Любовь серого оттенка

Чем сильней впивается он, тем сильней впиваюсь я. Но пальцы немеют от недостатка сил. Из горла вырывается первый хрип. И я постепенно начинаю расслаблять свои ноги.

Он ненавидит меня. Всем своим черствым сердцем ненавидит. В нём нет места для того, что живет во мне.

Глава 12

В голове усиливается пульсация, ритм сердца постепенно сходит на нет. Всё больше сил покидает моё тело, он буквально высасывает из меня жизнь. Моя голова откидывается назад, а руки падают вниз.

И лишь когда его пальцы расслабляются, я в предобморочном состоянии рухну на землю, ударяясь всем телом и прижимаясь щекой к траве. Мои глаза открываются, и я, как обычно, смотрю в темноту.

Во мраке нет ничего прекрасного. Нет никакого ощущения защищенности.

Лицо мокнет от слёз, которые, не прекращаясь, стекают по наверняка покрасневшим щекам. Стараюсь не издавать лишних звуков, чтобы вновь не разозлить его. И зачем я только полезла во всё это? Наивная, думала, в нём есть что-то человечное. Но эту малейшую каплю он всяческим образом пытается спрятать. Видимо, ему проще таким образом затыкать меня.

— Ты там жива? — небрежный вопрос в мою сторону от него. Беспокоится? Конечно, нет. И отвечать я не собираюсь. — Эй, — не унимается, что вызывает безразличную ухмылку. Он только что чуть не убил меня, а сейчас так небрежно спрашивает о состоянии. Самому не противно? — Не надо было выводить меня, — да я и не планировала, лишь хотела сделать, как лучше. — Сама виновата, что сказала о себе, как об идеальной, — к сожалению, с каждым его прикосновением я становлюсь только хуже. — Будешь продолжать молчать? — а почему бы и нет? Всё равно сил нет даже пальцами на руке пошевелить. — Издеваешься? — кто над кем ещё. Ни один мускул на моём лице не дрогнул, и видимо, это снова начало его раздражать. Он стал небрежно трясти меня, что не помогло ему выдавить из меня хоть что-то. И лишь когда я оказалась на спине, он прекратил трогать меня. — Хорошо, оставайся тут, — а у меня есть выбор? Конечно, я останусь тут одна, в полной темноте, без защиты.

Глупо было бы злиться на то, что было ожидаемо. Поэтому я чувствую некую обреченность. Но все прежние ощущения не изменились, страх вновь не появился. Сама себе удивляюсь, лучше бы я боялась его и была покладистой. Но нет же, мне надо показать свой характер, несколько раз ляпнуть о том, что я вся такая хорошая.

Хорошая лишь для него. Для других «светлых» я стала худшей. И хорошо, что об этом никто не знает.

Продолжаю лежать на спине, смотря в темноту и позволяя ветру сушить мокрое лицо. Руки покоятся на животе, периодически вздрагивая от небольших приступов. Хочу поскорей выкинуть из головы его образ, такой тёмный и устрашающий. Но слишком активно работает моё воображение, особенно в такой ситуации.

— Серьёзно останешься здесь одна? — а я думала, что он ушёл. Но оказывается, он до сих пор наблюдает за мной. — Я ведь могу уйти.

— Удачи, — срываюсь, как обиженный ребёнок. Я всего лишь чувствую обиду. Ни злость, ни ярость, ни даже до сих пор ещё хранившуюся в моём сердце ненависть, а чертову бесполезную обиду. Совсем ненужную в этой ситуации. Смеюсь сама над собой, словно псих, и мотаю головой, отрицая то, что так очевидно. Пару минут назад он чуть не убил меня, а я всего лишь хочу услышать какое-то жалкое «прости». Конечно, ведь в другом смысла совсем нет.

— Я не хотел убивать тебя сегодня.

— Извините, что вынуждаю вас сократить сроки, — продолжаю без волнения кидаться фразами.

— Я предупреждал тебя. Ты сама делаешь себе хуже, не подчиняясь мне.

— Я думала, что ты способен на что-то хорошее, но сейчас ты показал мне, что мои старания напрасны.

— Твои эгоистичные старания, которые, повторюсь, направлены на собственное спасение? Ты не мне хочешь, как ты говоришь, помочь, а лишь надавить на какие-то там выдуманные тобой положительные качества и навсегда сбежать от меня.

