Мятежный (ЛП)

Сейчас он голоден. Я ощущала, как в нём нарастает голод с тех пор, как приближалось наше возвращение в Сиэтл и с момента моей долгожданной выписки из больницы. Грейсон голоден, и в нём так взыграло мужское естество, что сегодня вечером ему плевать на всё, кроме своего голода, поэтому он без раздумий и колебаний стягивает вниз рукав моего платья, обнажая другую грудь, и перемещает голову, чтобы пососать и её. Дрожа от накрывшего меня вожделения, я хватаюсь за густые, с медными прядями волосы Грейсона и поднимаю его голову так, чтобы его губы встретились с моими.

— Поцелуй меня, — стону я.

Сначала он обводит взглядом мой рот уже зацелованный им. Проводит указательным пальцем по губам, стирая то, что осталось от помады.

Он не торопится, чёрт возьми, делает это нежно и долго, и я всхлипываю, а потом, когда он опускает рот, чтобы прикусить мою нижнюю губу, вздыхаю. Мы оба со стоном начинаем целоваться, его рот плавит всё вокруг нас, кроме него самого.

Грейсон берёт мою руку и кладёт себе на шею, желая, чтобы мои пальцы обвились вокруг его затылка.

— Здесь в любой момент может кто-нибудь появиться… — шепчу я.

Лёгкий ветерок нежно овевает меня. До ноздрей доносятся солёные запахи недавнего дождя, сырого цемента и травы. Но сильнее всего я ощущаю его запах: влажный лес. Металл и выделанная кожа. Его запахи.

— Я поставил у дверей Дерека. Никто не отважиться выйти наружу.

Его шёпот — больше дыхание, чем голос, больше стон. Грейсон чуть отступает назад, но этого достаточно, чтобы поглотить меня своими ореховыми глазами, которые сверкают, как все звёзды на небе.

— А если мои друзья захотят подышать свежим воздухом? — возражаю я.

— Ну, всю свежесть, что здесь есть, вобрала в себя моя девушка, — ухмыляется Грейсон, окидывая взглядом беспорядок, в котором находится моя одежда. Волосы растрепались и лезут в лицо, я чувствую на щеках выбившиеся завитки. Платье обнажает все неприличные места. Пятки впиваются в поясницу Грейсона, ноги обвиваются вокруг него.

— Посмотри на себя, ты такая сексуальная и полуобнажённая, и только для меня, — хрипло шепчет он, пожирая меня взглядом.

— А что, если я забыла, как это делается? — шепчу я дрожа.

— Тогда мне придётся тебя научить. Язык… — он проводит им по моей верхней губе. — Смотри, мой язык идёт сюда… — и погружает его, влажный и обжигающий, мне в рот. — Моим пальцам нравится здесь, где тепло и влажно, и где ты их так сильно сжимаешь. Желая меня.

— О, Грей, — подаюсь к нему бёдрами, когда он трогает меня своим длинным, умелым пальцем.

— Научить тебя — не проблема. У тебя есть такая красивая, идеальная киска, которая создана для моего члена. И ты больше не прикована к постели, Мелани, — бормочет Грейсон между поцелуями, вводя глубоко внутрь меня свой палец. — Ты очень живая… такая живая, как никогда раньше, твои зелёные глаза сверкают жизнью, тело возбуждено для меня. И эта прелестная голая киска… — бормочет он, наклоняясь… ниже… ещё ниже… и вот его голова ныряет между моих ног.

Грейсон слегка ударяет языком по клитору, и меня пронзает невероятное удовольствие. Он гладит рукой мою спину и одновременно втягивает в рот клитор, водя языком по чувствительной плоти, играя со мной.

Я вся горю и очень сильно, просто отчаянно в нём нуждаюсь. Стискиваю кулаки на его затылке, прижимая за волосы к себе.

Теперь я чувствую, как его губы пощипывают клитор, слегка дёргая, и моё сердцебиение ускоряется, когда Грейсон вводит в киску два пальца.

Прошло уже несколько недель, больше трёх месяцев… как я попала в больницу; сначала кома, потом реабилитация. Всё это время он был рядом со мной. Был рядом, когда я просыпалась и когда засыпала. Глаза щиплет от непреодолимого желания достичь оргазма, и в то же время я чувствую всепоглощающую потребность заняться с ним любовью.

— Грей! — вскрикиваю я, оттаскивая его за волосы.

Он отпускает меня, встречается со мной взглядом, и, улыбнувшись, поправляет чёрный галстук.

