Минутку, пожалуйста (ЛП)

— Кейт! — огрызается Линси, обрывая подругу и закрывая лицо в явном смущении. — Может, заткнешься к чертовой матери?

Ее подруга поджимает губы и с трудом сдерживает улыбку.

— Прости.

Я поворачиваюсь к подруге Линси.

— Кейт?

Кейт хлопает большими глазами.

— Да, доктор?

Я хмурюсь, потому что она произносит «доктор» с чрезмерным воодушевлением.

— Не могли бы вы оставить меня на минутку наедине с пациенткой?

— Как скажете, доктор. — Она улыбается и встает, пятясь назад, при этом не отрывая от нас взгляда, будто покидает королеву. — Линс, если понадоблюсь, я в приемной.

Она уходит, а я поворачиваюсь и серьезно смотрю на Линси.

— Как сильно болит?

Ее подбородок дрожит.

— Довольно дерьмово.

— Знаешь, если так хотела снова меня увидеть, могла бы просто зайти в кафетерий. — Я прищуриваюсь, осматривая ее повреждения. — Это довольно драматично, даже для тебя.

— Рада видеть, что твой нарциссизм все также в полном порядке, Доктор Мудак, — ворчит она себе под нос. — Будет очень жаль, если ты опровергнешь мою теорию о том, что тебя нашли в капусте.

Я сжимаю губы вместе, стараясь не улыбаться, поворачиваюсь к ее лодыжке и кладу карту рядом с ее голой ногой. Как ее ноги умудряются выглядеть сексуально в больничном халате — выше моего понимания. Собравшись с духом, отталкиваю от себя образы ее ног, обвивающих мои бедра, чтобы я мог провести осмотр.

Осматриваю лодыжку, поглядывая на Линси всякий раз, когда она вздрагивает.

— Не думаю, что она сломана, просто растяжение. В течение нескольких дней отдыхай как можно больше и прикладывай холод по три-четыре раза в день. Перед выпиской я попрошу медсестру показать тебе, как ее бинтовать для фиксации.

Когда я опускаю руку ей на ногу, она вздрагивает.

— Я назначу тебе ибупрофен от опухоли и легкое обезболивающее. Оно поможет, если понадобится наложить швы на палец.

Она слабо кивает, и у меня возникает странное желание утешить ее, чего я никогда не делаю с пациентами. На самом деле, в отношениях с пациентами и персоналом у меня здесь репутация человека с ледяным сердцем, к чему медсестрам пришлось некоторое время привыкать. Невозможно жить моей жизнью и лечить пациентов, которых я наблюдал, не научившись строить гребаную оборонительную крепость.

— Как только придет анализ крови, я назначу обезболивающие. — Я подхожу, чтобы осмотреть ее палец, и, взглянув ей в лицо, добавляю: — Да, здесь, определенно, потребуются швы.

Она едва может смотреть мне в глаза, поэтому я решаю надавить на нее.

— Ну, как дела?

Она издает смешок.

— Бывало и лучше.

— А если не считать сегодняшнего несчастного случая? — Я снова заматываю ее палец, и меня пронзает острый приступ раздражения. — Ты ходила на свидание?

Она пожимает плечами.

— И твой кавалер оставил тебя в таком состоянии?

Она сверлит меня взглядом.

— Он оказался не очень хорошим кавалером.

— Надо думать, — ворчу раздраженно.

— Перестань осуждать меня, ладно? — Она высвобождает руку из моей ладони и снова прижимает ее к груди. — У меня и так была тяжелая ночь, и я не хочу, чтобы ты наваливал на меня еще больше.

— Прости. — Я отодвигаюсь от койки. — Видимо, я не знаю, как разговаривать с женщиной, которая трахнула меня и ускользнула, как вор в ночи.

У нее отвисает челюсть.

— Я ушла утром… ясно?

Я отрицательно мотаю головой.

— Солнце еще даже не взошло.

— Не думала, что тебя это так заденет!

— Меня и не задело. — Ложь. Ясно, что мне не все равно. Иначе не думал бы о ней три месяца спустя. Но я не должен был.

— Ведешь ты себя как человек, которому не все равно, — возражает она почти застенчиво. — Кстати, я хочу вернуть свою одежду. Мне нравится та блузка.

Я издаю невеселый смешок.

— Здорово.

— Что ты вообще с ними делал? Ты ведь не какой-нибудь жуткий извращенец, нет?

