Любовь серого оттенка

— Ты что делаешь? — прогибаюсь в спине, стараясь оторвать лопатки от бетона, но он вдавливает меня обратно, телом прижимаясь к моей груди, которая моментально разнесла приятные импульсы по всему телу. Снова стараюсь сфокусировать свой взгляд на его лице, но его близость сбивает напрочь весь настрой. — Мне. Тяжело, — стараюсь ерзать ногами, руками, шевелюсь всем телом, но это только создает трение, которое вообще не помогает, а, наоборот, усугубляет мое положение.

— Что ты рыпаешься? — ему удалось одной рукой ухватить мои запястья, а второй запрокинуть неспокойную ногу себе на тело. От этого расстояние между нами сошло на нет, и я окончательно впала в ступор. Смятение. Смущение.

— Тебе не кажется, что мы слишком близко?

— Совсем нет.

— А мне кажется, — почему пол подо мной не может просто провалиться? — Ты перегибаешь палку.

— Разве?

— Д-да.

— Тогда что будет, если я продолжу?

— Ничего хорошего.

— Уверена?

— На все сто процентов, — я даже не вижу того, кто сейчас нагло касается всего моего тела своим. Опираюсь лишь на свои ощущения. Его лицо совсем близко. Дышу вместе с ним одним же воздухом.

Грудная клетка все чаще прислоняется к нему из-за попыток забрать себе как можно больше воздуха, который не пропитался им.

Это утомляет, заставляет сойти с ума. Лучше бы он сделал уже хоть что-нибудь.

— Прошу, не тяни время. Либо слезь, либо… — я прикрыла глаза, сжала губы. Чуть глупость не ляпнула.

Или вовсе и не глупость.

— Либо что?

— Уже ничего.

— Нет, я слушаю.

— Я все равно не скажу! Ты знаешь, что мне нельзя, я не такая.

— Какая не такая?

— Черт, я не могу заняться с тобой сексом! Доволен?!

— Не можешь, но не значит, что не хочешь.

— Боже, только не шевелись. Говори, что хочешь, я выдержу, — задерживаю дыхание и замираю. Таким образом я не буду слышать его запах.

— Никто не планировал спать с тобой, не переоценивай себя.

— Чего?! — резко дергаюсь, но меня возвращают в прежнее положение.

— Они были правы, что вы врете.

— Кто они? О чем ты?

— Никакие вы не белые и пушистые. В мире нет никого поистине «светлого».

— Что я не так сделала?

— Ты даже уже не понимаешь, что противоречит твоей натуре.

— Это ты повалил меня! Я была против!

— Как будто дело только в этом, — голос резко меняется, становится грубым и жестким.

— Я не понимаю, все ведь было хорошо.

— Надо придушить «светлую».

— Перестань.

— Мне больше некогда с тобой возиться. Я изучил достаточно, пора покончить с этим, — говорит как под гипнозом.

— Это же не ты говоришь? Ты ведь так не думаешь? Ты не сделаешь этого со мной, — ноги онемели, руки свело неприятной судорогой. Но я до последнего не верю в то, что он может причинить мне вред.

Он сможет, но он не захочет.

— Придушить, — голос окончательно теряет признаки жизни, становясь все более поверхностным, неестественным.

— Отпусти меня, давай нормально поговорим, — уже усиленно верчусь под его телом, но он только сильней сдавливает онемевшие руки, перекрывая ток крови.

— Придушить, — снова вторит он, и слово растворяется в пространстве. По спине проносится холод. Я стараюсь до конца придерживаться своим же словам.

Я не боюсь его. И сейчас тоже.

Когда подушечки пальцев запульсировали, когда по сосудом перестала бежать кровь, оставляя морозную пустоту, он отпустил мои руки, что пустило теплую, взбудораженную кровь к пальчикам. Казалось, что всё кончилось, но его ладони обхватили закрытую воротником шею и надавали на глотку. Маленькие хрящики проваливались в глубину горла, вызывая адскую боль в легких.

Пытаюсь поднять руки, но они до сих пор не вернулись к жизни: лежат холодные на бетонном полу, будто атрофированные.

Пускаю в ход ноги, трясу ими, пинаю его, но это не ослабляет его хватку.

А легкие всё больше ноют от нехватки кислорода.

Я приросла к полу. С каждой секундой все больше сил покидает мое и без того слабое тело.

Мыслей нет. Слов нет. Пустота.