— Если бы ты был всегда спокойным и дружелюбным, я бы не хотела сбежать. Но даже сейчас, когда моё желание навсегда скрыться от тебя как никогда пытается завладеть разумом, я не стану подчиняться ему. Не сбегу. Даже пытаться не буду. Продолжу приходить к тебе ночью, пока ты наконец не сделаешь то, что хочешь. Я же поклялась.

— Не нарушишь клятву даже из-за страха?

— Я не боюсь за себя, а вот за близких, которых ты обещал убить, очень сильно переживаю. Лучше одна смерть, чем несколько невиновных жертв, разве не так?

— Несомненно.

— А знаешь, почему я не боюсь тебя? — кажется, сегодня меня очень сильно тянет на беседы.

— Понятия не имею.

— Потому что, — поворачиваю голову в его сторону и уверенно смотрю в одну точку. Мой взгляд будто так и манило туда, но с каждой секундой безмолвного вглядывания в темноту я ощущала всё больше смущения. Нарастающее чувство возникшего в груди волнения как-то сбивало с толку и приводило в беспорядок сложившиеся в предложения слова. Хочу закончить свою мысль, но лишь немного открываю рот, после чего сразу смыкаю губы, кусаю их, сдирая крошечные кусочки тонкой кожи.

— Ну и почему же? — спрашивает он, отвлекая меня от поедания собственных губ. Несколько раз моргаю, перед тем как отвести свой взгляд. По спине пробежали мурашки из-за его голоса, который почему-то был наполнен любопытством и пожирающей глубиной. Соблазнительный голос? Нет, нет, нет. Просто ветер слишком холодный, да и земля не тёплая. Ночь же.

— Нет смысла бояться своей судьбы. Если мне суждено умереть от твоих рук, то я приму это, если же всё-таки мы каким-то образом сблизимся, что мало вероятно, — сразу осекаюсь я, — то я бы хотела с тобой дружить всегда. Ты единственный «тёмный», которому я могу доверять. Сколько раз ты мог уже покончить со мной, но этого не сделал. И таких случаев будет намного больше. Так зачем мне лишний раз тревожить нервы? Я буду спокойно ждать своей участи, проживая каждый день без лишних переживаний и с надеждой, что всё можно изменить.

Он долго молчал. Оглушающая тишина повисла между нами. Возможно, попытается запугать меня снова, чтобы я пересмотрела все свои убеждения. Но ему явно ничто не поможет. Я такая же упертая, как он.

— Даже не знаю, что мне ответить на твои глупые слова, — так и знала, что он со мной не согласится. — Раз тебе так удобно, то пожалуйста. Но это никак не повлияет на моё поведение.

— Я и не рассчитывала.

— Пожалуй, ты единственная «светлая», которая меня не боится.

— А ты единственный «тёмный», которого я не боюсь.

— Единственные.

— Ага. Разве это не трогательно?

— Нет.

— Да брось, мило же, что между нами нет отношений, как между маньяком и жертвой.

— Я был бы не против таких отношений.

— Но и это тебя устраивает.

— Совсем нет.

— Тогда отпусти меня и не мучай себя.

— Нет.

— Тогда придётся смириться. Я не собираюсь видеть в тебе жаждущего крови коварного убийцу. До поры, до времени.

— Зря, — выдыхает он, после чего начинает шумно отходить от меня, что нехарактерно для него. Так странно слышать его шаги, будто раньше он парил над землёй, а сейчас наконец ступил на нее. Оказывается, он может быть и более заметным. Либо мой слух улучшился во много раз.

— А можно всё-таки узнать, для каких целей я тебе нужна?

— Нет, — а я думала, что снова настроила его на разговор.

— А если я сама догадаюсь?

— Попробуй.

— Что ж, — быстренько поднимаюсь на ноги и стряхиваю с одежды мусор. — Ты ставишь какой-то опыт надо мной?

— Кто знает, — слышу, как он вновь поднимает до сих пор не пришедшего в себя наркомана и начинает тащить его. Кажется, он хорошенько так его вырубил.

— Подожди, ты меня забыл, — как маленькая вытягиваю ручки в его сторону и начинаю сгибать и разгибать пальцы.

— Сделай два больших шага вперед, — без сомнений слушаю его, не убирая рук. — Хватайся, — начинаю аккуратно щупать пальчиками воздух, пока не хватаюсь за ткань толстовки. Сразу же делаю смелые шаги, обхватываю предплечье и с улыбкой утыкаюсь в его руку, не забывая при этом вдохнуть полной грудью воздух, смешанный с его потрясающим запахом.