Любовь серого оттенка

— Так просто попросили, и вы спокойно сделали?

— А что нам оставалось?

— А дальше что? Вот она забеременела, ты за ней ухаживал?

— Ее сразу забрали. Недавно выпустили, и она выглядела так, будто и не рожала.

— А что ты делал все эти девять месяцев?

— Спокойно проводил свои дни. Ничего особенного ведь не произошло.

— Конечно, всего лишь твоя девушка родила от тебя ребёнка. Ты прав, в этом нет ничего особенного, — с сарказмом сказала я.

— Она НЕ МОЯ девушка, — подчеркнул он. — Она вольна делать то, что хочет, спать с кем хочет. И я тоже не ограничен в своих желаниях.

— То есть вы сходитесь только для того, чтобы родить ребёнка, так как вас об этом попросило правительство?

— Именно, и причём мы не имеем права заводить детей с кем-либо другим. Например, если другая девушка забеременеет от меня, нас всех убьют вместе с ребёнком, так как мы нарушили закон и могли заделать, как они говорят, «позор среди тёмных».

— Звучит жутко и странно.

— Так мягко называют уродов.

— Уродов? В смысле?

— Тех, кто личиком и телом не вышел. Душа у нас и так уродская.

— Внешность важна для вас?

— Безусловно, это, наверное, единственное главное требование к «тёмным». Поэтому мы и сдаем какие-то странные анализы, чтобы они вычислили, с кем у нас будут самые красивые дети. Чем красивее человек, тем больше его будут уважать. Следовательно, чем страшнее человек, тем хуже его положение. Обделенный внешними данными человек никогда не сможет выжить в нашем мире, даже если правительство позволит этому позору бродить по нашей территории, его убьют где-нибудь за углом, ещё сильней изуродовав его рожу.

— Как ты можешь жить в таком мире, — мои глаза уже были на мокром месте, но я и не издавала лишних звуков, чтобы он не увидел, что я вновь выхожу из равновесия.

— Мы не живём, мы выживаем, с каждым днём становясь бесчеловечнее.

— Мне на самом деле жаль тебя, — утыкаюсь лицом в его плечо, пропитывая его одежду своими слезами.

— Не этого эффекта я ждал.

— Думал, я буду осуждать тебя?

— Да, ждал как минимум пару оскорблений.

— Нет, я считаю, что это не вы такие. Они вас делают такими.

— Ты слишком наивна, чтобы узнавать что-либо новое о моём мире.

— Что будет с твоим ребёнком, — не слушаю его, а начинаю реветь больше. Хлюпаю, впиваюсь в руку.

— Ребёнок мой, а переживаешь ты.

— Ты представляешь, что ему придётся пережить то, что однажды пережил ты. Неужели тебе его не жаль?

— Нет.

— Он ведь твоя кровинушка. Часть тебя.

— Родство по крови ещё ничего не значит. У меня нет родных, не будет их и у него. Мне всё равно.

— Я не верю тебе. Он ведь сейчас совсем младенец, а рядом с ним нет ни мамы, ни папы.

— Мы все обречены на это, — чувствую, как «тёмный» начинает злиться.

— Но ты же папа, ты несешь ответственность за него. Ты должен чувствовать боль от того, что он страдает.

— Что, чёрт возьми, я могу поделать!!! - «тёмный» подскочил с места, отпихнув меня от себя так, что моё тело упало на другую сторону от бревна. — На что ты пытаешь надавить?! На что?! — атмосфера резко ухудшилась, а его голос эхом разнесся по небольшой роще.

— На остаток человечности в твоём сердце.

— Ты совсем идиотка?! Я тебе кратко рассказал о том, что происходит в моём мире. Какая человечность?! Мать этого ребёнка даже понятия не имеет, какого он пола, и ей всё равно. А я просто сходил, сдал анализы, которые подтвердили моё отцовство, и на этом моя связь с ним закончилась. Нам сказали, что мы молодцы, и отпустили. Всё. Понимаешь? ВСЁ! И так десятки малышей сейчас начинают свою жизнь, пустую и никчемную, без какой-либо там опеки! ВСЕМ ПЛЕВАТЬ НА НИХ! — после каждого его слова я всё больше поджимала колени и прятала голову в них. Я не знала, что ему ответить. Всё бесполезно.

— Отведи меня домой, — шепчу ему, стараясь остановить поток слёз.

