Князь мертвецов

Глава 28. По кривой дорожке

— Куда же мы едем, на ночь глядя? — Ингвар вгляделся в сгущающиеся сумерки.

— А что, глаза у паро-кота после вашей починки не горят? — пробурчала у Мити из-за спины Даринка. Отчаянная жажда ссоры слышалась в каждой нотке ее голоса.

Самое ужасное, Митя ее понимал! Ссора, желательно — безобразная, с оскорблениями и взаимными обвинениями, позволила бы забыть удушливую пыльную завесу, тени в ее глубине, и мертвое тело мальчишки, брошенное на полу ткацкого цеха. Жаль, что он не может себе ничего подобного позволить. Он светский человек и никакие мертвецы не пересилят его выучки. Он не будет провоцировать скандал, как деревенская ведьма! Даже если на самом деле она — барышня!

Зато Ингвара соображения светского этикета не останавливали. Он смерил высокомерным взглядом скорчившуюся позади Мити щуплую фигурку в обносках и тоном взрослого, не одобряющего детскую невоспитанность, поинтересовался у Мити:

— Wer ist dieser ungezogene Junge?

— Kein Junge! — отрезала Даринка. — Du darfst dich nicht vorstellen. Auch we

— Не так вы часто встречаетесь, чтобы он узнавал вас в лицо. Особенно под этим картузом. — проворчал Митя и не удержался. — Впрочем, даже на ощупь пока что различия не велики. — и тут же завопил. — Ай! Не деритесь, барышня Шабельская! Вы же барышня, а не альвионский хулиган!

Под ребра ему врезался маленький, но о-о-очень твердый кулачок.

— Так вам и надо! — даже в сумерках было видно, как густо покраснел Ингвар. — Как можно говорить такие… такое… При юной девочке!

— Только что вы были уверены, что это — мальчик. — меланхолично заметил Митя.

— Не слушайте его, Дарья Радио… — и вдруг замолчал, зло сузившимися глазами уставившись на Митю. — Не может быть, чтоб вы это всерьез!

— Что именно, Ингвар?

— Решили воспользоваться дурацкими слухами, что ходят о семействе Шабельских и их… пфф… ведьмах! Думаете, сможете выиграть пари этими невежественными Ammenmarchen[2]?

— Что за пари? — равнодушно обронила Даринка — ясно было, что мысли ее весьма далеки от их беседы. Продолжает думать о том несчастном мальчишке и его матери? Снова винит себя? Вот же дурочка! Митя невольно оглянулся через плечо, вглядываясь в бледное личико под козырьком старого картуза. Почему именно те, кто делает что-то для других, рвут себе сердце, укоряя, будто делают недостаточно? Право же, выходит, что гораздо здоровее… и разумнее, не делать ровным счетом ничего — и не укоряться! И беспокоиться о глупой девчонке тоже нечего! Митя заставил себя отвернуться.

— Дмитрий обещал показать мне настоящую ведьму, а я обещал доказать ему, что всякое ведьмовство — суть фокусы! Не примите за обиду, Дарья, но никакая вы не ведьма! Ведьм — не бывает!

— Я еще когда вот он так говорил, согласилась — не бывает нас! — проворчала из-за спины Даринка. — Чего наново-то спорить?

Ингвар мгновение подумал, и уставился сперва на Даринку, а потом и на Митю преподозрительно.

— Ты зачем его с собой взял? — очередной толчок кулачком в спину заставил Митю поморщиться — она прямо сейчас собирается расквитаться с ним за тот ремень?

— Он нам нужен. С автоматоном, и то — починенным! — я управлюсь, а с паровым драккаром — навряд. — пробурчал в ответ Митя, демонстративно потирая ушибленные ребра.

— Можно подумать, без него некому с драккаром управляться! — раздраженно прошипела она. — Кто туда привел, тот и отведет!

— Подумать — можно. — согласился Митя. — И даже необходимо. И вот если хорошенько подумать… то можно и засомневаться, что сталось с теми, кто привел драккар туда… за почти два месяца пребывания в темноте и сырости.

Судя по воцарившемуся молчанию, Даринка задумалась… тихо сказала:

— Ой! — и сдавленно сглотнула.

— Если вас мутит, то душевно прошу — не мне на спину!

— А славная была бы месть за все ваши художества!

— Только попробуйте: тот давний ремень вам пирожком покажется! — рявкнул Митя, уже сожалея, что не поменял новый-старый сюртук, на тот, что из лавки готового платья.

Два автоматона прорысили мимо сторожевых башен. Митя едва не вывалился из седла, вдруг обнаружив, что те не просто отштукатурены заново, но и на высоту человеческого роста облицованы кирпичом. Очень-очень знакомым кирпичом! И когда только успели? Неловкое движение удалось замаскировать под поклон — дежурящие у наново отлаженных паровых пушек казаки тоже раскланялись с Митей, а хорошо знакомый Вовчанский высунулся в бойницу и громогласно рыкнул:

— Кататься? Шо так поздно-то?

Никакого воспитания! Хотя что с оборотней возьмешь — лапу на стенку не задирают, уже, считай, знатоки этикета. Митя сложил ладони рупором и прокричал в ответ:

— Автоматоны Ингвар починил, вот, опробовать хотим, как по темноте пойдут. Если кто спрашивать будет, так и передайте!

— Передам! — заорал Вовчанский, так что слышно, наверное, было и в губернаторском дворце. Вот и хорошо!

— Отлично они по темноте пойдут. — проворчал Ингвар, поравняв паро-кота голова в голову с Митиным паро-конем.

— Не сомневаюсь. — кивнул Митя. — Ход даже мягче стал и не качает почти…

— Ну слава Предкам, думал, и не заметите. — буркнул в ответ Ингвар.

— Сейчас еще на сложной местности проверим. — хмыкнул в ответ Митя, оглядываясь. Башня почти скрылась из виду, так что даже оборотни не поймут, куда делись путники с дороги.

— Какой еще… — начал Ингвар.

— А вот такой!

Вороненая грудь паро-коня протаранила высокие кусты у обочины.

Пару минут они пробивались сквозь сплетение голых ветвей — непрерывно ругающийся, и кажется, пару раз получивший разогнувшейся веткой по физиономии Ингвар вел паро-кота следом. И наконец, очутились на едва заметной тропке вдоль берега реки. В просветы меж кустами мелькала водная гладь.

— Зачем… — начал Ингвар, оглядываясь.

— Должен же я выиграть пари! Даринка… — потребовал Митя.

— Думаете, будут нас выслеживать? — спросила та.

— Я бы не рисковал. — покачал головой Митя и девчонка поднялась в седле, придерживаясь за его плечи. Зашептала почти неслышно, не сводя пристального, немигающего взгляда с помятых ими кустов. Сперва ее маленькие ладошки лежали на его плечах спокойно… и вдруг стали тяжелыми, будто каменными, и точно, как от нагретых на солнце камней, от них дохнуло жаром. Глаза Даринки утратили цвет, став неприятно-прозрачными… и погнутые ветки стали распрямляться. Медленно, плавно, почти естественно, они приподнимались, снова сплетаясь между собой, и вот уже кусты выглядят так, будто между ними никто не продирался. Даже колючки торчат не обломанные!

Даринка шумно вздохнула и опустилась на сидение.