Страница 57 из 109
Шаги остановились. Шторка, скрывающая окно в двери, поднялась, и в комнату пробился луч света. В освещенный участок попал кусок сброшенного одеяла. Видимо это показалось странным, раз человек в коридоре решил навестить меня.
Он аккуратно, бесшумно открыл дверь и шагнул в палату. Спина, облаченная в белый халат, отливала теплым желтым цветом благодаря свету, заливающему проем. Но для меня это было сродни красной тряпки.
Когда мужчина прошел в центр комнаты, я быстрым движением захлопнула за ним дверь и встала напротив единственного источника света для него. Уже пустой стакан в руке я сжала сильнее и замахнулась так, словно нет ломоты в теле. Есть только гремучая смесь того, что притупляет разум, но высвобождает новые возможности угнетенного организма.
Откуда во мне было столько силы и терпения, я не понимала. Не успел доктор испугаться, как я разбила об его голову стакан, некоторые осколки впились в его кожу, в мою ладонь. Он упал на пол без сознания.
Адреналин лизанул каждую косточку и подействовал как обезболивающее. Безумие, смешанное со страхом, будто прошлось по шву новыми нитями, затянуло раны. Я вытерла руку об подол ночной сорочки, освежила горящие щеки холодом ладоней и медленно вышла в коридор, не издав ни звука. Не знала куда идти, в какой стороне они держат дочь. Небольшие цифры на дверях палат подсказывали, что лучше идти по возрастающей, прямо в центр всего этого ада.
Опираясь на стену одной рукой, я делала максимально быстрые шаги по холодной плитке, прислушиваясь к каждому шороху. Никого поблизости не было, но даже если бы я попалась, что бы изменилось?! Мне было абсолютно плевать на то, как безрассудны сейчас мои действия. У меня была цель, была призрачная надежды добраться до ребенка, остальное — ничто.
Я остановилась возле одной двери, когда ощутила тепло и влагу внизу живота. Только сейчас я поняла, что далеко не только подол в алых мазках: вся сорочка прилипала к телу и пропитывалась кровью. У меня уже давно разошлись швы, но почувствовала это я лишь сейчас.
Черт, это было больно. Настолько больно, что идти дальше было все сложнее. Мне нужна была короткая передышка, хотя бы минута бездействия.
«Джой Кларк»
Сквозь смутные картинки лампочек, номеров, дверных косяков я увидела эту надпись. Буквы сначала плясали, но в итоге они сложились в одно имя.
Я быстро подняла шторку и заглянула в окошко. Прямо посреди залитого светом пола сидела она, моя близкая подруга. Ее волосы торчали в разные стороны, она обнимала себя за колени и качалась то вперед, то назад, глаза держала широко открытыми, смотрела в пустоту, губами она активно что-то шептала. Все это время она сидела в кромешной темноте, свет, проникший в комнату, никак ее не отвлек от монолога.
Я хотела ей хоть как-то помочь. Прекрасно знала какого это, когда тебе промывают мозги, оставляют варенным овощем во мраке, наедине со страхами, странными видениями. Ты не видишь ничего кроме теней, которые доводили до крайней степени сумасшествия. И эти лживые образы — «темные».
Резко Джой подняла глаза и сфокусировалась на мне. Ее губы начали двигаться выразительнее, раскачивания стали активнее. Я раздражала ее, пугала.
Она неожиданно начала кричать, чтобы я проваливала. Голос ее был настолько громким, что истерику могла услышать не только я. Это заставило меня двигаться дальше, как можно быстрее перебирать ногами, стараясь лишний раз не притрагиваться к стене, чтобы не заляпать кровью. Почти бежала, пока не увидела одну особенную дверь, без номера и таблички, со вставкой из стекла намного больше, чем обычно. Напротив нее был кабинет, из него виднелся тусклый свет и слышались разговоры как минимум двух людей.
Незаметно, я подкралась к своей цели и проскользнула внутрь, благо дверь не была заперта на замок. Посреди небольшой комнаты, освещенной одной лампой на высокой ножке в углу, стоял кувез, закрытый прозрачным колпаком с четырьмя отверстиями. Внутри него лежал крошечный младенец и мирно спал, пока трубки помогали ему дышать.