— Наконец дошло уже, что нам плевать на то, что стараетесь ценить вы?!

— Пожалуйста.

— Хватит ныть, не надо жалеть нас, детей. Это наша жизнь, наша участь, и мы в силах вытерпеть это.

— Прекрати! — поднимаю голову и кричу на него как можно громче. — Это всё чушь! Тебе не плевать, ты просто стараешься не выбиваться из общей массы. Вы все стараетесь придерживаться образа, который вам навязали.

— Чёрт, сколько можно говорить тебе, чтобы ты перестала быть такой наивной!

— Это не наивность! Это вера!

— Во что?! Во что в этом мире вообще можно верить?!

— Да хотя бы в себя! Вера в свои мысли, мечты, желания, чувства, эмоции. Вера в близкого человека.

— А сама-то ты во что-нибудь веришь?!

— Да, в тебя! Я верю тебе и вижу, что ты не тот, о ком мне говорили в школе. Ты нагло врёшь мне, хотя сам способен чувствовать то, что порой бушует во мне. Я хочу в это верить! И пусть ты никогда не станешь до конца откровенным со мной, пусть твоя правда всегда будет в том, что ты истинный «тёмный», который не способен на светлое и чистое, я буду тайком искать нити, которые приведут меня к тому, что похоронили в тебе, — кожа на щеках горела, начинала странно зудеть, всё тело тряслось от смешения разных эмоций. «Тёмный» молчит, стоит где-то рядом и беззвучно дышит, в то время как я нарушаю покой всхлипами. — Что молчишь? Скажи хоть что-нибудь.

— Не хочу тебя расстраивать.

— Думаешь, после того, что я услышала, я смогу ещё сильней расстроиться?

— Нет смысла искать эти нити, так как я буду до конца отпираться и оставаться тем, кем родился.

— А я буду идти до конца, рано или поздно ты сам больше не выдержишь. И в тот миг я посмотрю, кто преобладает в тебе.

— А ты сама довольна своим собственным миром? — часть меня боялась этого вопроса. Но вторая часть, которая сейчас управляла мной, точно знала ответ.

— Нет, всё изменилось.

— Что ж, мне этого достаточно.

— В смысле?

— Не важно, вставай.

— Нет, скажи. Зачем тебе надо было это знать?

— Мы сегодня достаточно поговорили.

— Это мой последний вопрос, обещаю, — я аккуратно подняла с земли свой уже наверняка украшенный синяком копчик и сразу столкнулась с «тёмным».

— Ты становишься всё более уверенной в себе, это не к добру, — мои бёдра обхватывают, и я без промедлений поднимаюсь в воздух. Нос слегка ударяется об спину, а пальчики моментально впиваются в его кофту.

— Ты чего? — пытаюсь поднять туловище, но он больно щипает меня за ногу, что означает только одно: мне лучше не рыпаться.

— Будешь сопротивляться — я начну щипать выше. И не факт, что остановлюсь лишь на этом.

— Только от тебя я могу услышать такое, — безумно смутилась, так как доступ к моей пятой точке открыт, и в любой момент его ладонь может как следует огреть меня. Дело даже не в боли, которая, я уверена, будет адской.

Шёл «тёмный» быстро и, как обычно, без звуков. Создается впечатление, что перед ним даже маленькая травинка преклоняется и старается вжаться в землю, чтобы не издать малейший шелест. От скуки я начала водить пальчиками по его спине, рисуя незамысловатые узоры. Интересно, какая у него кожа на ощупь? А есть ли шрамы на теле? Конечно, есть, «тёмный» же.

Может, рискнуть и забраться рукой под толстую ткань его одежды? Как быстро он отреагирует на мою наглость? Больно будет мне? Плевать, живём один раз, я должна прикоснуться к его спине, которая так приятно пахнет.

— Мы пришли, — рука моментально остановилась, и я начала невинно хлопать глазками. Я правда собиралась залезть рукой под его кофту?! Мне нужен врач, я испортилась.

— Спасибо, что донёс, а теперь надо меня поднять, — хорошо, что он не умеет читать мысли.

Наконец я оказалась в своей комнате. Но перед тем как закрыть окно, я выглянула и посмотрела вниз.

— А можно узнать твоё имя?

— Нет.

— Мы с тобой видимся каждую ночь, но до сих пор не знаем, как зовут друг друга. Меня Аврора, а тебя?

— Узнаешь, если будешь чуточку внимательней.