Операция "Кронштадт"

«Ну хоть что-то», — вяло обрадовался я. А то уж было заволновался, что тут вместо серьёзной работы — детский сад. Впрочем, приподнявшееся было настроение быстро ухнуло обратно, с грохотом проломив дно.

— И всё же, Константин Александрович, что вы делали ночью на заброшенном заводе?

Я опустил голову, стараясь не показать всю ту бездну уныния, которая меня охватила. Ну есть во мне Костины юношеские гормоны, отвечающие за наивность. Надеялся я, что за той змеёй, которую ухватил за хвост, приглядывает кто-то помимо меня.

— Заброшенный, да? — с горечью произнёс я и придвинул к себе папку, оставленную Ашотом. — Бумага тут, как я видел, есть. Дайте карандаш, Эрнест Михайлович.

Глава 5. Сам дьявол

Витман против такого обращения с «делом» возражать не стал. Молча подал мне карандаш.

Я открыл папку. Наверху лежал лист с текстом, отбитым на машинке. Текст был перечёркнут крест-накрест. «Объяснiтѣльныя записка», — прочитал я в середине. И дальше: «Я, нiжѣ подписавшiйся, трѣтьаго марта саго года воспользовался прi задѣржанiи опаснаго прѣступнiка боевой магiяй сѣдьмаго уровня, въ рѣзультатѣ чаго прi нѣвыяснѣнныхъ обстоятѣльствахъ взорвался газовый баллонъ на близлѣжащемъ балконѣ...»

Дальше я читать не стал, про себя только посмеялся. Кто ж это, интересно, такой неуверенный? До последнего определиться не может, взорвался баллон при невыясненных обстоятельствах или же в результате применения магии. Потому, наверное, бумажку и списали в макулатуру.

Я перевернул лист и нарисовал на нём круг.

— Что это? — тут же спросил Витман.

— А какие у вас ассоциации? — буркнул я.

— Кружок, объединение, заговорщики...

— Вот видите. А белый маг сказал бы — «солнышко»... Не отвлекайте, пожалуйста. Художник из меня аховый, так хотя бы суть передать.

Я вписал в круг — треугольник, в треугольник — подобие извергающегося вулкана. Непонятные письмена набросал весьма условно. Парочку вроде помнил, остальные — хоть убей. Будь там латиница или кириллица — было бы, конечно, проще. Но, увы, неведомые хозяева завода мало позаботились о моём удобстве. Решили, что с меня вполне достаточно авиабомбы.

— Как вам? — Я перевернул листок и подвинул его к Витману.

Тот изучил рисунок внимательным взглядом и посмотрел на меня:

— Я не специалист, увы. Но специалисты по магическим кругам у нас есть.

— Хотите сказать, что это — магический круг?

— Предположительно, — кивнул Витман. — По крайней мере, очень похоже. Подобные круги используются для сверхвысокой концентрации магии. Что нужно, в свою очередь, для решения крайне специфических задач.

— Например?

— А где вы видели такой круг? — вопросом на вопрос ответил Витман.

— На «заброшенном» заводе, — язвительно сказал я. — Там от этих кругов места живого не было! И почему-то жители близлежащих окраин годами рассказывают друг другу легенды о том, что завод этот не такой уж и заброшенный. Что там люди пропадают. А из труб иногда дым идёт — хотя ни одного рабочего двадцать лет как нет. А наша тайная канцелярия об этом заводе — ни сном ни духом.

— Больно уж вы суровы, Константин Александрович, — сказал Витман. Улыбнулся — одними губами. Глаза продолжали внимательно меня изучать. — Видите ли. Наше ведомство занимается делами правительственного уровня. А тут — заброшенный завод в самой непрезентабельной части города...

— То есть, если бы заговор начинался не в Императорской академии, а в Чёрном городе — всё бы у ребят прошло как по маслу, да? — начал я злиться.

— Удивляете, Константин Александрович. В Императорской академии учится элита. Молодые люди, которые скоро будут ходить в Зимний дворец, как иные ходят на службу. Возможно, кстати, что именно на службу. А из Чёрного города государю — какая беда?

— А вы в курсе, что девятнадцатый век уже давно закончился? — сжал я кулаки. — Какая беда, спрашиваете?! Ну вот меня, к примеру, сегодня чуть не убили авиационной бомбой. То есть, убить пытался кто-то, кто имеет к таким бомбам доступ. И если у него есть доступ к бомбе — может, у него есть доступ и к самолёту? А если так — то что мешает этому кому-то разбомбить тот самый Зимний дворец?!

