Страница 105 из 161
Он добрался в южные горы, нашёл ущелье, а там оказалось пусто. Одни голые каменные склоны и крутые осыпи, под высоким, бледным небом. Никого и ничего, и глухая, равнодушная тишина. Он закричал в тоске, так что оглушительное эхо заметалось по ущелью. И проснулся.
Проснулся со странным чувством. Что-то надвигалось издалека, с севера. Словно огромная, незримая туча, тяжко беременная ядовитым снегом. Она приближалась, угрожая поглотить мир. Что-то похожее он ощущал, когда Лэза увозила его от жрецов. Но та туча летела быстро, а эта разрослась куда больше и наползала неторопливо, размеренно и неотвратимо.
Лалга встревожился. И сразу же рассердился на себя.
Да что он носится тут кругами? Так от погони не уйти. Ехать запросто, как немного ранее – уже невозможно. Его ловят.
Надо ускользнуть в сторону.
А затем – снова на юг.
4.
На западе горная гряда тянулась вдоль побережья океана и казалась близкой. Возможно, удастся уйти на юг по лесистым склонам.
От крестьян беглец больше не прятался. А зачем?
Вскоре увидел цепь из всадников на коренастых армаках. Выбрал не самое крепкое животное и понёсся во весь опор. Тана сшибла с ног чужую армаку, ударив грудью с разбега, и понесла седока дальше.
Люди завопили, бросились следом, но вскоре отстали.
Он мчался весь день, горы немного приблизились. Ночью спали по очереди.
Утром ветер принёс запах воды. На вершину холма они с Таной вползли, скрываясь в траве. Мимо леса и гор текла река. Не такая широкая, как Виртан, но вплавь не пересечь. По воде скользили лодки с людьми, а вдоль берега сновали гвардейские разъезды.
Хорошо, что он слышал их заранее.
Если разъезд мчится по низине, то можно лежать на верху холма даже в низкорослой траве, и тебя не увидят. Склоны тут слишком крутые, чтобы по ним носиться подолгу, гвардейцы сочли, что и так заметят беглеца.
Они двое провели здесь целый день. Армака объедала ближайшие колоски. Лалга пригибал ей голову, когда приближался отряд. Деваться было некуда, это был не гребень гряды, а отдельный холм. С другой стороны, тогда гвардейцы и скакали бы по гребню.
Под вечер разъезды убрались, Лалга поехал обратно. Увидел группу крестьян верхами и помчался прямо на них, но тут двое всадников растянули сеть. Другие тем временем окружали беглеца.
Лалга огляделся, почуял провал в земле. Путь в ту сторону был свободен. Понятно. Если беглец попадётся в сеть, то и хорошо, а так это способ загнать его в яму. Лалга решил прорываться, но вдруг увидел мысленную картинку. Тана перескочит ловушку, пока ещё можно разбежаться.
Он поверил ей, повернул в свободную сторону и отпустил поводья. Если Тана плохо рассчитала, они оба свернут шеи. Люди радостно завопили.
Армака подобралась, точно кошка, слегка присела и понеслась.
Участок с поникшей травой приближался. Люди медлили.
Тана взвилась в воздух, словно взлетела, длинным прыжком перемахнула через ловушку и приземлилась на твёрдую землю. Над холмами разнеслось заливистое ржание, похожее на смех. Ошеломлённые загонщики слушали удаляющийся мягкий топот. Не очень долго.
Хоргон же ему объяснял. С некоторыми животными можно разговаривать мысленными картинками. Почему он раньше не попробовал?
Тана устала и пошла медленно. Лалга увидел заброшенную хижину, больше спрятаться было негде. Он понадеялся, что отрядов ночью не будет.
В темноте на холмах пересеклись селяне и гвардейцы. Солдаты второпях чуть не поймали кого-то из крестьян, потому что он был один. Некоторое время делили, кому что осматривать. В хижину полезли те и другие разом.
Лалга замер. Притиснул Тану к полу, чтобы она не шевелилась. Если у тебя сильная воля, представь, что ты это не ты, а дерево, столб, груда мусора. И тебя не заметят в упор, говорил Джебизан.
Лалга изо всех сил представил себя и Тану грудой мусора, на которой валяется накидка из мешковины. Так учил Хоргон – хочешь, чтобы на тебя не обращали внимания прохожие, представь, что ты окутан потрёпанным, дырявым плащом из дерюги.
В дверной проём просунулись головы и руки с фонарями. Люди пыхтели, толкались, задние напирали на передних.
-Что там? Пусто?
Лалга перестал дышать и закрыл глаза, чтобы не отвлекаться.
-Не совсем.
Беглец еле удержался, чтобы не вздрогнуть.
-Груда дерьма какого-то, песок, труха. И дырявая дерюга сверху валяется.
-Дерюга? Может, для подстилки возьмём?
-Да тьфу на тебя, крохобор! Вонючей ветоши нам только не хватало!
Люди ушли. Лалга выдохнул. Называется, перестарался с ин-визом.
Равнина была не столько широкой, сколько вытянутой с севера на юг. Восточные горы виднелись дымной ниткой у горизонта.
В эту сторону от большой дороги чаще встречались рощицы, невысокие скалы. Беглец обрадовался.
Тана так устала, что ползла с черепашьей скоростью. В первой же роще забилась в куст и легла. Лалга оставил её отдыхать и пошёл поискать еды.
Должно быть, он тоже устал. На него внезапно выскочил пеший ловец, ухмыльнулся и спустил собаку с поводка. Лалга отвлёкся на неё.
Когда его подстрелили, он понял, что до сих пор ему сказочно везло.
У крестьян нет ручных игломётов, не положено. У гвардейцев они есть, но почти не в ходу, считаются «грязным» оружием трусов. Ловцы рабов используют любое оружие. Рабы – не люди, особенно если это иные.
Игла прошила руку. Фигня. Лалга даже не заметил бы раны, если бы рука вдруг не стала мокрой. Но фигня была отравлена.
Лалга почувствовал, что руки и ноги не слушаются, и упал.
Мужчина склонился к нему, накинул на шею ремешок.
-Какая прелесть. Дрыгаться не может, только болтать. Ну, скажи что-нибудь!
-Что сказать?
-Например, зачем ты так спешишь на юг. Что там у тебя? Почему тебя ловят? Там сокровище? Иначе, зачем столько усилий? Будешь молчать, задушу. Медленно. Люблю я это дело, знаешь ли. Сдам красивый скальп Герцогу.
Он затянул ремень туже, и Лалга торопливо заговорил.
-Что тебе с того? Награду получишь? Землю, деньги, дом, жену?
-Нет, награду получит мой хозяин.
-Тогда какой для тебя смысл?
Ловец не ответил, Лалга тоже замолчал. Ремешок затянулся.
-А может, и сокровище. Если задушишь, не узнаешь. Давай поговорим.
-Ну ладно, давай.
Ремешок ослабел.
-Так какой смысл в том, чтобы убивать? Если выгоды нет.
-Может, мне даже неинтересно, что там, на юге. Может, мне душить тебя приятнее. Вот и весь смысл.
Лалга ничего не сказал. Ремешок затянулся.