Страница 58 из 109
— Скоро тебе будет не смешно. «Светлый» мир быстро отмоется от позора в твоем лице. А твоя дочь навсегда останется в этих стенах, пока правительство не получит то, что ему надо. После она отправится вслед за тобой.
Это уже было зря. Досадная ошибка с ее стороны думать, что мне не хватит сил нанести этот удар. Я даже не заметила, как ноги принесли меня к ее сучьей морде, а рука дала звонкую пощечину.
— Повтори еще раз, и я пробью тебе голову этой проклятой ручкой! — крикнула я сквозь хрипотцу.
Напуганные светлые глаза стали таращиться на меня с пущей выразительностью. Казалось, они вот-вот покинут глазницы.
Вскоре в кабинет вбежали двое здоровых мужчин. Они встали по обе стороны от меня, вероятно приготовившись насильно тащить меня обратно в палату. Только этого не требовалось.
Я совершенно спокойно пошла обратно, успокаивая себя тем, что поступаю правильно. Плакала, чувствовала, как слезы попадают в маленькие ссадины, неизвестно откуда взявшиеся на моем лице. И лишь из-за того, что оставляла дочь одну на растерзание этим животным.
«Они ее не тронут. Она им нужна»
И это я вторила себе на протяжение нескольких часов.
Когда мне оказывали помощь, я все больше замечала ничем не спрятанную неприязнь. Врачи будто сговорились: они специально опускали при мне «смешные шутки» о том, как бесполезно все мое существование, упоминали дочь. Олин раз они даже прокололись, что им действительно важна она, необходимо посмотреть на процесс ее взросления.
«Время есть. Они ее не тронут»
Ко мне ненадолго заглянула та сука. В этот раз она была не одна. Вместе со своими дружками она устроила целый цирк, чтобы повеселить свою гнилую душеньку. Я превратилась в дикого, подбитого зверя для них, сидящего за решеткой. Они даже прицепили мою руку наручниками к изголовью, чтобы я «не смела притронуться своим испачканным телом к их — чистейшему». Наверное, они ожидали, что я сорвусь. Зареву, закричу, начну беспомощно брыкаться на своей постели и пытаться вырваться из плена. Только я сидела неподвижно, смотря в пустоту, и представляла, как сладка будет моя месть. Глаза мои были сухими, и забавила моих гостей только полная безжизненность, застывшая в зрачках.
Ближе к вечеру, после очередной порции похлебки, которую я съела вопреки всем ожиданиям «замечательных» докторов, ко мне пришел нежданный гость. Он устроился на стуле, поставив его напротив моей постели на максимально безопасное для себя расстояние.
— Добрый день, Аврора.
— Какая честь. Не бойтесь меня, пусть я и старательно иду на поправку, сил у меня пока что недостаточно, чтобы задушить вас вашим белоснежным галстуком.
Правитель «светлого» мира собственной персоной! Безупречный костюм, опрятный внешний вид, добрейшее лицо. Такое чувство, что он родился со способностью держать себя всегда пусть и строго, но все равно как-то мягко, чтобы нужные люди боялись, а весь «светлый» народ боготворил.
— В нашу первую встречу ты была совершенно другой девушкой. Но тогда ты тоже умела дерзить. «Постарайтесь защищать граждан, даже когда вместо солнца на небе правит луна». Вроде так ты говорила мне.
— Раньше вы были учтивее и вежливее, не позволяли себе разговаривать со мной на «ты». Что изменилось?
— Абсолютно все, дорогая Аврора, абсолютно все.
Он оказался первым человеком за день, который попытался сыграть сочувствие в мою сторону. Его глаза так и искрились заботой, что я невольно начала смеяться.
— Жаль, что тебя мы не уберегли.
— От самих себя, вы забыли добавить.
Как быстро его терпение лопалось. Невооруженным глазом можно было заметить трещину на его идеальной маске безоговорочной добродетели. Он заметно напрягся, видимо поняв, насколько тяжелый разговор ему предстоит.
— Он настолько сильно переменил твое мировоззрение, что ты, бедняжка, запуталась. Страшно представить, какие ужасы он творил с тобой.
— Вы действительно никогда не сможете представить, какого это быть на моем месте: когда тебя безоговорочно любят ни за что-то, а вопреки всем гребанным установкам.
— Любовь? «Темные» не способные на это глубокое чувство.