Я моргаю в ответ, ошеломленный, злой и, что удивительно, черт возьми, немного обиженный.

— Если извращенцы стирают и сушат одежду — тогда, конечно, Линси, я извращенец.

Она хмурится.

— Когда это ты успел кинуть мою одежду в стирку?

Я наклоняюсь и бросаю на нее сердитый взгляд.

— Я положил ее в стиральную машину, когда отправился на утреннюю пробежку. А перед тем как принять душ и пойти на работу, закинул ее в сушилку — все это ты могла бы узнать, не окажись такой трусихой.

Она молчит, нервно наблюдая за мной, будто не верит моим словам. Момент прерван, когда медсестра отодвигает дверь в палату.

— Доктор Ричардсон, пришел анализ крови.

Она протягивает мне листок и удаляется из палаты.

Я бегло пробегаюсь по результатам.

— Выглядит нормально. Я принесу тебе болеуто.…

Мой голос стихает, когда взгляд фокусируется на результате теста, который мы стандартно проводим многим пациенткам, поступающим в отделение неотложной помощи. Результат… удивляет. Нет. Прямо, мать вашу, сводит с ума.

Я весь напрягаюсь, давление подскакивает до небес. Моя реакция на тест, более удивляет, чем сам результат.

Мне требуется вся сила воли, чтобы направить чрезмерно эмоциональный всплеск в другое полушарие мозга. В место, которое стало мне очень хорошо знакомым за время работы на предыдущей должности в другой больнице.

— Прости, но я только что обнаружил, что ты беременна — нечто, что тебе стоило бы мне сообщить, когда мы обсуждали обезболивающие.

— Какой же ты мудак, — фыркает она, будто я только что отпустил какую-то ужасную шутку.

Я поднимаю взгляд от карты и хмуро смотрю на нее, пытаясь понять ее странную реакцию.

— Линси, скрывать что-то от врача — неразумно, — цежу сквозь стиснутые зубы.

— Что, черт возьми, ты несешь? — шипит она, прищурившись.

Я морщусь.

— Ты действительно пытаешься сделать вид, что ничего не знаешь?

Ее лицо искажается от отвращения.

— Да в чем, черт побери, твоя проблема? Слушай, мне жаль, что я бросила тебя, не попрощавшись, или что ты там себе напридумывал, но это подлая месть, даже для тебя. Неужели твое эго настолько драгоценно?

— Я не пытаюсь мстить тебе, — рычу я, подходя ближе, с отвисшей челюстью наблюдая, как ее лицо меняется с обиженного на абсолютно испуганное.

Неужели она, правда, не знает?

Она неловко ерзает на койке, нервно оглядывая палату.

— Слушай, я понимаю, вся эта история с образом Доктора Мудака — твоя фишка, и, вероятно, помогает тебе трахнуть кого-то, потому что… ну, это сработало. Но серьезно, можешь хотя бы сейчас попытаться вести себя, как профессионал?

— Линси, я не шучу. Ты беременна. — Я просматриваю результаты теста, и пульс ускоряется, когда я добавляю: — И учитывая уровень ХГЧ, ты на довольно приличном сроке.

— Что еще за гребаный ХГЧ? — рявкает она, садясь и с ужасом глядя на меня. — Джош, скажи мне на нормальном языке… я беременна?

— Да. — И от пронизывающего изнутри холода меня бросает в дрожь.

— Как? — восклицает она, качая головой.

Я провожу рукой по волосам, пытаясь унять дрожь, бегущую до кончиков пальцев.

— Как правило, причина — секс, если только ты не ходила к репродуктивному эндокринологу и не делала ЭКО или ВМИ, в этом случае половой акт не требуется.

— Хватит! — Она падает на спину, уставившись в потолок. — Поверить не могу…

— Ты знаешь, кто отец? — Надеюсь на ответ, который имел бы смысл и позволил бы мне вернуться в режим профессионала, отстранившись от всей этой ебанутой ситуации.

Слезящиеся карие глаза Линси устремляются на меня.

— Очень смешно.

Мое сердце проваливается в желудок.

Боже! Меня сейчас стошнит.

Беру себя в руки, насколько это возможно.

— Я не шучу.

Она смотрит на меня, медленно моргая, пытаясь осмыслить новость.

— После тебя я ни с кем не спала.

Я начинаю мотать головой из стороны в сторону, когда отрицание пронзает мой мозг.

— С кем ты спала до меня?