Плен моей души

Мачеха бросила затравленный взгляд мне за спину и покинула комнату.

— Теперь поговорим наедине, с*чка.

Я медленно прошла к шкафу, распахнула, с полки сняла туфлю. Резко развернулась и запустила в Сашу.

— Пошёл вон!

— Ты спятила? — он заорал, стоило каблуку встретиться со лбом.

— Пошёл вон из моей комнаты, — никогда не знала, что я такая меткая. — Я тебя ненавижу урод!

Вторая туфля угодила в нос, рассекая переносицу.

— Я тебя убью, тварь! — взревел Саша.

— Обязательно. В другой раз. Но не сегодня, — я схватила тяжёлую статуэтку и бросила ему в ноги, целясь в левое колено. Промахнулась немного. Но желаемого добилась. Саша зарычал от боли. И пока он держался за больное место, я метнулась к нему.

Мне кажется, что знание того, что Глеб совсем рядом, в любой миг выйдет и вступится, вселило столько сил и уверенности. Я пнула Сашу по голени и толкнула ладонями в спину, выталкивая мужчину из комнаты.

Кажется, сегодня мне везло, потому что мне удалось выпихнуть мужчину из комнаты и захлопнуть дверь перед носом.

Я некоторое время даже столбом стояла и смотрела на свои дрожащие от адреналина руки и не верила, что это я. Я почти избила и выперла со своей территории ненавистного мужчину. Я защитила себя!

— Золушка, в следующий раз я сидеть и слушать не стану, — я зажмурилась от блаженства, стоило горячим ладоням скользнуть на талию, а дыханию опалить плечо и щёку. — Я начищу рожу этому уроду. Размажу его.

— Если бы ты вмешался, ты бы подставил меня, — я развернулась, положила ладошки на лицо парня, заглянула в глаза. — Он бы забил меня до смерти, если бы увидел парня в моей комнате.

Глеб молчал некоторое время, пристально вглядываясь в моё лицо. Потом покачал головой и тяжело вздохнул.

— Золушка, ты маленькая дурочка, — голос Глеба был жёстким. — Ты ведь сама прекрасно понимаешь, в какой заднице уже оказалась.

— Я не могу отказаться!

— Да, слышал. Отец. Операция. Люди. Да, — парень закатил глаза и убрал мои руки с лица. — Только нужно думать о себе, Золушка. Думаешь, твоего отца не хватит удар, если этот ублюдок, твой женишок, тебя убьёт?

— Глеб, не стоит… Тебе легко рассуждать, когда жизнь твоего родителя не зависит от тебя.

Парень дёрнулся и окатил меня ледяным взглядом. Прикрыл глаза и процедил сквозь зубы:

— Не стоит говорить того, о чём ты не знаешь, Виталина.

— Да? А как мне тебе узнать, Глеб? Что я вообще могу узнать? Ты крадёшь мои фотографии, залезаешь ко мне в комнату, шантажируешь.

— Это была неудачная шутка, — выплюнул с яростью.

— Хоть одно знаю — чувство юмора у тебя отсутствует! Ты сам не даёшь мне узнать тебя. Да и вообще! Стоит ли? — я распалялась всё больше и больше. — На что ты мне сдался? Очередной человек, который пытается учить меня жизни. Который потом будет контролировать каждый мой шаг. Я знаю, что я очередная галочка в твоём списке побед. Знаю, что ты бросишь меня сразу же, как только тр*хнешь. К чёрту. Пошёл ты к чёрту, Глеб. Проваливай из моей комнаты. Тебя блондинка уже заждалась! И остальные бабы, которых ты тр*хал. Я в их списке не окажусь!

Глеб с каменным лицом слушал мои истеричные выкрики, после чего шагнул ко мне, положил руку на заднюю поверхность шеи, сжал, притянул к себе и поцеловал. Больно кусая губы и проталкивая язык в мой рот.

— Дура ты, Золушка. Дура.

Он отстранился столь же резко, как и сжал в руках. Ушёл на балкон. Сквозь тюль увидела, как парень перемахнул через перила и исчез.

Упала на пол и в голос разрыдалась.

Но ведь так лучше, да? Лучше сразу, пока окончательно не потеряла голову.

Но кажется, уже поздно. Иначе как объяснить тот факт, что мне так больно? Что в груди всё дерёт и печёт, будто вырвали сердце?

В дверь громко постучали. Я кое-как поднялась с пола и открыла дверь, ожидая увидеть Сашу. Но в коридор стоял отец и переминался с ноги на ногу.

— Чего тебе? — я спросила грубо, даже не пытаясь скрыть слёз и покрасневшего лица.