Наконец руки возвращаются к жизни, и я цепляюсь за его плечи, чтобы совершить одно из бесполезнейших действий — постараться ослабить его хватку.

Последние силы трачу на попытку ухватиться за жизнь.

Сказать бы ему хоть что-нибудь, но нет ни сил, ни слов.

Глаза закатываются, и перед тем как замереть навсегда я улавливаю размытые черты лица и блеск черных расширенных зрачков. Прогиб в спине, сжатые пальцы, напрягшиеся ноги и сдавленные легкие зафиксировали мое тело в последнем движение.

И перед смертью я вижу сумасшедший оскал, испачканные кровью губы и багровую запекшуюся кровь на правой стороне челюстной кости.

* * *

С закрытыми глазами я поднимаю голову с подушки и делаю глубокий, желанный вдох. Светлая комната наполняется звуками жадного поглощения кислорода. Рука аккуратно трогает шею, проводит пальчиками по ощутимым хрящам.

Я жива, это всего лишь сон. Мой страшный сон.

Веки распахиваются, и я сразу замечаю, что мое одеяло огромным комком лежит на полу. С тела бежит пот, пропитывая тонкую футболку. Конечности дрожат, но всё же двигаются. Я провожу руками по лбу и резко начинаю реветь.

Сон вызвал настоящие эмоции, которые наконец вырвались наружу. Я помню каждую деталь, каждое сказанное слово, каждый образ. Почему мне это приснилось? Неужели на подсознательном уровне я правда боюсь его, вижу в нём монстра? А ребёнок… Это явно его детство, период его воспитания.

Кошмар рушится на реальный мир, переплетается с ним, всё больше угнетая моё состояние.

Вскакиваю с постели, подбегаю к окну, чтобы открыть его и впустить свежий утренний воздух. Ветер ласкает оголенные ноги, сушит все тело. Я наконец восстанавливаю дыхание

Телефон мигает, и я быстро провожу по экрану, чтобы ответить на сообщение.

«Прости, что вчера всё так вышло. Предлагаю встретиться сегодня и поговорить спокойно. Я обещаю выслушать тебя. Хочу сблизиться, честно. Как на это смотришь?»

Даже долго не думаю, перед тем как дать ответ.

«Я согласна, надеюсь, хорошо проведем время».

«Через три часа заеду, жди».

На самом деле я сейчас совсем не в состоянии разбираться со своей будущей свадьбой и с человеком, с которым проживу всю жизнь. Но сблизиться действительно надо, а потраченное впустую время не приведет нас к взаимопониманию.

Голова забита совсем другим мужчиной, который ещё больше покрылся таинственностью, даже после открытия некоторой правды. Если бы он только позволил включить приглушенный свет и хоть немного изучить его, я бы полностью поглотилась этим процессом.

Сон принес с собой ещё больше сомнений, хотя я уверена, что он был предназначен для того, чтобы запугать меня. Но вместо того, чтобы постараться нарушить клятву и с ужасом рассказать всем, что меня пытал «тёмный», я упиваюсь секундами нашей близости, которая была похожа на то, что должно быть между… Влюбленными?

Но даже эти, не буду врать, приятные мгновения не останавливают поток переживаний за беззащитного ребёнка. Пусть лучше это будет просто моей больной фантазией, чем правдой, решившей раскрыться мне таким образом.

Глава 20

— Ты куда собралась? — спросила у меня мама, когда я надевала на ноги белые балетки.

— С Дэйвом на, — я осеклась, так как не понимала, стоит ли нашу встречу назвать свиданием.

— Свидание? — лицо мамы отразило нескрываемую радость.

— Возможно, да, так ведь стоит называть встречи будущие семьи, — я поправила сумку на плече и повернулась к выходу.

— Хорошо, что вы сближаетесь.

Ага, если бы…

— Да, ты права, — я чмокнула маму в щечку и легко улыбнулась. — Мне пора.

— Удачи, — дверь за мной захлопнулась, и я спокойным, размеренным шагом пошла на улицу.

Погода, мягко говоря, совсем не соответствовала жаркому, солнечному лету. Как только я открыла дверь подъезда, холодный ветер задул прямо под длинный, теплый кардиган. По привычке я вытянула рукава, внахлест соединила края кофты, скрестила руки, надеясь, что так мне будет теплее. Хмурое небо сигнализировало о неизбежном дожде, что сильно порадовало меня: настроение требует запаха свежести, влаги.