Катализатор. Серебряный Сумрак

— Ты смелая. И сильная, — непривычно мягко сказал Мастер Владимир. Из-под удара он выводит именно коня. Счел нужнее почему-то его. А черный слон белых диагоналей с этим согласен? Нет, но кто его спросит? Он ведь ценнее пешки, но дешевле даже ферзя. — Я мог бы обратить тебя… но это пока необязательно. Я не хочу тебя убивать. Я ведь помню, какая ты, даже если был тогда не собой.

— Я не могу быть с тобой, — устало обронила Инна. Пешка погибает, забирая с собой вражеского слона. Для нее такой путь — честь, разве нет? Любого Светлого и Темного спроси. Инну вон на целый город обменяли. Пусть и небольшой. — Считай меня чокнутой, но для меня это всё равно, что изменить Ярославу. А его я действительно любила.

Светлое платье, светлые фигуры. Темный наряд Владимира — в цвет уже его стороны. Но так ли уж они различны?

Будь на той стороне Ярослав — белых по праву души и сердца полагалось бы уступить ему.

Чего стоит Свет — если его теперь осталось воплощать лишь такой, как Инна? Хуже только те, кто ему официально служат.

И захотел бы ее Владимир вообще — сдайся она ему сразу? В обмен на собственную шкуру.

Чего стоит пешка, не готовая рискнуть и умереть? Уж точно не обмена на коня.

Увы, у пешки лишь один реальный способ продлить себе жизнь.

— Инна, я знаю о тебе всё.

— Да что ты говоришь? Это ты о памяти Ярослава или что читал мои мысли перед тем, как стереть? Времени прошло многовато. Я уже сильно изменилась, Владимир. А Яр ко мне в голову никогда не лез. В отличие от тебя, у него была совесть.

— Хорошо, не всё, так многое, — легко уступил Мастер Владимир. — Я знаю твои принципы слишком давно. И я не хочу терять тебя.

— Нельзя потерять то, чего никогда не имел.

В насквозь паршивом мире, где теряют даже то, что еще могли сохранить. Наверное.

— Жаль, это же относится и ко мне самой.

— Ты прекрасно меня понимаешь, — чуть раздраженно качнул он головой. Жестом Ярослава.

Но это уже почти не больно.

— Ты меня — тоже. Раз уж утверждаешь, что многое обо мне знаешь. Даже если не «всё».

— Ты упрямая. И слишком смелая.

— Я уже сказала: реально чокнутая. И вдобавок давно плюнула на собственную жизнь.

Потому что не видит шанса выиграть. Инна — пешка, однажды дошедшая до восьмой линии. Бывшая пешка, у которой закружилась голова — от широкими вратами распахнувшихся возможностей. «Кем ей быть — ферзем, ладьей? Может быть, конем?» Странный выбор: ладью и уж тем более коня никто в таких играх не выбирает. Не уступает противнику и доли преимущества.

Только в итоге ферзем тоже пожертвовали. А даже если бы и нет — ведь конец игры всегда сметает все фигуры в коробку. А ею станет свернутая шахматная доска. Общим гробом. Без различия цветов.

Высокие стороны договорились. Игра кончена. Ферзь больше не нужен. Любого Цвета. В конце игры награда всегда одна. Для любой фигуры.

Единственный реальный путь спасения смелой и неглупой пешки в итоге тоже ведет в никуда. «А в конце дороги той плаха с топорами18…»

— Вот и отлично, что у нас полное взаимопонимание. Я не могу сказать, что люблю тебя…

Инна рассмеялась.

— …но мне и не плевать на тебя. Ты в свое время предложила своей слишком твердолобой подруге-Истребительнице смириться перед непреодолимыми обстоятельствами, разве нет? Почему бы тебе и для себя не принять такой же вариант, Инна? Я уже сказал, что хорошо знаю твои условия. И готов их честно исполнить. Мы можем продолжить нашу веселую охоту на жирных депутатов, зажравшихся олигархов и прочих подонков. Никто не станет убивать невинных людей.

«Нашу охоту». Она никого не была его. Только Ярослава и Инны. Где здесь тайный подвох? Владимиру незачем становиться хорошим вампиром. Не ради нее.

Игрок жертвует пешкой, но не ради пешки. И не ради ферзя.

Значит, здесь что-то не так. У Владимира стопроцентно появятся серьезные основания не держать слово. Какие? Каким образом сама Инна освободит его от этого слова, а?

Есть варианты?

— Ты согласна?

— Да.

Кажется, столь быстрой капитуляции он даже не ожидал. Настроился уже уговаривать.

А тут не пришлось. Разочарован?

Ничего, Инна сейчас исправится. Она умеет. Уже много лет как.

Тут кое-кто умудрился достать до печенок даже терпеливую Ирину Маркову. Обязанную Инне жизнью как-никак. И очень долго об этом помнившую. Очень долго.

А Мастера Владимира стоит держать в тонусе. А то еще решит, что победил. И устанет от сдавшейся игрушки сам. Быстрее, чем она выторгует хоть что-то себе.

— У меня вопрос. Кто тогда сообщил мне, где держат пленников? Кто предупредил, что Наташа в опасности? Это был ты или Ирина Маркова? Кто уже тогда вел со мной веселую игру?

— Это был Евгений, тогда еще не Мастер. Его явный почерк. Он еще до встречи с Вероникой порой не мог обойтись без… лишних добрых дел. Слишком молод, что с него взять? Ни Ирину Маркову, ни меня ты тогда еще не интересовала. Нечем. Ровно до твоего нападения на заключенных. Выследить тебя потом труда не составило. Но вернемся из прошлого в будущее. Ты согласна или нет?

— Еще вопрос. Что значит: слишком молод?

— Евгений был обращен в двадцать. И всего пять лет назад. Лейкемия, полжизни на больничной койке и мимо проходящий вампир-врач. Евгений реально очень молод. Не только по вампирским меркам.

А еще Ворон не мог об этом не знать. Так для кого он тогда рассказывал о душе вампира, что умирает с веками? О чём уже догадывался, кого пытался предостеречь? Уж точно не Веронику. Она могла знать точный возраст возлюбленного. Даже запросто — знала.

Или могла спросить потом.

Полжизни на больничной койке. Это значит, он лег на нее лет в десять, а встал уже вампиром.

У будущего Мастера Евгения в его человеческой жизни могло вообще еще не быть никаких любимых девушек.

— Но давай всё же вернемся к тебе? Ты согласна?

— Да, согласна, если ты серьезно, — жестко ответила Инна. — Я всегда не прочь убавить в числе лишних гадов. Если ты сдержишь слово, и невинные не умрут.

— Не умрут, — согласился Мастер Владимир. — Если ты сама не передумаешь, конечно. Насчет кого-нибудь из них.

Или всех. Всё верно. Она угадала. Инна научилась понимать опасных собеседников, когда это уже бесполезно.

— Но у меня тоже есть условия. Потому что и у тебя они будут. Я это понимаю.

— Чего ты хочешь? Я уж точно не могу снова стать Ярославом. Никто не возвращается в свое прошлое. Но, может, ты хочешь что-то уже от Мастера Владимира?

Она хочет кофе. Хотя бы. И не этого. Раз уж всё прочее ей теперь недоступно.