— Я люблю, когда ты такая чертовски горячая и влажная для меня. — Он скользит бёдрами между моих ног, притягивает к себе и обнимает мощными мускулистыми руками, осыпая поцелуями лицо.

Мои глаза медленно закрываются. Он жёстко прижимается к моей голой киске. Затвердевший член натягивает молнию на его брюках. Но я знаю, что сегодня он ждёт чего-то особенного. Грейсон говорил, как жаждет погрузиться в меня… потеряться во мне…

И я тоже!

Моя киска всё ещё влажная и слегка сжимается при мысли о том, что мой парень, единственный мужчина, которого я когда-либо любила, займётся со мной любовью. Наконец-то. После нескольких месяцев ожидания, которое кажется целой жизнью. Грей сказал, что очень хочет заняться со мной любовью без презерватива. Мы поговорили с врачами, и я уже в течение некоторого времени принимаю противозачаточные. Врачи также предупредили, что это нельзя делать долго, потому что я до конца жизни вынуждена принимать препараты, препятствующие отторжение почки. Но это нормально. Мы используем эти месяцы на всю катушку.

Я так хочу почувствовать его, быть с ним… Мне не нужна вечеринка. Просто хочется вернуться домой и лечь с ним в постель. Но Грейсон никак не может смириться с тем, что пропустил мой двадцатипятилетний юбилей, и с шиком навёрстывает упущенное.

Он помогает мне поправить платье, прижимаясь к уху жарким поцелуем.

— Готова?

— Раньше я всё решала с помощью вечеринок. Грустно? Вперёд, на вечеринку, девочка. Кто-то вывел из себя? На вечеринку, девочка. Скучно? Просто иди на вечеринку! Как так получилось, что это утратило своё прежнее очарование? — хмуро смотрю на Грейсона, потом тычу пальцем в его твёрдую грудь. — Знаешь, а это ведь твоя вина. Теперь лучшие вечеринки — когда на них присутствуют только я и ты. — Соскользнув с перил, становлюсь на ноги и игривым голосом, чтобы скрыть похоть, вьющуюся внутри меня, предупреждаю: — Когда я пойду, не вздумай смотреть на мою задницу.

— А что, ты это чувствуешь?

— Да! — На дрожащих ногах я направляюсь к арочным дверям, ведущим в бальный зал.

— Твоя принцесса выглядит чертовски сексуальной, — говорит Дерек, открывая мне дверь.

Проходя мимо, Грейсон хлопает его по затылку.

— Прошу прощения, — смотрит на меня Дерек с ухмылкой, демонстрирующей зубы.

— Ты прощён, — со смехом отмахиваюсь я рукой.

Грейсон снова хлопает его по затылку.

— Не думай о ней, не смотри на неё и уж совершенно точно не дразни её. Это моя грёбаная работа.

Меня ужасно забавляет его ревность. Я влетаю в бальный зал с высокими белыми колоннами и уже вижу толпу внутри. Всем им чрезвычайно любопытно побольше узнать о главе нового яхт-клуба «Кинг» — по слухам, он также возглавляет «Андеграунд» — одну из главных ассоциаций по смешанным единоборствам. А ещё внешне очень похож на сексуального «сына Америки» Джона Кеннеди-младшего, а вдруг я его Кэролин21…

Обнаруживаю Пандору и Кайла у фонтана с шампанским, наливающих себе по новому бокалу вина. Они тоже почти одновременно замечают меня. Кайл машет рукой, Пандора ухмыляется и поднимает в приветствии бокал, её глаза тепло сияют. Единственное цветное пятно сегодня в помещении, очевидно, я. Все одеты в чёрное и белое, и только я одна — в красном.

— Это чёрно-белый приём? — спросила я у Грейсона, когда мы приехали.

Его губы дёрнулись.

— Чёрное и белое — это не для тебя.

Грейсон поглаживает мою спину, передо мной мелькают мимолётные видения нашего прошлого, и пульс начинает ускоряться.

Меня зовут Грейсон, Мелани…

Я закрываю глаза, смакуя это воспоминание. Когда я была в коме, то ничего не помнила, но после того, как пришла в себя, все воспоминания захлестнули меня с такой силой, что я не могла отделить одно от другого.

Теперь я люблю свои воспоминания. Какой это бесценный дар — знать, кто ты, кого ты любишь, что делала вчера, каковы твои надежды на завтра. Какой это бесценный дар — помнить тот день, когда я встретила человека, которого люблю.