Страница 107 из 161
Неуклюжая на вид балмаза топала тяжко, словно однорог. Земля дрожала и гудела, хотя у балмазы не копыта, а почти человеческие ступни с пальцами, только большие. А ещё огромное тело, могучие длинные руки, короткие ноги. Она не торопилась, вертела головой, морщила покатый лоб, выпячивала толстые губы. Думала на ходу.
Балмазы разумны, они даже по-человечески немного разговаривать могут. Но не любят. Они общаются мысленно, что редкие люди умеют.
Ею управлял обычный человек. Точнее, он так думал, что управляет. А ей просто было любопытно. Раз её кормили и вели, то она шла.
Увидела беглеца и не поняла, зачем должна хватать его. Он тоже иной, он похож на неё, избегает людей, которые больше раздражают, чем помогают. Он может так же разговаривать мысленными картинками.
Лалга приготовился спасать жизни, свою и Таны. Балмаза их легко догнала, даже перегнать могла бы. И вдруг она показала мирные мысленные картинки, посмотрела вопросительно. Он представил равнину, горы, реки, горячее солнце. И балмаза просто ушла.
Поводырь, северный эрмин, отчаянно заметался, не зная, кого ловить, то ли сбежавшего зверя, то ли демона.
Лалга даже засмеялся, уезжая.
По пути попалось разрушенное здание, похожее на помятое, бело-розовое пирожное. Беглец нашёл запасной выход. И решил отдохнуть.
Горная кошка плавно стелилась, словно летела над травой. Но кошка может бежать недолго. Она запрыгнула и притаилась не на ветке, не на камне, а на обломке бело-розового замка. Подумала, понюхала воздух, спрыгнула на плиты и вошла под арку. Беглец был внутри.
Лалга сидел в подвале, рядом со входом в туннель, который вёл к реке. Ни он, ни Тана не услышали мягких шагов.
Большая, белая кошка выросла в дверях, но близко не подошла. На расстоянии втянула воздух ноздрями, фыркнула, прищурила глаза в улыбке. И не стала нападать. А затем и вовсе муркнула и потёрлась щекой о дверной косяк. Это было приглашение к близкому знакомству.
Лалга фыркнул в свою очередь. Он её понял. Она признала в нём родственное существо, кота, и он ей понравился. Эмм. У него, конечно, давно не было женщины, но до такого он всё-таки не дошёл.
-Киса, прости, не сердись, мы слишком разные.
Он медленно поднялся на ноги и сделал шаг. Он не хотел её убивать.
Кошка посторонилась и со вздохом пропустила беглеца наружу.
Бело-розовые руины пришлось покинуть.
Ловцы со сворами собак шастали на востоке от большой дороги. Но здесь они тоже были, и для поиска, и для поимки.
Длинномордая собака унюхала вкусный след и помчалась, точно ящерица, на широко расставленных лапах. Ловец был неопытным или небрежным. Она вырвала у него металлический поводок и самостоятельно понеслась на любимую охоту, за двуногой дичью.
Это оказалось очень кстати для Таны.
Бегая изо всех сил только на листьях и траве, Тана проголодалась и решила поохотиться сама. Она увидела одинокую собаку, показалась ей на глаза, усиленно хромая, заманила в заросли. Охотнице на беглых рабов не помогли зубастые челюсти, боевая армака оказалась ловчее. Остатки туши Тана притащила двуногому другу. Но это мясо Лалга есть не смог. Уж очень оно воняло. Может, если приготовить на огне да с приправами…
Беглец увидел, что путь свободен, и поторопился покрыть как можно большее расстояние. Сытая Тана полетела так, что, казалось, её вовеки никому не догнать.
Ночью двое часто просыпались. Им чудилось, что люди приближаются.
Но то была всего лишь незримая туча с севера.
6.
-Лентяйка! До того не уважаешь простую работу, что сбежала из деревни! А ты знаешь, что колдуньям нельзя брать за свою помощь деньги?
-Ты зато больно любишь работу, на тебя армия людей вкалывает!
-Я вкалываю наравне со всеми!
Норавъяна с Хюльчиндой ссорились в который раз. На них давно не обращали внимания. Всё равно эти две потом будут пить вино и плакать в охапочке друг у дружки.
Хюльчинде внезапно надоело спорить. Она повернулась к травнице.
-Зачем же ты позволяла котятам рвать твою единственную одежду?
-Они хотели по мне лазить. Как можно было не позволить? Они такие ласковые, нежные! – Эгирэ провела рукой по дырявой штанине, напоминающей звёздное небо.
-«Ласковые»! «Нежные»! С когтями! – передразнила трактирная девица и сама же захихикала.
-Не слышу, я больше не слышу богов. Раньше спрашивал и быстро получал ответ, а теперь не слышу, - бормотал Гербеш, повесив голову.
-Ещё вопрос, кто тебе отвечал, - мягко сказала Эгирэ. Судя по ироничному взгляду, она это знала, но не уточнила.
-Замолчи, святотатица, не развращай мне ребёнка! – Норавъяна задвинула парня за спину и прижала к себе полной, мягкой рукой. – Травы ты по-прежнему знаешь, и этого достаточно, - успокоила она Гербеша.
-Что мы делаем? – вдруг подала голос Кхано. – Тащимся в хвосте и даже новости узнаём последними. Ни отыскать не можем, ни помочь вовремя!
-Он выкрутится! А затем мы его найдём! – заявила плантаторша.
Они все вместе ехали на двух сцеплённых телегах, одна позади другой. Обе телеги разом волок медлительный гинкгордо.
Миуна вздохнула. Сорки, до чего же она дошла. Приличная барышня бродяжничает, едет, на чём попало, и даже научилась ругаться, как матрос.
Тарса зорко глядела по сторонам и кружила поблизости верхом. Амазонка спасла свою армаку и давно умчалась бы вперёд, но не могла бросить подруг.
После кораблекрушения женский отряд добрался до Ицагаля, до замка Тан-Кечаров. Пробираться в дом и устраивать побег не пришлось, всё имущество знатной семьи уже принадлежало жрецам, а золотой демон снова исчез.
Потом женщины услышали разные сплетни, в конце концов, узнали, что беглец ускакал на юг. И отправились туда же…
На привал устроились недалеко от большой дороги.
-Разве тут безопасно? Может, подальше в холмы?
-Ну да, как раз там кто-нибудь подберётся! И никто этого не увидит. Кому нас защищать? Трое мужиков и старик, не вояки. Тут хоть патрульные посты и разъезды. В случае чего…
-В случае чего, они ни фига не успеют, как обычно! Их вечно рядом не оказывается, когда надо!
Мимо промчался гвардейский разъезд, и женщины успокоились.
Развели костёр, погрели остатки хлеба.
На большой дороге показался ещё один отряд. Кхано оглянулась. Люди верхами, сплошь мужчины, одетые, как попало, свернули к их костру.
-Это ловцы! Черепашья сила, нам конец, продадут в рабство! А сначала всем скопом изнасилуют!
Горянка схватила топор, плантаторша – плеть, мужчины – игломёты. А толку? Пришлый отряд числом был, как небольшая армия.