Страница 4 из 27
А дети видят жаворонка. И слышат, как он поет. Да, в самом деле жаворонки прилетают.
ИГРА
Солнце выпило все лужи. Землю вокруг каменной фигуры святого Яна[1] старательно обдул ветер. Настала пора играть в шарики. Куда ни глянешь, повсюду разгоряченные игроки.
— Сколько у тебя?
— Шесть.
— Шесть шариков — это ровным счетом ничего.
— Сам ты «ничего». Шесть шариков — это все-таки шесть шариков. — Янко Якубец даже обиделся.
Сунув руку в карман, он вытащил свои шесть глиняных разноцветных шариков.
— Вот, гляди! — показал он Виктору Пешко.
Тот, презрительно скривив нижнюю губу, двинулся дальше.
— Вертушка, сколько у тебя? — крикнул он Душану Вертику.
С Душаном никто не хотел играть. Душан приходил всегда с двумя-тремя шариками, а потом, обыграв всех подряд, уносился домой.
— Вертушка, сколько у тебя? — спросил Виктор еще раз.
— Два.
Виктор ухмыльнулся. А тут откуда ни возьмись — Йожко.
— Кто со мной будет играть?
— Сколько у тебя? — опять спросил Виктор.
Йожко похлопал по полному карману, и Виктор успокоился.
Враз сбежалась гурьбой детвора. Душан предложил игрокам поколдовать на счастье. Повернувшись на каблуке, он выдолбил глубокую ямку. Сперва обмел ее шапкой, потом еще и обдул. И засмеялся.
— Ну, что скажете? — спросил он, восхищаясь своей ловкостью.
— Что надо! — похвалили ребята ямку и стали играть.
ворожил Душан Вертик.
— Не каркай! — рассердился Виктор.
— Не слышал, что ли? — повторил Виктор.
Душан продолжал ворожить до тех пор, пока Йожко не подарил ему шесть шариков. Мальчик завизжал от радости и бросился искать, с кем бы поиграть.
Но стоило Душану отойти, как Йожко словно покинуло счастье. Он начал проигрывать. «Ну и ладно, — подумал. — Игра есть игра. Когда везет одному, когда другому». Йожко сунул руку в карман — и даже поверить не мог. В кармане были последние три шарика.
— После дышки?
— Последышки.
В нескольких шагах от мальчиков играла Роза Спокойная.
Она держала в руках веревочку и высоко подпрыгивала. Вдруг, подбежав к ним, принялась успокаивать Йожко.
— Последышки не подведут! — уверенно сказала она, а чтоб еще больше подбодрить мальчика, тоже начала ворожить:
— Тебе чего тут надо? — накинулся на нее Виктор.
— А тебе какое дело?
— Катись отсюда!
— И не подумаю!
Но тут Розу позвала мама. Хочешь не хочешь, а беги. Теперь снова стал выигрывать Йожко. В один миг карман у него был полон. Последышки не подвели.
Игра продолжалась. Но вдруг Виктор отошел в сторону и, прислонившись к дереву, спрятал руки в карманы.
— Иссяк, да? — спросил Йожко.
Виктор попробовал улыбнуться, но улыбки не получилось. Он поджал губы и не сказал ни слова.
Йожко пожалел его.
— Сколько у тебя было? — спросил он.
— Семнадцать.
Йожко призадумался. Потом вытащил из кармана горсть шариков и отсчитал ему все семнадцать.
КАК ДЯДЮШКА ЯНО ПЕРЕСАЖИВАЛ ЯБЛОНИ
— Дядя Яно, а вы что делаете?
— Пересаживаю.
— А что пересаживаете?
— Яблоню.
Остановившись возле дядюшки Яно, Йожко долго глядит, как тот подкидывает лопатой землю. Яма должна быть широкая, чтобы корню как можно лучше устроиться в ней, и, конечно, глубокая, чтобы ни завтра, ни послезавтра ветер не опрокинул деревце. Долго, очень долго приходится трудиться, пока посадишь яблоню.
