Страница 17 из 88
«Это ты меня специально, что ли, дразнишь? А зачем?» — он склонил голову к плечу, внимательно изучая старого портного. Тот поймал Митин взгляд… и юноше показалось, что на миг старик и впрямь занервничал. Круто повернулся спиной и полез в шкаф, вытаскивая оттуда… сюртук! Митин лучший, любимейший сюртук от Ладваль! С хриплым криком Митя метнулся к нему — как к потерянному и вновь обретенному другу! Схватил, прижал к себе…
Что-то было не так! С сюртуком определенно что-то было не так! Митя медленно поднял его на вытянутых руках, и… с недоумением уставился на два аккуратных вставных клина под грудью! Кожаных клина!
— Ну дык прямо же поперек полоснули! — развел руками портной, неожиданно демонстрируя смущение. — Знаю, что так не делается, но я уж по-всякому вертел…
«Мокошь знает, что такое!» — возмущенно подумал Митя, натянул сюртук и мрачно уставился на свое отражение в ростовом зеркале.
— А вы знаете, вам… идет! — с явным удивлением протянул Урусов. — Есть в этом что-то… эдакое… — он повертел пальцами. — Вы у нас спортсмэн, автоматонщик…
Митя скривился — где тот автоматон! Но Урусов был прав — на автоматоне в таком сюртуке было бы… непривычно, но… стильно, да, стильно!
— Мне кажется, я даже что-то такое в Берлине видел… — Митя оглядел себя со спины.
Убивать старика он не будет. Пока. Мало ли что еще понадобится, при Митином неспокойном образе жизни. Но за наглость вредный дед поплатится прямо сейчас.
— Оказывается, столь превозносимые губернскими дамами таланты вашего племянника у него вовсе не от альвийской родни.
Старик помрачнел — будто его родичу не комплемент сделали, а обругали. Причем матерно.
— Ежели годится, так я вам еще один сюртучок-то справить постараюсь. — стараясь не встречаться с Митей глазами, старик принялся торопливо складывать спасенные жилеты и сорочки.
— Но вы же понимаете, любезный Яков Исакович, что ни двумя сюртуками, ни парой жилетов я не обойдусь? Отшивать новый гардероб все равно придется, начиная с сорочек. — и Митя наконец выпалил то, что нес в себе от самого дома до мастерской. — Я хотел бы, чтобы это сделал маэстро Йоэль. Особенно меня интересует альвийский шелк!
— Ишь ты… — старик дернул челюстью, будто хотел сплюнуть да не стал. — Йоська, шлимазл длинноухий — маэстро! Вы его хоть всего измаэстрите, паныч, а шить на вас он не станет. Он на мужиков не шьет, только на девок. Ну и баб… А на мужиков — никогда!
— Я понимаю, что красота барышень и дам гораздо больше вдохновляет вашего племянника…
— Они охают и ахают и глазками стреляют: Ах, господин Йоэль… Ох, господин Йоэль… — старик принялся пищать, складывать шишкастые руки и мелко моргать морщинистыми веками, пытаясь изобразить клиенток эльфа. — …а не как мужики, сразу в лоб рубят: жид ты, Йоэль, и нелюдь альвийская, байстрюк поганый и мамзер беззаконный[2]! Но ты, выродок, шей-шей, не отвлекайся!
Митя на мгновение почувствовал острую жалость к виденному им один раз в жизни альву — уж он-то знал, каково это, когда каждый встречный напоминает, что несмотря на материнскую родню, ты — всего лишь плебей, выходец из низов. Как это портной сказал… сыскарёныш. И тут же разозлился: тонкие чувства полуальва его интересуют только и исключительно в свете хорошо сшитых новых сюртуков. И сорочек с альвийским шелком. Никакой иной общности между носатым портным и им, юным дворянином с княжеской родней, нет и быть не может!
— И тем не менее, я буду настаивать…
— Да настаивайте, паныч, мне-то что! Хоть на вишне, хоть на смородине… только настойки свои извольте там, по другую сторону дома делать. Где братец мой меньшой, Аароша, с сестрицей и племяшом обретаются. Их покойный папаня, Аарончика в Париж швейному делу учиться отправлял, Цильку — в Вену, оттуда оне и фасоны новые привезли, и обхождения, и вот, племянничка в подоле. А старший Яшка, я, то есть, дома оставался, с папаней в дело вошел: старьё ношенное стирал-отпаривал, подшивал-подпарывал. У меня и сейчас тут все попросту: на губернаторов с губернаторшами не шью, альвийским шелком не отделываю, кому надо — все туда! — он махнул в сторону другой половины дома. — А только альвийского шелка там нынче тоже нет! Была малость, да весь на платья для первого бала барышень Шабельских ушел.
— И ничего не осталось? — напряженно спросил Митя.
— Про то вы братца спрашивайте, а я до его дел касательства не имею. — припечатал старик, и аж прижмурился от удовольствия.
За дверью мастерской послышался перестук каблучков, и в мастерскую в вихре косичек и лент влетела девочка-ученица:
— Яков Исакыч, там вас Арон Исакыч кличут! Разом с его благородием Урусовым! — девочка наскоро сделала перед княжичем книксен. — Гости у них — дюже важные! Просют быть!
[1] Оживленный мертвец.
[2] Ребёнок, рожденный в результате запретной связи.