Страница 59 из 109
— Я понимаю, за что такая ненависть в мою сторону. Вы банально не знаете, как бороться со мной. С крошечной точкой, нагло вылетевшей из потока «идеальности». Просто скажите, каким образом вам удалось обмануть меня?
Вот сейчас Правитель стал довольным. Он ощутил свое превосходство, прочувствовал те нити, которые всегда были в его руках. Контроль — одно слово, а он вновь бодр, улыбчив и полон «добродетели».
— Вы с Бэйли, с твоим личным психологом, умело штамповали тесты. Поначалу мы были в полном замешательстве. Только эта милейшая женщина не учла тот факт, что в тайне от нее по комнате могли быть установлены скрытые камеры.
Дикая, просто сумасшедшая оплошность. Мысленно я ударилась головой об стену.
— Что с ней теперь?
— Она в одной из соседних палат, проходит интенсивную терапию. Если завтра она хорошо послужит на суде, то мы отправим ее заниматься своими делами, если нет — о ней позаботятся «должным образом».
«Держись, Аврора. Не показывай ему своих эмоций».
— Вокруг тебя постоянно были люди, знавшие правду. Тот таксист был подставным, как ты уже поняла. Ты впервые за долгое время решили уехать далеко от дома, мы не могли не воспользоваться таким удачным случаем. По машине распылили что-то вроде снотворного, у самого водителя было в крови противоядие. Как только ты уснула, он вколол тебе львиную дозу препарата, вызывающего преждевременные роды. Знаешь, несмотря на все твои стрессы и переживания, твое здоровье, как и здоровье твоей дочери, было в полном порядке. Но наше вмешательство весьма пагубно отразилось.
Я все же держалась. Даже не шевелилась, не выдавала и малейшую эмоция. Тушила огонь злости внутри, игнорировала колющую боль в груди.
— Ты думала, что смогла обхитрить нас всех, но в итоге, обхитрили тебя. Я уважаю твой настрой, ты хорошо держишься сейчас. Все эти твои речи, показная безучастность. Я бы поаплодировал стоя. Тебе плевать, но я все же скажу: да, мне было интересно увидеть в тебе метаморфозы, я не надеялся договориться с тобой, но ответы твои меня позабавили. Твой образ — любопытен сам по себе. В покое я тебя никогда не оставлю, как и твою дочь. Она результат страшного преступления, врачи будут изучать ее повадки.
— Она не животное!
— В ней смешана кровь «светлой» и «темного», она будет полезна всему «светлому» народу. За нее я хочу сказать тебе спасибо.
— Огорчу, но не для вас я ее рожала!
— Из любой ситуации я вытяну максимальную для себя выгоду. Даже из такой паршивой, как эта. Завтра я покажу тебе, на что способен, и как нелепы твои жалкие попытки прорвать строгую систему.
Он резко встает, достаточно торопливо идет к выходу. Я успеваю в спину сказать ему, пропитывая голос максимальной ненавистью:
— Однажды, все повернется против вас. И моя улыбка станет последним, что вы увидите перед смертью.
Правитель резко захлопнул за собой дверь, оставляя меня в глуши комнаты. Теперь я была одна с истинными страхами, с материализовавшейся болью и слезами, которые не лились по лицу, а спускали сразу к сердцу.
* * *
Настал тот злополучный момент. С первыми лучами солнца люди, заходившие в мою палату, только об этом и судачили.
«Скоро ты ответишь за содеянное»
«Нельзя просто избавиться от нее?»
«Отвратительна и внутри, и снаружи»
Они знали, что я за ночь не сомкнула глаз. Да и разве могла? Помимо внутренних тревог, меня постоянно терзали насмешливые взгляды в стеклянное окно двери. Я просто устала. Из-за этого позволила лицу не держаться камнем, а отразить хотя бы печаль. Мой внешний вид приятно дополнял жалкую картину.
Меня принципиально не пускали в ванную комнату. На мне до сих пор была та кровавая сорочка и тело все еще было в алых пятнах. Меня бы ничуть не тревожила подобная, мягко говоря, неопрятность, но Брайен не должен был видеть меня в таком виде.
Он не должен знать о том, что здесь происходило.