— Дядя Яно, а где вы столько яблонек взяли? — спрашивает Йожко, заметив на дорожке большую вязанку деревец.
— Выкопал, — отвечает дядюшка Яно, орудуя без передышки лопатой.
— Дядюшка Яно, а какие это яблони? — не успокаивается Йожко.
Интересно небось, какие вырастут на деревьях яблоки. Будут ли они большие или маленькие, будут ли желтые или красные — яблоки-то бывают самые разные.
— Я пока еще не знаю, какие будут яблоки, — говорит дядюшка Яно. — Вырыл их в лесу, под Грабовкой, так что это дикие яблони.
— Дикие?
— Они самые.
— Значит, и яблоки будут дикие?
— А яблоки не будут дикие.
— А в лесу были?
— Эге.
— А здесь не будут?
— Не будут. Потому не будут, что по осени я их привью. Привью их, и все дела.
— По осени?
— Эге.
— А осенью уже будут на них яблоки?
— Чего-чего?
— Будут ли уже яблоки, спрашиваю.
— Осенью еще ничего не будет. Кой на каких, может, и будет. На тех, что побольше, глядишь, какой дичок и уродится, да он никуда не годится.
— А почему?
— Дикое яблочко кислое.
— Кислое?
Йожко умолкает, но минуту спустя снова заговаривает.
— Некоторые любят и кислые яблочки, — говорит он дядюшке Яно.
— Да кто ж кислые любит? — спрашивает дядюшка Яно и при этом морщится так, словно и впрямь надкусил такое кислое яблочко.
— Вот я, например.
— Ну, это ты брось! — смеется дядюшка Яно и морщится еще больше. — Через года два-три у нас яблок будет хоть завались. И маленьких и больших. А иные будут больше, чем козлячья голова.
— И они тоже будут дикие?
— Зачем же? Говорю, что осенью их привью.
— Но ведь это еще долго, — вздыхает Йожко.
— Долго?
— Если бы они уже сейчас были, — вздыхает он снова.
— Угу, — кивает и дядюшка Яно.
— А они правда будут?
— А почему ж им не быть?
— Такие, как козлячья голова?
— Такие. А которые и побольше.
— Если бы уж были, — вздыхает Йожко еще раз.
В ЛЕСУ ТРУДИЛИСЬ ЛЕСОРУБЫ
А пришел Йожко домой, на столе его уже дожидался узелок из маминого цветастого платка. В узелке увязаны были пирожки с повидлом. В красный, без крышки, бидончик налита похлебка. Йожка пообедал на скорую руку, взял бидончик, узелок — и айда!
— Смотри не заблудись! — крикнула ему вдогонку мама, но он уже не услышал.
По деревянным мосткам, переброшенным через грязную речушку, Йожко перешел на другую сторону улицы. Он не спустился вниз по Го́штакам — по проулку, что пересекал деревню, а шмыгнул через Но́ваков двор. А потом еще через зады, потому что так было ближе.
На Нижних лугах повстречалась ему тетушка Ошкериха, она пришла сюда набрать в холстину травы.
— Обед несешь? — спросила она, когда Йожко проходил мимо.
Мальчик только улыбнулся в ответ.
На опушке леса растут здоровущие дубы. Вместо мягкого мха под деревьями высоко подымается прошлогодняя трава, которую сельчане зовут «стариной». Когда случался засушливый год и поля не родили вдосталь сена, крестьяне серпами жали ее, относили домой и откладывали на зиму.
повторял Йожко стишок, который выучил в школе и который теперь ему вспомнился.
В лесу трудились лесорубы. Они пилили деревья, а потом разрезали их на метровые бревна. Проходя по тропе, по обеим сторонам ее мальчик видел длиннющие ряды дубовых поленьев. То ли обыкновенного дуба, то ли чернильно-орешкового. И кора у них одинаковая, и листья одинаковые, Йожко не знал, как их различают. А отец понимал толк во всяком дереве.
1
В прежние времена на сельских площадях и улицах люди устанавливали в честь святых, которых считали своими покровителями, их каменные или деревянные изображения. (Здесь и далее примечания переводчика.)