Мятежный (ЛП)

Грейсон, тот тощий парень, которого он назвал Леоном, и та группа парней, которые смеялись надо мной, когда я просила дать мне больше времени; они хозяева и повелители «Андеграунда».

Долговязый уродливый парень смотрел на Грейсона, как на божество, и именно он хотел трахнуть меня в качестве оплаты. Оплаты моего долга. Обессиленно задыхаюсь от осознания этого, на меня накатывают волны тошноты, и я хватаюсь за живот.

— О боже, ты один из них.

Он бросает взгляд на закрытую дверь, потом на меня и говорит:

— Если он тронет тебя хоть пальцем, я отрежу его, да поможет мне Бог, я отрежу их все до единого…

— О боже!

У меня подкашиваются ноги, и, прикрыв рот ладонью, я сажусь на край кровати. Раскачиваюсь вперёд и назад, потому что он не просто лжец, он…

Он…

Я не знаю, кто он.

Внезапно я вспоминаю, как мы впервые встретились… Господи, неужели он следил за мной?

А те мужчины? Неужели он тот парень… тот парень, который отвёз меня домой, а потом ушёл весь в крови?

Это невозможно. Нет. Невозможно.

Я сгибаюсь пополам и держусь за живот, стараясь сдержать рвоту.

— Боже.

— Принцесса, — чуть не с трепетом шепчет Грейсон это слово, направляясь ко мне.

Подлец!

Я вскакиваю на ноги и вытягиваю руку, чтобы удержать его на расстоянии.

— Нет! Стой. Оставайся там, не трогай меня. Просто скажи мне одну вещь… — Меня атакует боль, а в памяти всплывают и множатся другие эпизоды.

Враньё… враньё… враньё…

Я с трудом заставляю себя говорить.

— Ты выбиваешь долги? — Смотрю на Грейсона, и перед глазами всё расплывается от слёз, как будто этот ублюдок недостаточно заставил меня сегодня поплакать. — Ты пришёл взять с меня деньги?

— Так ты обо мне думаешь? — тихо спрашивает Грейсон, стоя в паре метров от меня, а вокруг него бурлит энергия, способная поспорить с торнадо.

Во мне клокочет запредельная ярость, я тянусь к подолу своей футболки.

— Тогда вперёд! — Срываю через голову футболку, скидываю шорты, подбрасываю их ногой в воздух в его сторону. — Забирай. Давай покончим с этим. Наверняка ты получил часть долга за все те разы, когда меня трахал? — Потом начинаю стягивать с себя стринги. — Так сколько же ещё осталось? Сколько? А? — Я отбрасываю трусики в сторону и остаюсь перед ним стоять совершенно голая. — Сколько, Грейсон?

Он застыл как статуя, его глаза сверкают, тогда я подбираю свою футболку, сжимаю в кулак и бросаю её в него.

— Ну же, давай покончим с этим. Просто скажи, сколько раз для этого потребуется с тобой трахнуться.

Он хватает футболку, в одно мгновение преодолевает расстояние между нами, прижимает её к моей груди и тихо и невозмутимо говорит:

— Оденься. Поговорим позже. Мне нужно повидаться с одним человеком, и у меня мало времени, Мелани. Мой отец очень болен…

— Нам не о чем говорить.

— Просто надень это, пожалуйста! — рычит он.

Всё ещё оставаясь злой, но вдруг испугавшись, я снова натягиваю футболку, а Грейсон подходит к окну и в мучительном молчании смотрит на далёкую зелёную гору.

Тишина оглушает.

Моё сердце разбито.

Я даже не сержусь. Просто чувствую, что Грейсон собрал все мои мечты, все мои надежды, все мои эмоции и поместил их в блендер, и теперь они превратились в ничто. И никогда больше не возродятся. Никогда в жизни.

— Кто ты такой? — удручённо спрашиваю я. В горле разрастается огненный ком. — Скажи мне. Скажи мне хотя бы это, Грейсон.

— Зеро — псевдоним. Потому что меня… — Он поворачивается, разводит руки, которые всегда заставляли меня чувствовать себя защищённой, обводя комнату. — Как считают многие, меня невозможно отследить.

Между нами повисает напряжённая тишина.

Взгляд Грейсона затуманивается, он бормочет, как будто не хочет ничего говорить, но какая-то порядочная его часть заставляет это сделать:

— Я давно отошёл от дел, но теперь, так случилось, помогаю собирать долги, причитающиеся моему отцу. Сорок восемь должников. Мне нужно с ними разобраться, чтобы иметь возможность снова от всего этого отойти. Остался только один… и ты… а потом я с этим покончу. И он скажет, где моя мать.

