Девочка Давида

Наверное, у Давида были свои мотивы взять меня с собой. Он сделал это против моего желания, но я воспользовалась возможностью и попыталась подслушать разговор Давида с отцом.

Только жена его брата, Полина, сразу поняла, что к чему. Я не выцепила из разговора ничего важного.

Вечер выдался неуспешным. Слава Богу, мы быстро уехали оттуда.

Я вернулась к трассе. Мы тормозили, я поняла, что мы почти приехали. Оглянувшись, я увидела сзади автомобиль Давида. Он догнал нас и вывел меня из машины.

— Привет, красавица, — он крепко взял меня за руку.

Давид молча расплатился с водителем и заставил меня пересесть в свой спорткар.

— Что за сюрпризы? Почему мы всегда прощаемся и встречаемся в лесу?

— Потому что ты связалась со мной. Остальное тебя не касается, Жасмин.

Он затянулся сигаретой, и мы поехали. На его губах гуляла довольная ухмылка.

— Однако можешь спросить, где я буду трахать тебя.

— Не стану, — я скосила взгляд.

Давид выглядел уставшим. В салоне пахло потом, сигаретами и чем-то еще.

Кровью и деньгами.

Я этот запах хорошо помню — Давид ехал с задания. Он устал, но хорошо заработал.

— Твой день прошел успешно? — поняла я.

— Более чем.

Я спросила, совершил ли он сегодня грех, а он — и не скрывал.

Я стиснула зубы и огляделась. Мы свернули с трассы в лес, проехали вглубь и затормозили у заброшенного дома.

Вокруг — одни деревья и ни души.

Внутри что-то болезненно сжалось.

— Посиди в машине. Я осмотрюсь и прогрею дом. Запри двери изнутри и жди меня.

Давид говорил отрывисто, будто ему воздуха не хватало. Хлопнул дверью и пошел в деревянный дом, вероятно предназначенный для страстной ночи.

— Романтично, — шепнула в пустоту, — если бы ты не был Басмановым.

Когда он зашел в дом, я включила подсветку и открыла бардачок. Здесь ожидаемо хранились документы. Он скиталец, и все важное — у него с собой. Не доверял даже банкам.

Я шарила руками в поиске чего-то важного. Открывала папки, вчитывалась в каждую строчку, попутно следя за домом. Внутри загорелся свет, из дымохода завалил дым.

Времени оставалось немного.

Счета, страховки и деньги не интересовали меня. А вот сделки, где фигурировали чужие имена — пригодились. Я смяла несколько бумаг вдвое и ледяными пальцами запихнула их в сумочку.

Хлопнула дверь. Сердце забилось бешено, Давид шел за мной. Для достоверности я нащупала пистолет под нижним бельем.

Когда он открыл мне дверь, я улыбнулась:

— Дома уже тепло?

— Скоро будет, красавица.

Я кивнула. Первым делом Давид вытащил папки из бардачка. Я задрожала от страха, а он просто брал их с собой. С собой надежнее. С заднего сидения он схватил два мешка, один из них шуршал деньгами.

Боже.

Как же я ненавидела его!

— Иди ко мне.

Он потянул меня за собой, через несколько минут мы были в доме. Я быстро огляделась, не зная куда спрятать трясущиеся руки.

Я в западне. В самом центре зверского логова.

— Здесь уютно. Это твое второе убежище?

— Вроде того.

Он снял с меня пальто и бросил его на кровать. Сама галантность в зверином обличии…

— Красивое платье, — оценил Давид.

Он прижал меня к себе, запустив руки в волосы. Склонился ниже, а между шеей и ключицей втянул в ноздри воздух. Жадно. Порывисто. Страшно.

— Я приму душ, — выдавил он.

— Хорошо.

— А ты жди меня. Я хочу тебя, Жасмин.

Я перестала дышать — я полностью в его цепких руках.

— Да…

— Я возьму тебя.

Я боялась смотреть на него — слишком жадным был его голос. Слишком голодным. Сегодня он овладеет мной, и я ничего не смогу с этим сделать.

— Как скажешь.

— Еще скажу, что ты здесь первая. Я никогда не приводил сюда женщин.

Давид взглянул мне в глаза, будто оценивая реакцию, а я думала лишь о том, как больно мне сегодня будет. И телу, и душе.

— Я рада.