— Я пришёл поговорить, — мужчина отвёл взгляд.

— Я не хочу с тобой разговаривать, отец. Знаешь, сейчас мне кажется, что я тебя ненавижу.

— Виталина, что ты такое говоришь? — отец свёл брови вместе.

— Хотя нет, мне не кажется, отец. Так и есть. Я тебя ненавижу. Ты планомерно гробил и гробишь мою жизнь. С того момента, как в аварии погибла мама. До её смерти я тебя вообще не интересовала. А после… — я сглотнула ком. — После ты старался сделать всё, чтобы превратить мою жизнь в ад. Я не имею понятия, что я сделала тебе. В чём провинилась перед тобой. Будто ты мне мстишь за что-то и ищешь способы, чтобы причинить мне больше боли.

— Виталина, не говори глупостей. Я ведь твой отец, — мужчина криво и совсем не искренне улыбнулся. мне даже не по себе стало от этой маски.

— Слабое оправдание для мужчины, который продаёт свою дочь за компанию и собственное здоровье. Он меня бьёт. А в один день не остановится и убьёт. Но разве тебя это волнует? Ты тряпка, — глаза отца опасно сузились. — Ты — тряпка! Мерзкий слабый слизняк. Ни один нормальный отец не позволил бы причинить боль дочери. Твои отмазки просто смехотворны.

— Замолчи, Виталина, — отец повысил голос, сжал кулаки, глазами стал метать молнии.

Я смотрела на него и понимала, что остатки моих тёплых чувств окончательно растворились в ненависти.

— Реши вопрос с Сашей, отец. Сам. Подчиняться тебе я больше не стану. Терпеть Сашу тоже. Весь город. Нет, вся страна знает, что он меня бьёт. Все заголовки трубят об этом.

— Дочка, пойми, я не могу…

— Не называй меня «дочкой», отец. Дочкой ты имел бы право называть меня, если бы был способен защитить и сделать счастливой. Я просто дочь. Приложение к тебе. Красивое приложение, лишённое права голоса.

— Так значит, да? — мужчина поменялся на глазах.

И эта перемена напугала меня до икоты. Холодный, цепкий взгляд, кривая усмешка, совершенно другая поза. Не та, где он переминается с ноги на ногу ссутулив плечи и втянув голову в шею, а поза хозяина, уверенного в себе человека, способного причинить вред.

— У тебя нет выбора, Виталина. Что ты хочешь мне плевать. Снова решишь показать зубки — выбью. Захочешь сбежать — лишу всех денег и средств к существованию, сделаю так, чтобы никуда не взяли на работу, даже уборщицей в забегаловку. Ты живёшь за мой счёт, дрянь неблагодарная. Жрёшь за мой счёт. Учишься за мой счёт. Это, — резко схватил меня за ворот футболки и дёрнул на себя, — тоже куплено за мои деньги. Ты не представляешь собой ничего. Пустышка. Такая же неблагодарная тварь, как и твоя мамаша.

— Не смей так о ней говорить!

— Твоя мать была потаскухой! Я называю вещи своими именами. Уверен, твоя мамочка смотрит и наслаждается твоими страданиями, — меня заколотило от страха и ужаса, от безумства, которое я видела в глазах мужчины. — Я подумал и решил — свадьба будет завтра. И только подумай, что-то выкинуть! Я отправлю тебя в психушку.

— Ненавижу тебя! Ненавижу! Ты будешь гореть в аду!

— Нет, моя дорогая, — мужчина жёсткими пальцами обхватил моё лицо, — это место я освобожу тебе. Готовься к свадьбе. Утром приедут стилисты и привезут платье. Посмеешь что-то вякнуть — пожалеешь. Ты завтра будешь улыбаться и строить из себя счастливую невесту. Хотя, — протянул задумчиво мужчина, — если ты покажешь свои страдания во всей красе, это не омрачит моей радости. Твоя мамаша будет смотреть. Внимательно смотреть. И страдать. Потаскухи должны знать своё место.

Мужчина развернулся и покинул комнату, громко хлопнув дверью. А я, рыдая, упала на пол.

Глава 12

Вита

На полу просидела около десяти минут. Взгляд упал на кровать, я вспомнила, какое счастье меня переполняло, когда рядом был Глеб. Как сладко было таять от его поцелуев.

— Пошли все к чёрту! К чёрту! — выкрикнула в пустоту, кулаками ударив по полу.

Поднялась с пола и пошла в ванную, чтобы умыться. Глянула в зеркало, пришла в ужас, увидев собственное отражение.