«И ты», — повторяю я про себя, блендер снова закручивает мои эмоции.

— Как твоё настоящее имя? — спрашиваю я еле слышно.

— Ты его уже знаешь, — говорит Грейсон низким и хриплым голосом, и в его глазах мелькает искорка нежности. — Ты стонала его. Кричала. Шептала его. Моё имя Грейсон, Мелани. — Он делает ко мне шаг, как будто ему вдруг стал необходим контакт, но я не вынесу, если он ко мне прикоснётся. Я отступаю, качая головой.

— Значит, ты один из их лидеров. Главарь этих мафиози из «Андеграунда».

В его глазах загораются эмоции, которые невозможно описать словами.

— Если тебе так хочется меня называть, то да.

— Моё колье. Ты ведь не покупал его. Да? — едва могу говорить, мой хриплый голос полон боли.

— Кто-то отдаёт долг не деньгами, а драгоценностями. И мы держим их под рукой для взяток — так что ты права, принцесса, я совершенно точно не покупал твою безделушку.

— Надо же. Мои друзья были правы, для тебя это ничего не значило.

— Который из них? Не тот ли, с которым ты целовалась прошлой ночью? И где колье, Мелани? — Грейсон шагает ко мне быстрее, и я отступаю, пока мой позвоночник не упирается в стену. Он прижимается ко мне, большой хищник с глазами, которые, когда смотрят на меня сверху вниз, каким-то образом завладевают мной.

Грейсон обвивает рукой мою шею, и его голод проникает в меня, делая слабой. Я чувствую, как колени дрожат от его близости. Его запаха. Боже, я скучала по Грейсону и ненавижу себя за то, что делала это. За то, что это делаю.

Он стоит здесь, и я до сих пор делаю это.

Скучаю по нему.

Хочу его.

— Ты убиваешь людей, — хриплю я.

Рукой Грейсон обхватывает моё горло, и подушечка большого пальца начинает медленно выписывать круги, лаская пульсирующую венку, а глаза опускаются к моим губам.

— Иногда, — говорит он низким хриплым голосом.

— Ты их пытаешь?

У меня перехватывает дыхание.

Я задыхаюсь, мне больно. Почему я не могу его разлюбить? Почему я не могу его разлюбить?

— Я делаю то, что должен, — бормочет Грейсон, поглаживая большим пальцем мою шею и продолжая смотреть, продолжая открыто жаждать моего рта. Взгляд Грейсона настолько мощный, что вынуждает нервно облизать губы, и это только заставляет его глаза потемнеть ещё больше. Он жаждет ещё большего.

Моё дыхание больше мне не принадлежит. Но я продолжаю пытаться вобрать воздух в лёгкие, потому что эмоции в груди слишком болезненны, чтобы сдерживаться.

— Глупая недалёкая пустышка, поэтому ты выбрал меня? — спрашиваю я заплетающимся языком.

— Выбрал тебя? Если бы я выбирал женщину, то никогда бы не выбрал тебя. — Он проводит костяшкой пальца по моим губам, продолжая трахать их глазами. — Ты горячая штучка, Мелани, — хриплым голосом продолжает он. — Ты горячая, невинная маленькая зараза, но я никогда добровольно не связал бы себя за яйца с кем-то таким весёлым, смешным, невинным и беззаботным, как ты. Я не выбирал тебя, но я до хрена уверен, что не смогу от тебя освободиться. Ты в моей голове, ты словно демон в моём грёбаном сердце.

— Да пошёл ты! — Я отталкиваю его, но Грейсон хватает меня за запястья, чтобы остановить, и вытягивает мои руки вверх над головой, заставляя тело инстинктивно выгнуться, а кончики сосков задеть его твёрдую грудь. Меня пронзает мгновенная вспышка возбуждения, которая разжигает собственную гневную реакцию на саму себя.

— Попользоваться мной, — кричу я, извиваясь в его тисках, — и выбросить. Таков был план, верно? Трахнуть меня, а потом трахнуть ещё и ещё. Главное найти какую-нибудь блондинку, которая не слишком много думает и не задаёт много вопросов! Ту, от которой сможешь легко избавиться!

— Разве я похож на человека, который пытается от тебя избавиться? — скрежещет Грейсон зубами, крепче стискивая мои запястья и прижимаясь ко мне своей эрекцией. — Я хочу тебя, и хочу новую жизнь, Мелани, — цедит он сквозь зубы. — Я собрал полное досье на тебя и на твоих мужчин, я знаю о твоём долге. И знал о твоей сестре-близняшке ещё до того, как ты мне о ней рассказала, Мелани.