Глава 22
Эта картина вызывала во мне двойственные чувства: с одной стороны, хотелось расплакаться от счастья, что я вижу свою дочь живой, мирно спящей, а с другой стороны, я готова была завопить из-за тупика, в который меня и кроху загнали без усилий.
Мои шаги в ее сторону были вялыми и нерешительными, я боялась спугнуть призрачную вуаль счастья, помогающую не чувствовать боль в районе кровоточащего шва. Дочка выглядела настолько беззащитной со всей этой аппаратурой вокруг нее, что я стала прекрасно понимать — бежать не получится. Ей нужно находиться здесь, как бы дико это не было, они могут ей помочь. Именно этот голый факт наносил удары под дых, сжимая и так скудно наполненные кислородом легкие.
У них не было намерений убить ее, как только она появится на свет. Возможно, она нужна «светлому» миру для тех же целей, что и «темному». Но что они могли взять от нее? От крошечной девочки, которую буквально вырвали из живота матери?
Полнейшая неизвестность оставляла новые раны на сердце, пуская нити боли по каждому самому крошечному ответвлению расшатанных нервов.
Пока я стояла возле нее, разглядывая каждый ее пальчик, гадая, какого цвета ее глаза и отмечая, что пока что редкие волосы на голове были и не светлого, и не темного оттенка, у самой двери остановилась девушка, активно разговаривающая с кем-то из соседнего кабинета. С помощью глубоко вдоха я остановила непрекращающиеся рыдания, собрала остатки силы в кулак, постаралась чистым участком сорочки вытереть капли крови, упавшие на стеклянный купол над дочерью и наконец против воли отступила в сторону.
Молодая девушка закрыла за собой дверь и, совершенно не обратив на меня внимания, принялась что-то записывать в свой блокнот.
— Все знали, что ты будешь здесь Аврора.
Обращение ничуть меня не напугало, хотя голос был холодным и звонким, пропитанный отвращением. Ее строгий взгляд направился на меня, и пальцы агрессивно щелкнули ручкой.
— Я и не думала скрывать свое местоположение, — безразлично ответила я.
— Капли крови ты оставляла намеренно?
— О да, я намеренно сама сделала себе кесарево сечение, после чего не умело все зашила.
Я достаточно долго всматривалась в лицо обнаглевшей особы. Эти ее редкие, косые, полные презрения взгляды на мою дочь раздражали меня куда сильнее гримасы, с которой она разговаривала со мной.
— Я тебя знаю, — заявила я уверенно, но все равно вялым голосом. — Ты жена Нейта, моего старого друга.
— Твоего старого друга? — она усмехнулась. — Ты, омерзительная девчонка, допустившая смешение крови с нашим заклятым врагом, даже не думай заикаться о дружбе. Ты имела право на нее ровно до той ночи, когда первый раз провела время с тем ублюдком.
— Что я сделала тебе, что ты, совсем меня не зная, опустилась до подобных высказываний? — Я намеренно шагнула к ней и ощутила, как закололо все в животе. Теперь уже ничто не помогало мне, даже невесомая эйфория от встречи с дочерью не снимала боль. — Мы с Нейтом хорошо общались, он знает, какой я человек.
Девушка стремительно отступила к двери. Боясь меня? Да у меня вид был такой, словно еще секунда и я упаду замертво на этот ледяной пол.
Нет, она не боялась. Ей было противно. Не из-за крови, которой я достаточно пролила, не из-за лица, белее мела, и даже не из-за металлического запаха, которым разило от меня на сотни километров. Просто тот факт, что я родила от «темного» автоматически делал меня «необычайно популярной» в массе «светлых». Падшая на самое дно Аврора… Почему это так смешно?
— Как хорошо, что меня не поставили к тебе в няньки. Я бы и секунды твоего общества не выдержала.
И, правда, становилось все веселее. С каким рвением эта девчонка пыталась доказать мне, что я ошиблась. Если бы меня только волновало ее мнение на счет моей личной жизни.
— Ты еще и улыбаешься, — заметила она. — Чокнутая!
А так действительно проще. Вот почему Брайен постоянно шутил в сложной ситуации: меньше чувствуешь себя пораженным. Даже появляется какая-то иллюзия, что ты выше той грязи, которая льется шлангом на тебя.