Я слабо верила, что Брайен вообще явится на суд. Думала, Правитель не допустит, чтобы его драгоценный преемник был подвергнуть каким-нибудь осуждениям. Да и представить себе встречу двух миров в одной точке не могла. Это же невозможно.
Но всем нутром я все равно верила, что Брайен будет там и поможет мне. В его безопасности я не сомневалась: он был неприкосновенен. Из двух зол я готова была выбрать меньшую, и это был правитель «темных».
Если я смогу перебраться к ним и помочь в освобождении дочери, то все сложится наилучшим образом.
Я все же попыталась слюнями оттереть с лица кровь, за что получила по рукам металлической цепью. Ко мне завели амбалов, которые скрепили мои руки за спиной и выпихнули тело из палаты. Один из них шел впереди: он вел меня, как собаку на поводке, то и дело нарочно дергая сильнее на себя цепи.
Грязная сорочка, запутанные волосы, бледное и покрытое ссадинами лицо, босые ноги. Видимо все это забавляло врачей, выстроившихся вдоль стен.
И снова те же фразы, и снова попытки задеть меня за живое.
Весь мой путь до автомобиля сопровождался шушуканьями, несдержанными репликами и даже плевками. Меня осуждали за любовь. За совершенно неправильную любовь.
Видели бы они себя со стороны, как смешно выглядит вбитое в их головы предубеждение насчет истинности и правильности чувств.
Конечно, в автомобиль меня толкнули все с той же «деликатностью». Они действительно постели на сиденье черную ткань! Неужели это не шутки? Только вот я не сдерживала истерического смеха, почти все дорогу задыхалась от собственного хохота.
Была на грани нервного срыва. Держала от сумасшествия только единственная мысль — я нужна дочери.
Мы приехали к зданию с двумя входами, находящемуся прямо на границе двух миров. Одна половина была белой, вторая, что логично, — черной. На территории «светлого» мира было уже достаточно много машин, по всей видимости, я была вишенкой на торте всего этого балагана.
Меня привели внутрь здания и заставили сесть на какой-то скамейке прямо у двери, вероятно, ведущей в зал. Нам надо было ждать наступления ночи, чтобы «темные» тоже смогли явиться. Эти минуты были самыми сложными.
Ожидание душило.
Я била пальцами по выкрашенному в белый увет дереву, бесила амбалов своей нервозностью.
— Пора, — наконец сказал один из них и, дернув за цепь, поднял меня на ноги.
Дверь отворилась, и моему взору предстал вытянутый зал, посередине которого была дорожка из белого ковра. Света было так много, что приходилось привыкать к нему, давно я не чувствовала такого дискомфорта от нахождения в максимально освещенных помещениях.
По левую сторону от меня стояла толпа людей, и почти все были мне хорошо знакомы. Я шла очень медленно и смотрела на каждого, вспоминая их роли в моей жизни. Был Нейт со своей женой-сукой. Чуть подальше я увидела Амелию и Волкера, оба они были даже слишком встревожены для людей, связь с которыми давно оборвалась.
Джой и Гэйл были следующими. Подруга не смотрела на меня, ее взгляд был направлен в пустоту. Казалось, что она даже не дышала. Поддерживал ее в вертикальном состоянии только ее муж, глаза которого были полны…сочувствия? Но…Почему?
Затем я увидела семью Дэйва: его родители охотно демонстрировали свою неприязнь, свою злость и ненависть. Рядом с ними стояли папа и брат. Почему-то, когда наши с ними взгляды встретились, их обоих одернули, прошептали им что-то весьма угрожающие, раз еще недавно горящие огни желания помочь мне они потушили и послушно встали смирно.
Странно, но мама была в стороне от них. Она выглядела чуть живее Джой, но все же такой же запрограммированной. Смотрела на меня как на чужого человека. Винить ее в этом я не собиралась, прекрасно понимала, что это всего лишь результат тщательной промывки мозгов.
В конце стоял Дэйв. За его идеальным внешним видом, выглаженным костюмчиком скрывалось неподдельное сочувствие, измор. Когда он увидел меня, то в его красных от недосыпа глазах появилось еще больше ужаса. Выдержать вида его отчаянных попыток что-то сделать я не смогла, поэтому отвернулась. Мне хватило порции громогласных взглядов, на Дэйве хрупкий стержень сломался.