Через несколько минут зашумела вода, я осталась одна. Я отсчитывала время, разглядывая избу. Она была милой: здесь расположилась одна комната с большой кроватью и стенами из твердого дерева, рядом была ванная и поодаль — небольшая кухня.

После сегодняшнего задания он мог позволить себе особняк, но вместо этого привез меня сюда. Здесь нас никто не найдет.

Я открыла сумочку и вытянула смятые бумаги, пробегая по ним взглядом. Миллионный контракт. Только вчера заключили, а сегодня — привели в исполнение. На этих документах имена были мне не знакомы.

А третья бумага имела другое значение.

— Басманов Эльдар и Басманов Рустам.

Я усмехнулась: Давид боялся, что собственный отец может пойти против него, и эти бумаги — его перестраховка. И сильный компромат. Я предполагала, что его отец был могущественным, а Давид знал это наверняка и потому — держал того под своим контролем.

Когда вода затихла, я стянула с себя платье и лиф, а следом надела мужскую рубашку, которую Давид привез для себя.

Он вышел ко мне почти голым. Боксеры обтянули мощные бедра и внушительных размеров член. Я опустила взгляд, руки задрожали.

— Почему на тебе моя рубашка?

Он спросил меня, а сам едва не облизнулся. Так сильно загорелись черные глаза. Его рубашка сидела на мне сексуально.

— Я подумала… рубашку быстрее снять с меня.

Я никогда не соблазняла мужчин, но училась этому на вебинарах и онлайн уроках. Монарх заставил меня стать раскрепощеннее, говорил, Давиду понравится.

И он не ошибся.

— Я собирался надеть ее утром, — прохрипел он, — но не уверен, что она доживет до утра.

Я сидела на краю кровати, когда он подошел близко. Мои глаза остановились на его обнаженном влажном торсе. Под боксерами образовался внушительный бугор.

Боже.

— Ты никогда не видела член?

Он смеялся надо мной. Хрипло, по-звериному.

Я зажмурилась.

— Никогда не брала в рот?

Он возбуждался от моей невинности. Чертовски. Бешено.

Резинка боксеров опустилась вниз, являя моим глазам внушительный член. Три сантиметра до моего рта. Один толчок, и он во мне. Он растянет мои губы, причинит боль.

Я распахнула рот, но больше от страха.

Мужской аромат тут же проник в рот, затем — в легкие. На макушку легла тяжелая пятерня.

— Я трахну тебя нежно, — пообещал он, — а теперь оближи его. Сейчас же.

Глава 12

— Я верю тебе, — пробормотала невнятно.

По глазам его вижу, что лжет: он не будет нежен. Свое обещание он не сдержит.

Я облизала губы — они вмиг пересохли.

И пальцами коснулась его торса. Он был горячим, влажным.

«Месть терпит все», — вторила мысленно, оттягивая нежеланное.

Я медленно приблизилась, и мои губы оставили след на смуглой коже, покрытой темными волосками.

Его пресс был напряжен, Давид жаждал другого:

— Ты не поняла, девочка, — он рвано задышал и крепче обхватил мою голову, — не поняла, что нужно целовать.

— Ты слишком торопишься.

— О, девочка, поверь, — он хищно улыбнулся, — я еще слишком терпелив.

Но терпение зверя лопнуло. Прямо сейчас.

Его пятерня не позволила вырваться, когда он склонился и впился в мои губы жестоким поцелуем. Я тихо вскрикнула, а затем — поддалась. И почти без чувств ответила ему невзаимной взаимностью.

Месть стала моим смыслом жизни: я открыла рот, а его язык вторгся внутрь.

Месть стала моим смыслом жизни: я откинула голову назад, а он подобно дикарю начал исследовать мою шею.

Поцелуи, укусы, жадное дыхание — все было в его стиле. В грубом и жестоком.

— Ты вкусно пахнешь, Жасмин.

Он не говорил, он глотал буквы. Когда мы встретились взглядом, его рот распахнулся в жажде.

— Ты в моей рубашке…

Треск ткани. Он порвал верхнюю пуговицу, и груди коснулся прохладный воздух.

— …такая охуительная.

Какой же он был горячий, мамочка. Его тело горело — так сильно оно хотело женщину. Хотело меня.

Чужие руки впервые коснулись моей груди. Я отвернулась, позволяя ему целовать самое сокровенное.