— И «светлые», и «темные» на него способны. Любить не могут те, кто считает себя идеалом, кто принижает других и по воле своего статуса пропагандирует пустую травлю не заслуживших осуждения людей.
— Хватит! — не сдержался он.
— Вы с правителем «темного» мира как маленькие мальчишки, которые не поделили в песочнице машинку. Окружили себя сторонниками и вынудили других мыслить подобно вашим пустым натурам. Как же это низко.
— Довольно!
Нет больше покоя на его лице, нет натянутых эмоций. Глаза его пылают яростью и ненавистью, дыхание становится рваным, руки сжимаются в кулаки. Удовлетворившись результатом, я отсела к стене и облокотилась на нее. Звон цепи вывел Правителя из транса, и он продолжил говорить без притворства:
— В холле этого здания уже весь день сидит твой муж. Он отчаянно пытается пробраться к тебе. Такой достойный мужчина: знает о твоем предательстве и все равно хочет быть рядом. Испытай хоть каплю стыда, поганная девчонка.
— Дэйв и правда замечательный человек. Скажите ему, что больше ему не стоит приходить.
— Вся твоя семья тоже здесь. Твоя мать, — он запинается на этом слове. — Впрочем, ты знаешь всю правду о ней.
Я не ответила. Он определенно провоцировал меня: говорил о близких, давил на чувство вины перед ними. Все же мне было стыдно, что правда о моей ночной жизни обрушилась на них таким образом.
— Переходите сразу к делу, — сказала я. — Вы пришли не для того, чтобы рассказать какая я мерзопакостная жена, дочь и сестра.
— Ты опозорила весь «светлый» мир своей выходкой, и об этом узнал каждый прохожий. Грандиозная новость разлетелась с невероятной скоростью.
— И зачем? Вы могли оставить все это в секрете.
— Мы публично покажем, что происходит с теми, кто переходит дорогу закону. О суде будет знать каждый, и данное событие не оставит никого равнодушным. Помимо всей твоей семьи мы пригласим туда твою подругу, по-моему, ее зовут Джой.
На секунду я даже замерла.
— Она даст показания против твоего возлюбленного. — Он увидел недоверие в моих глазах, поэтому тут же добавил: — Поверь, мы об этом позаботились.
Я занервничала. Почему-то я была убеждена, что моя семья останется нетронутой, ведь им нужен «несчастный муж», «преданные близкие». Но насчет Джой уверенности было ноль.
— Зачем вы мне это говорите?
— Ты можешь избежать всей этой нервотрепки, если скажешь, что «темный» насиловал тебя, запугивал, заставлял скрывать правду о беременности и врать всем вокруг. Всего лишь одно обвинение, и всех твоих близких…
— Никогда! — воспротивилась я. — Никогда я не скажу подобную клевету ради собственного спокойствия.
— Хорошо. — Он ничуть не расстроился. — Тогда ты пойдешь ко дну вместе с ним.
Правитель стал ждать. Сверлил глазами дыру во мне, терпеливо боролся с безразличием, въевшимся в мое лицо. Как же ему хотелось победить меня, подавить мою стойкость.
— Вы здесь не только, чтобы запугать меня, предложить сделку. Вам было любопытно, что я из себя представляю. Вы умны, вы знаете абсолютно всю систему, ведь стоите во главе. Что же за девчонка посмела нарушить идиллию? Я даже не «безупречная светлая», я самая обычная. Но что в итоге? Я подняла на уши такую важную персону! Вы довольны тем, что увидели?
— Более чем. И буду рад раздавить тебя.
— Нервничаете, — заметила я. — Я заставила нервничать правителя «светлого» мира!
— Сколько в тебе самоуверенности.
— Напротив. Во мне нет и капли той уверенности, которая есть у вас. Я скорее безмозглая, наивная девчонка, которая все еще надеется, что расклад будет в ее пользу. Меня совершенно не интересует моя судьба на суде, мне уже все равно на ваши «высокие» цели и истинные мотивы прихода ко мне. Честно, плевать я хотела на ничтожные помыслы обиженного мужчины.
Как же его бесила моя манера общения, моя холодность и не податливость. Я буквально ходила по тонкому льду, слышала его тихий хруст под ногами. Если бы кто-то сорвал с меня оболочку, увидел бы, в какой агонии я нахожусь.