Больше всего меня бесило то, что Витман совершенно не выглядел обескураженным. Наоборот, он, казалось, смотрел на меня со всевозрастающим любопытством.

— Вот не ошибся я в вас, — неожиданно весело сказал он. — Нисколечко не ошибся! Правда ваша, Константин Александрович. Не всё мы успеваем. И нужны нам, откровенно признаюсь, свежие глаза и свежие головы, не забитые бюрократией. Я потому и дочь свою ангажировал, несмотря на её юный возраст. Коллеги меня поначалу, мягко говоря, не поняли, но теперь помалкивают... А вам покойный Белозеров дал весьма лестную характеристику.

— Вот как? — Я не сумел сдержать удивление.

— Истинно так. Он утверждал, что вы, милейший Константин Александрович, уж простите за точность цитаты — сам дьявол. Белозеров в буквальном смысле слова бился в истерике. Не понимал, каким образом вы — мальчишка! — сумели мало того, что противостоять магу четырнадцатого уровня, да ещё и раскрыть его, как руководителя кружка. Меня, признаться, также весьма заинтересовали ваши способности. С профессиональной, так сказать, точки зрения...

Вот оно что. Сейчас мы, похоже, перейдём наконец к сути дела.

— Польщен, — кивнул я. — Но меня интересует один вопрос. И хотелось бы, чтобы вы на него ответили.

— Весь — внимание, — улыбнулся Витман.

— Скажите. Вот, Белозеров — белый маг довольно высокого уровня. Взрослый, неглупый человек. Он видел, что его жемчужина темнеет. И, в отличие от бестолкового мальчишки Рабиндраната, прекрасно понимал, чем ему это грозит. Иллюзий относительно того, что в жемчужине таким образом возникнет баланс чёрного и белого, у него не было. Всё, к чему он в итоге придёт — жемчужина потемнеет полностью. Но, тем не менее — Белозеров не останавливался. Продолжал свою... гхм, деятельность. Почему?

Витман в задумчивости почесал подбородок.

— Признаться, не ожидал такого вопроса от человека вашего возраста. Могу узнать, почему вы задаёте его мне?

— А кому мне ещё его задать, если не вам? Человеку, который в силу своей профессии ежедневно сталкивается с подлостью и обманом?

— Что ж, резонно... Честно говоря, я и сам много об этом думал. И пришел к очень простому выводу. Поддаваться черноте — приятно. — Витман уставился мне в глаза. — Признайтесь, Константин Александрович. Ведь так?

— Так.

— Что и требовалось доказать... Видите ли. Подавляющее большинство белых магов — это люди, подобные вашему уважаемому дедушке. Они органически не способны обмануть, предать, поступить против чести. Истинное удовольствие они получают от созидания — будь то открытие сельской школы или защита осажденной крепости, неважно. Однако время от времени среди белых магов встречаются люди... скажем так, не идеальные. Условно говоря, если бы вашему дедушке предложили покрыть долги вашего отца в обмен на жизнь шестнадцатилетнего мальчишки, от предлагающего мокрого места не осталось бы. И, заметьте, жемчужина вашего дедушки от такого поступка стала бы только светлее. А Белозеров — человек, в душе которого тьма уже жила. Образно говоря, то, что случилось, всего лишь подтолкнуло камень, который уже лежал на краю обрыва... Я ответил на ваш вопрос?

— Пожалуй, — задумчиво кивнул я.

— В таком случае, позвольте, теперь спрошу я.

— Спрашивайте.

— Скажите, Константин Александрович. — Витман подался вперёд, наклонился над столом. — Вы вот недавно осудили действия моих людей. То, что в результате их действий погиб Белозеров. Скажите — а сами вы сумели бы обойти магическую блокировку? Задать подследственному вопросы так, чтобы они не спровоцировали его гибель?

— Я? — Я подумал, барабаня пальцами по столу. — Ну... Не знаю. По крайней мере, в лоб я бы точно действовать не стал. Попробовал бы по-другому...

— Так отчего же не попробовать? — Витман встал и улыбнулся широчайшей улыбкой. — Пойдёмте, Константин Александрович, тут недалеко. Прокатимся.