Страница 15 из 17
– Что? – ничуть не смутился Эдвард, скалясь всё шире. – Что ты мне сделаешь?
– Хватит! – Старческий голос лорда Ковентри громом прогремел в дверях, и Джереми, замешкавшись на мгновение, высвободил Эдварда. – Что за представление вы здесь устроили, мистер Лоуренс?! Чего ещё ожидать от американца… Швейцар! – Сэр Роджер нетерпеливо замахал тростью в воздухе. – Я же вас просил: приведите сюда миссис Сазерленд!
Маргарет тотчас захлопотала вокруг Джереми, словно мать успокаивала обиженного хулиганами сына, и разве что только не дула ему на разбитые коленки. Она шептала под боком: «Тише, тише!», хватала его за лицо и целовала. А ведь Лоуренс и правда напоминал побитого щеночка: вот-вот и заплачет. И куда только делся тот жизнерадостный янки?
– Прежде чем поучать других, ваше сиятельство, – встала она на защиту жениха, словно львица, охранявшая потомство, – следили бы лучше за собой!
– Не смейте ничего говорить об американцах, сэр Роджер! – эхом отозвался за ней Джереми, – я очень хорошо знаю вас и вашу семейку, и лучше уж быть янки, чем таким снобом, как вы!
Лорд Ковентри только фыркнул на эти излияния, и улыбка впервые за долгое время озарила его лицо, а Эдвард хмыкнул в кулак. Доводы Джереми и его невесты не впечатлили их, но сэр Роджер, возможно, заспорил бы с презренным американцем, если бы только в этот самый момент…
– Кто-то прибыл? Новый гость? Простите: я успокаивала миссис Вудсток…
Воздушной походкой балерины Полина вбежала в гостиную, но блаженная улыбка вмиг сошла с её лица, как только Эдвард Ковентри обернулся к ней. Она лишь скользнула взглядом по старому графу, но так и не смогла оторвать взора от его сына. Она даже не шевелилась, не моргала, не дышала. Всё бремя этого мира промелькнуло в её глазах – стыд, злость, смущение и ненависть, – а ещё через секунду прозрачная дорожка увлажнила её щёки.
Эдвард выглядел сражённым не меньше, и привычное волчье выражение сошло с его лица, уступив место странному обожанию, в котором сквозили вина, злоба, покорность и толика насмешки. Какое-то время молодые люди так и простояли друг напротив друга, словно весь остальной пансион вымер и оглох в одночасье, после чего, как в замедленной сцене популярного кино, он подошёл ближе и поцеловал ей руку.
– Ну здравствуйте, – горячо прошептал Эдвард, – миссис Сазерленд.
Как непохоже он вёл себя с Маргарет! С Полиной Эдварда связывало гораздо больше, чем со старшей мисс Вудсток, и Михаэль понял это, хоть и не слыл знатоком человеческих душ. Стало быть, Полина всё же не всё рассказала ему про себя на Набережной Виктории! Странное чувство, похожее на ревность, кольнуло его сердце.
Одна дорожка слёз сменилась другой, и вскоре Полина вырвала пальцы из больших ладоней Ковентри и выбежала вон. Лорд Ковентри, жуя губы и что-то ворча себе под нос, вышел следом, но его сын остался стоять посреди комнаты и держал на весу руку, словно ловил ею концы ускользавшей вуали. Потом, правда, опустил её, потёр ладонью щетину и, присвистнув, обернулся к толпе.
– Пойду покурю на крыльцо, – сообщил он всем, поклонившись, будто в театре. – Буду рад компании!
«Это мой шанс», – промелькнуло в голове у Михаэля, а Сесили тем временем выключила фотоаппарат. Хотя вечер и был безнадёжно испорчен, Джереми и Маргарет вновь завели патефон, да только сами выглядели так, как будто на их нервах станцевали фокстрот.
– Знаете, сколько тут всего интересного?! – хихикнула старшая Вудсток, меряя рукой тяжесть Leica II. – На всех хватит!
– Вы ещё ничего не рассказали мне про свою мать, – назидательно напомнил девушкам Штерн, – да-да, я ничего не забыл. Встретимся сегодня ночью на чердаке? А сейчас идите в комнаты. Сесили, проследи за Элис…
– И пропустить, что будет дальше?! Нет уж!
– Я сказал: идите, – всё ещё настаивал он. – Потом поговорим.
– Сеси, – поддержала его Элис, – пойдём. Всё равно всё уже прошло.
Сесили всё-таки показала Михаэлю язык, прежде чем взять сестру под руку и скрыться с ней на лестничной клетке, а немец подавил улыбку, проводив её взглядом. Как хорошо, что они помирились! И когда он только успел так привязаться к этим девицам?
