Князь мертвецов-2

— Заверну, как не завернуть! — кучер натянул вожжи. — А вам, пане, я вот чего скажу… — он неодобрительно покосился на Алексиса. — Вы, по всему видать, большой пан, и человек ученый… А только чего мне нынче сказали, про то и батюшке на исповеди сознайтесь. Пусть он за слова безбожные епитимью-то наложит! Это ж надо такое сказануть: Христос со святыми апостолами — да вдруг жиды! И как у вас только язык повернулся?

Внутри кареты притихли все, даже Николя, пытаясь осмыслить состоявшийся разговор. Один только Константин нервно сжимал и разжимал кулаки, явственно думал о другом.

— Паааберегись, миряне! — зычно проорал кучер, разверачивая карету прямиком посреди улицы.

Карета почти вплотную встала рядом с небольшой группкой людей — там были двое городовых, Аркадий Меркулов, молодой мужчина с типичной для Симарглычей вытянутой, как у породистого гончака, физиономией, Митька, барышня какая-то в изящной шляпке и угольно-черном плаще до самых пят, еще двое юношей… Константин чуть не выпал из окна кареты — Предки, один из них — настоящий альв! Только странно носатый. Но стоило ему рассмотреть, что лежало у их ног, и про альва он позабыл, выскочив из кареты так, что едва не прибил дверцей городового.

— Это что такое? — невежливо расталкивая собравшихся, выкрикнул он. Тут же спохватился. — Добрый-день-господа-приношу-извинения-князь-Константин-Белозерский-к-вашим-услугам-здравствуйте-Аркадий-Митя-поздравляю-тебя-и-всё-такое… Так откуда у вас вот это, скажите, наконец?

— В подвале нашли, ваше высокородие! — увидав подполковничьи погоны на мундире, отрапортовал городовой.

— Здравствуйте, Константин, душевно рад вас видеть. — улыбнулся отец.

— Я вас тоже, а вот это — нет! Настолько не рад, что кажется, утратил всякую вежливость, уж простите… — Константин присел на корточки рядом с лежащим на брусчатке телом. Тело было… жутким, потому что… половинчатым. Нога — левая, рука — правая, одно плечо, один глаз, выемка в боку… Эта самая половинка была несомненно и очевидно мертвой, с кровавой черной раной в имеющейся половине груди. А второй половины попросту не было, но не было и среза — при взгляде на «край» зрение начинало словно плыть и проваливаться куда-то, не позволяя ничего рассмотреть. — Хотите сказать, в здешней губернии такое по подвалам водится?

— Ах, Константин, чего тут только не водится! — с меланхоличной покорностью судьбе вздохнул Меркулов. — Но вот именно это — пришлое. — он кивнул городовому, а тот отрапортовал:

— Должно подыхать заползла, чуда поганая, когда его светлость паныч Дмитрий остальных в огневую дырку выкинул обратно к их чудьей матери!

— Ничего не понял. — сосредоточенно ответил Константин. — Объясните, наконец, откуда у вас тут на юге взялся сибирский авахи?

— Это фомор, Константин. Как те, что на Туманный Альвион нападают. — ответил отец. — У нас тут нашествие было.

— Я вам говорю, это авахи! У нас в Сибири они вечно то на поселенцев нападут, то склад разграбят… хорошо, их шаманы местные гоняют, а то и вовсе бы спасу не было. Мы шаманов в гарнизоны даже на службу берем, хоть это и нельзя…

— Сдается, шаманские офицеры появятся раньше, чем я думал. — непонятно пробормотал Митя. — А там и до еврейских фрейлин недалече…

— И как давно на вас эти авахи нападают? — снова впадая в меланхоличность поинтересовался Меркулов.

Князь Константин задумался:

— Давно… — наконец прикинул он. — Когда меня на губернаторство поставили, уже были… не меньше десятка лет.

— Поздравляю, господа. — сообщил Меркулов. — Мы выяснили, что фоморы уже не менее десяти лет пробуют на зуб сибирские окраины империи.

— Губернатор счастлив будет. — с таким же невозмутимым равнодушием к любым странностям, характерным для местных жителей, откликнулся стоящий рядом с Меркуловым Симарглыч.

— Кто у них губернатор? — шепотом спросил Николя.

— Дурново, из Велесовечей. — опасаясь прервать занимательный разговор, также тихо ответил князь Сергей.

— А это точно фоморы? — растерянно спросил Константин, мучительно пытаясь осознать, какие проблемы сулит империи это открытие. Пока ясно было лишь, что большие.

— Точнее некуда — одна из них мне синдарин преподавала. — обронил Митя, и никто, кроме Константина, не увидел в этом ничего особенного.

— Княжич, сделайте одолжение, проводите князя Константина в полицейский ледник — пусть другие тела осмотрит. Чем быстрее мы удостоверимся, тем лучше.

Константин с готовностью вскочил. В последний момент обернулся — они ведь за Митькой приехали! — но потом махнул рукой и заторопился вслед за своим провожатым. За ними городовые поволокли найденное тело.

Князь Сергей медленно вышел из кареты и остановился напротив Мити, не отрывая от него пристального взгляда. Тот же, наоборот, глядел куда-то поверх плеча дядюшки, то ли разглядывая других родичей, то ли вовсе созерцая хмурые осенние небеса.

И князь Сергей, не дрожавший на поле боя и не смущавшийся перед императором, ощутил несвойственное ему… волнение. Вроде бы хорошо знакомый и привычный племянник вдруг начал излучать нечто… неуловимо зловещее. И ведь ни капли же не изменился: все та же курносая физиономия с так огорчавшим Митьку не-светским румянцем, та же крепкая кряжистая фигура… Или не та же — в строгом, почти военного кроя, идеально сидящем сюртуке с кипенно-белой сорочкой, и графитово-серым жилетом племянник казался и выше, и стройнее. А еще — от него несло легкой, будто бы старательно приглушенной… угрозой. Тщательно выложенный шейный платок был сколот булавкой с навершием в виде серпа. Эту булавку князь сам дарил племяннику на Рождество, но… тогда он нее не разило такой густой, тяжелой Мораниной Силой. Будто ею сотню мертвяков упокоили, чего, конечно же, быть не могло… Или… могло?

На князя Сергея вдруг враз, зато с полной очевидностью навалилось понимание — здесь, сейчас он стоит перед Истинным Князем Мораниной крови! Перед живой легендой! Предки! Живой! Какое же смятение на самом деле царит у него в мыслях, если он сразу не понял главное!

— Я… рад, что ты… жив, Дмитрий. — дрогнувшим голосом сказал князь Сергей.

— Не вашими молитвами, дядюшка. — сухо ответил тот.

— Я чего-то не знаю? — вздернул брови Меркулов.

— Господа Белозерские ехали сюда, чтобы… поспособствовать в случае нужды моему превращению. — криво улыбнулся Митя.

Взгляд его отца стал крайне недобрым.