сказала мне ни слова с тех пор, как мы проснулись.

Она вежливо беседовала с людьми, которых мы посещали, и изящно отвечала на бесконечные вопросы, которые ей задавали, тем раздражающим мягким тоном, который она использовала, когда впервые приехала.

Это заставило меня осознать, насколько она соответствовала моему миру за наши два месяца вместе.

Но Перл перестала соответствовать, и это была моя собственная вина.

Я зашел с ней слишком далеко, и все же мне придется подтолкнуть ее снова, чтобы нарушить неловкое молчание между нами.

Я использовал грязный трюк, который, как я знал, сработает.

— Финн, ты можешь отвезти нас в тот город, о котором ты говорил? Тот самый, который чуть не сгорел дотла в прошлом году. Я хочу посмотреть, как далеко они продвинулись в восстановлении своей жизни.

— Ладно, ты хочешь там остановиться? — спросил Финн с дрона перед нами.

— Нет, мы просто пролетим над ними. — Я отключил передачу на своем браслете и снова погрузился в роскошный беспилотник, который на днях за три часа доставил нас с западного побережья на восточное и теперь возил нас повсюду. Я предпочел бы, чтобы Магни сидел отдельно от Перл, хотя во время этой поездки он оставался трезвым и, казалось, возвращался к своему обычному состоянию.

Десять минут спустя мы влетели в один из беднейших городов Северных земель.

Перл прижала руку к груди, как будто пораженная тяжелой депрессией, которая наполнила этот город. Даже я почувствовал тяжелую энергию, когда мы медленно проплывали мимо домов с разбитыми окнами и почерневшими фасадами. Некоторые из них были покрыты цифрами и надписями.

— Что означают эти надписи? — прошептала Перл.

— Когда огонь поглотил этот город, они подсчитали, сколько мужчин жило в каждом доме и сколько погибло в огне.

— Так много? — ее голос сорвался.

— Надпись сообщает, пригоден ли дом для жилья или освобожден по соображениям безопасности.

Она была тихой, ее глаза были полны слез, когда мы остановились перед группой мужчин, преграждавших путь. У них были следы ожогов, а у одного не хватало ноги, но хуже всего было то, насколько мертвыми были их глаза. Как будто больше ничего не имело значения. Они выглядели растрепанными и сильно похудевшими.

— Мы должны остановиться и помочь им, — сказала она, не глядя на меня.

— С чем? Мы не взяли с собой никакой еды.

— Тогда мы должны вернуться. Сегодня! — На этот раз она умоляла, ее глаза были влажными.

— Может быть, если у нас будет время на обратном пути, — сказал я и снова позвонил Финну. — Я видел достаточно. Пора ехать к Зобелю; он должен приготовить для нас ужин.

— Понял, — бесстрастно сказал Финн и увел нас оттуда, подключив наш беспилотник к своему.

Перл тихо сидела, сложив руки на коленях, и выглядела печальной, но красивой в своем длинном белом платье. Ее светлые волосы ниспадали на плечи, и она носила серьги того же голубого цвета, что и ее глаза.

— Зобель — хороший парень, он тебе понравится. Он владеет этим городом и шахтами, где работают люди.

Перл отвернула голову и посмотрела в сторону, еще не клюнув на мою наживку, но я знал, что скоро она это сделает.

***

— Добро пожаловать, друзья мои. — Зобель стоял наготове, когда мы прибыли. Как король провинции Онтарио, он построил себе замок, больше и лучше, чем мое серое поместье.

Зобель был ближайшим другом моего отца, и старик не представлял угрозы для моего положения. Он больше походил на жадную белку, собирающую богатства на долгую и суровую зиму — коллекционера роскошных дронов, произведений искусства, скульптур и всего остального, что было трудно и дорого достать. Включая мою мать, которая чаще оставалась с ним, чем одна. Он попросил у меня разрешения жениться на ней, и я все еще обдумывал это. Этот мужчина был дураком, и позволить ей проводить с ним время было моим способом позволить ей самой убедиться в этом, прежде чем связать себя с ним.

Моя мама была в восторге от того, что мы пришли, и когда я представил Зобеля Перл, он чуть не облизнулся от редкого удовольствия познакомиться с кем-то настолько утонченным. Да, Зобель распознал сокровище, когда увидел его.

Ужин был подан в комнате, более роскошной, чем мои личные апартаменты. Золото, мрамор и замысловатое мастерство в сочетании с новейшими технологиями произвели впечатление на всех гостей, но Перл оглядела все это почти с отвращением.

— Я так взволнован встречей с членом Совета, — сказал Зобель и широко улыбнулся Перл. Ему было около семидесяти, он был по крайней мере на пятнадцать лет старше моей мамы и того же возраста, что и мой отец, если бы он был жив.

Зобель больше не был тем красивым мужчиной, каким был когда-то, и он выглядел слабее, чем когда я видел его в последний раз четыре месяца назад.

— Не говоря уже о привилегии снова видеть двух женщин за моим столом. — Зобель указал на большую картину. — Моя жена Мария умерла шесть лет назад. — Он тяжело вздохнул. — Я ужасно скучаю по ней, но, по крайней мере, Эрика была достаточно добра, чтобы часто навещать меня. — Его улыбка моей матери была такой любящей, что мне пришлось отвести взгляд.

— У вас есть дети? — вежливо, хотя и натянуто спросила Перл.

— Да, да, я гордый отец трех дочерей и сына. К сожалению, мой сын был убит много лет назад на турнире.