Луи Армстронг снова гремел на весь пансион, но Михаэль, хоть и любил его творчество, держал в голове одну цель, стоявшую спиной к гостиной на веранде, и не отвлекался. Пришлось обойти стороной Фредерико и Стефанию, которые страстно танцевали медленный танец, обнявшись, как в лучшем итальянском кино, и прикрыть рот рукавом, чтобы не закашляться от сигарного дыма Вудстока, который уже вернулся с женой из кухни и теперь успокаивал Маргарет. «Ковентри всем испортили праздник?!». «Да они не знали, с кем связались!»
Когда Михаэль прошёл на веранду, скрипнув прозрачной дверью и захлопнув её с той стороны за собой, в его лицо подул приятный весенний ветерок, а уши заложило. Стрекотание кузнечиков в кустах пришло на смену громкой музыке, проникавшей лишь эхом на балкон, где сын графа наслаждался прохладой и одиночеством.
– Кажется, вы слишком буквально поняли мои слова про компанию. Когда Михаэль бесшумно встал рядом у перил, Эдвард еле заметно вздрогнул и лишь слегка склонил голову набок, словно оценивал, кого принесла нелёгкая. Потом, успокоившись – нет причин ни язвить, ни прогонять незнакомца, – видимо, решил, что никого лучше такого человека судьба прислать не могла.
– Если вы не хотели, чтобы вам мешали, зачем тогда приглашали за собой?
Противоречивые мысли овладели Михаэлем. Он злился, как чёрт, и хмурился, когда думал о прошлом Полины, в котором этот человек играл не последнюю роль и до сих пор напоминал о себе. Что в нём такого? Крепок, как медведь и так же неповоротлив, походил на матёрого картёжника и мота, весь пропах алкоголем, да ещё и Маргарет, и её Джереми задирал, как последний… да как она вообще обратила на такого внимание?
– А вам палец в рот не клади, – весело присвистнул Эдвард, будто прочитал его мысли.
Он не спешил разговаривать и только прожигал глазами светящиеся фонари на другом конце улицы. Такой ореол безнадёжности и тоски окутал их обоих, что Михаэля снова замучили сомнения. Стоило ли вообще приходить сюда? Сын лорда предавался страданиям, а тут он со своей ревностью! Из паба напротив доносились смех и музыка, внизу проезжали машины, свистели прохожие, в многоэтажке в нескольких метрах ругались соседи.
Пару секунд молодые люди провели молча, пока Михаэль подбирал нужные слова и, кусая губы, искоса поглядывал на соперника. Тот заметил это и, сознательно пренебрегая обществом парня, вдруг улыбнулся ему.
– Ладно, старина. – Эдвард достал из кармана спички и зажёг сигарету, – не обижайся: однажды я уже поделился с одной незнакомкой тем, что меня мучило, и это очень плохо кончилось. Многие годы меня грызёт совесть, – я виноват перед ней, – но ничего не могу исправить. – Дым медленно поднимался между его пальцами в воздух. – Не смотри на меня так! Вижу, что ты хочешь помочь, но рассказывать больше не стану. Будешь затягиваться?
Михаэль разинул рот и снова захлопнул его, отрицательно покачал головой. Как сопливый школьник, вцепился в перила балкона и даже не смотрел на «заразу», не решаясь спросить о том, что его действительно волновало. А в голове-то это всё казалось гораздо легче!
– Я не хочу. Спасибо. Я не курю.
– Да ладно тебе, – всё веселился Эдвард, дымя дорогими Diplomaticos. – Что ты как маменькин сынок! Ещё скажи, что с девушкой никогда не был.
– Я же говорю: не хочу.
– Что за дела! Тебя что, мама за углом караулит? Лишит карманных денег, если увидит, как ты куришь кубинскую травку?
– Что вас связывает с Полиной Сазерленд? – набрав в грудь побольше воздуха, на одном дыхании выпалил Михаэль.
Собачий лай на улицах усиливался. Снисходительная улыбка вмиг сошла с лица Ковентри, а пальцы, меж которых поднимался дым, ослабили хватку. Сигарета опустилась на пол, и Эдвард загасил её кончиком дорогих лакированных туфель.
– Всё ясно, – надрывисто расхохотался он, и, пока Михаэль неотрывно за ним наблюдал, мельтешил туда-сюда, прятал руки в широкие карманы брюк и закатывал глаза. – Она тебе нравится? Только скажи мне честно. Я ведь по-мужски спрашиваю.