Страница 154 из 170
— Возможно. — Владимир не зря сохранил коня — Инна едва успела спасти ферзя от убийственной «вилки». — А я это получу?
— Смотря, что.
Шкуру белого медведя — из кабинета? Уткнуться в нее, как в плечо товарища по несчастью. И вырыдаться всласть.
Нельзя. Рыдать.
Черная ладья грозно плывет на середину старинной доски. Пешки больше не мешают сцепиться по-настоящему могучим фигурам. Сами они уже героически пали — кто в яростном бою, кого просто съели. Может, даже навесили хищную «воронку»?
— То, что Яр дал бы мне с большими сожалениями. А вот тебе это ничего не стоит. Я хочу всех подлых убийц Наташи. Хочу того, кто вынес смертный приговор. Того, кто вел ее на казнь. Того, кто закреплял на моей сестре «воронку». И того, кто забрал ее силы и жизнь, обязательно. Всю эту мерзкую цепочку — одного за другим. Но не в виде уже бездыханных тел. Хочу услышать их честные признания — одного за другим. Хочу быть уверена. И хочу убить их сама — тоже одного за другим.
— Хорошо, — криво усмехнулся Мастер Владимир. — Но за это ты уже заплатишь. И дорого.
А так бы — не заплатила?
— Чем?
Он и так способен отнять у Инны абсолютно всё. Но торгуется с беспомощной пленницей. Зачем? Жаждет абсолютной победы над Ярославом? Над собственной… слабостью? Тем, что он ею считает.
Или продолжает веселую игру? Сколько веков ему уже скучно? А тут внезапно развлечение подогнали. Нежданно-негаданно.
Такую забавную игрушку. Еще и брыкливую.
— Для начала ты все-таки станешь вампиром.
И больше не сыграет за белых. Или за золотисто-солнечных. Свет больше не представит уже никто.
Неважно. В Инне всё равно уже нет настоящего света. Его и изначально-то было негусто.
Она могла светить лишь отраженным. Но Ярослава больше нет. И уже никогда не будет.
— Твоим личным творением? — усмехнулась она. — Чтобы всегда подчиняться только тебе?
Логично. Только это он мог получить и так.
Черный ферзь летит через всю доску, присоединяется к ладье. Инниному королю вот-вот конец. Иногда это «вот-вот» можно продлить надолго. Но вот стоит ли?
— Не так уж на самом деле велика связь между Создателем и Сотворенным. Я своему Мастеру никогда не подчинялся. Впрочем, я его быстро убил. Едва нашел. Он был слишком слаб, чтобы меня победить.
— И почему я не удивлена? — Инне самой такой путь не одолеть.
Впрочем, она ведь и со своим не справилась.
Белый король ловко вертится между собственной ладьей, уцелевшим конем и тремя пешками. По центру. Заодно защищая всех сразу. Попробуй его, такого, поймай.
Истребительницу тоже было трудно одолеть. Ведь в ее команде все были за всех. Никто никем не был готов пожертвовать. Никто не считал себя ценнее других.
Это Инна осталась одна. Хоть тоже никогда не считала себя драгоценным пупом Земли.
— Это было еще в бытность меня Ярославом. Благородным охотником на вампиров, помнишь?
Помнит. Но вряд ли сможет повторить и этот трудный путь. Потому что в Инне действительно и прежде было не слишком много Света. Того, что настоящий. Даже до смерти ее семьи. А теперь не останется совсем. Из Инны не выйдет доброго вампира — даже в память о любимом Ярославе. И умный и циничный Мастер Владимир это чувствует. Знает. Представляет, каким станет его новое
Представляет — в том числе, и памятью Яра. И это станет очередной победой над Инниным любимым парнем. И над ее любовью. И всем, что Инне дорого. Всё еще.
Да и зачем Катализатору вдруг потом убивать каких-то незнакомых клыкастых вампиров, если ее настоящие враги — Маги? Темные и Светлые. А каждый упрямый мститель желает смерти жестоких убийц именно своей семьи. Своих близких.
За прозрачным окном — сосновый лес и зимний пейзаж. Как далеко отсюда маленький заштатный городок, где уже, возможно, вновь кипит бой двух бывших влюбленных — Мастера и Истребительницы? Вдруг Веронике удалось сбежать? Она ведь никогда не сдавалась. И она не готова простить так много. Только не упрямая Ника.
Даже если Евгений действительно до сих пор пытается ее спасти. Любыми средствами. Сохранить город и Веронику. Всё прочее, увы, уже за скобками. Сколько сама Инна совершила бы ради спасения Наташи? А если бы к этому приплюсовали еще папу и бабушку?
Сама же Инна угадала. Ей станет плевать на смерть любых невинных — когда она утратит последние искры Света вместе с душой. Владимиру станет больше незачем держать слово. В этой игре он ничем не рискует.
Живи, Вероника, храбрый загнанный король в окружении верных друзей. Будет справедливо, если выживешь именно ты. Как определенно лучшая из них двух.
Любой из твоих друзей умрет и убьет за тебя. А Инну справедливо оставят здесь — и туда ей и дорога.
— Я согласна. Но сначала я хочу убить тех, кто лишил меня сестры. Голодные клыки и пылкая страсть к красным напиткам — потом.
— Уверена? Вдруг захочется заодно еще и перекусить? Подкрепиться перед дальнейшим жизненным… нежизненным путем? Жажда мести не исчезает с обращением — за это можешь не волноваться.
— Уверена. От этих моральных уродов меня и оголодавшим вампиром вывернет. И еще одна просьба, Владимир.
— Не многовато ли? — усмехается он.
Еще одной зазевавшейся белой пешке — конец. Кольцо защитников вокруг осажденного короля смыкается теснее. Внешний строй черных врагов — тем более.
Рано или поздно упрямой Истребительнице не выстоять. Даже если она сбежит. Но Инна этого уже не увидит. Во всяком случае —
К тому времени, она давно лишится возможности чувствовать боль от потери близких.
— Нет. — Светлый король в кольце отважно пляшет по доске. Вместе с кольцом. Один за всех. Ну же, возьми его. Возьми сразу всех. Иначе ведь не выйдет. — Это тебе вообще ничего не стоит.
— Ты так уже говорила. И попросила немало. Разве нет?
Серебряный Сумрак не бросает своих, говорила Маркова. Но разве Инна им — своя?
Она даже войну вела совсем другую. И по своим правилам. Не особо оглядываясь на тех, кого называла союзниками. Заключая за их спиной совсем другие союзы.
Потому что в глубине души не верила почти никому. Только Яру. И, как выяснилось, Нике.
Что ж, эти двое ее и не предавали. Это Инна заставила Веронику пойти против ее принципов. И совершенно зря.
Владимиру для победы не хватает одной фигуры. Но он всегда может прогнать по доске еще одну пешку.
Если, наконец, уберет с ее пути надоевшую и упрямую чужую «королевскую» группу, конечно.