Страница 43 из 95
— Возвращаете отданное вам на… подержание? — вроде бы полюбопытствовал Лаппо-Данилевский, но в голосе его звучала затаенная издевка.
«Это он обо мне?» — Митя почувствовал, что непрерывно бурлящая в груди тьма медленно ползет вверх, горечью отзываясь на языке и готовясь выглянуть из глаз…
— Не понимаю вашей метафоры, Иван Яковлевич. Не все ли вам равно до дел чуждого вам рода и семейства? — холодно бросил отец.
— А ведь прав выходит Феофан Феофанович… — перебил Урусов.
Мелков от изумления даже пальцем на себя указал: дескать, кто прав — я?
— Явственно просматриваются следы некоего заговора, включающего как использование находников с острова Готланд, так и иные способы давление на промышленность губернии… Мне также доподлинно известно, что из-за потери здешнего железа срывается строительство паровозов на Путиловских заводах… а тут еще и нападение на железную дорогу…
— Так у вас, княжич, и вовсе не противугубернский, а целый противуимперский заговор выходит! — с принужденным смешком сказал губернатор, но на лице его было изрядное смятение.
— Может, я и преувеличиваю… Однако спросит у меня князь Белозерский, глава рода — пусть чужого, но все же глава! — боевой генерал, член Государственного Совета, как мы держали нити к заговору в руках и сами оборвали их — и я не буду знать, что ответить! — пробормотал Урусов.
— Бывший член Государственного Совета! — почти взорвался Лаппо-Данилевский. — Нынче он просто частное лицо! Вы не обязаны ему отчетом!
— Если бы у нас в империи мы отчитывались лишь тем, кому обязаны, вас бы, сударь, сейчас в этом кабинете не было!
— Иван Яковлевич изрядно городу помог — фонари новые поставил, на кладбищах ограды обновил! — вступился губернатор. — После недавних событий это куда как важно! А ежели вы правы и губернию ожидают новые потрясения… — Дурново огладил бороду еще раз и заключил. — …его помощь будет особенно ценна. Хоть с этой стороны себя обезопасим… — он многозначительно поглядел именно на Митю, но тот взгляда не понял. — Аркадий Валерьянович, озаботьтесь, чтоб ваши люди были наготове. Любые не то что волнения — пьяные драки, и те немедленно пресекать! И быть сугубо внимательными к любым… ко всему! Подозрительные личности, либо события, странности… что угодно! Потапенко, Мелков — вас то же самое касается!
— Будет исполнено, ваше превосходительство! — всячески демонстрируя молодцеватость и исполнительность, вытянулся Мелков. — Глаз не спустим!
— Поручик… А впрочем, я буду говорить с вашим полковником… А вы глядите у меня — никаких отпусков, никаких загулов и ночевок вне лагерей! Не знаю, как обернется, но полагаю, господа уланы не захотят, чтоб герой турецкой войны увидел в полку разброд и расхлябанность.
— Никак нет! То есть, так точно, ваше превосходительство! Не посрамим!
— Вот-вот, не делайте этого, голубчики, не стоит… Что касается арестантов, за которых вы так ратуете, господа сыскари… вы не слишком-то меня убедили! Я по-прежнему полагаю, что сор из избы выносить только во вред, потому открытого процесса не будет. Но… готов пойти навстречу как… Кровным потребностям… — губернатор снова мазнул взглядом не по Урусову, а по Мите. — Так и чувству долга и чести… И дать вам время на допросы, исследования, что вы там делаете… Арестантов — обоих — перевести в тюрьму и держать под надежной стражей, а не как в участке вышло! — он грозно поглядел на отца, на что тот ответил поклоном. — И проследите, чтоб соплеменники господина каббалиста не вздумали бузить, а то знаю я их! Любые сборища или иные выступления что у тюрьмы, что в еврейском квартале разгонять нещадно! А паче у кого из них обнаружится оружие — немедля под арест! Оставленных в степи големов пусть их хозяева вернут в город — есть же там у них еще каббалисты?
Если бы Митя все время не наблюдал исподтишка за Лаппо-Данилевским, то ничего бы и не заметил — так быстро тот взял себя в руки! Но сейчас он увидел мгновенно исказившую лицо помещика гримасу — разочарования, лютой ненависти и одновременно какой-то совершенно несвойственной тому растерянности. Даже вроде бы испуг мелькнул, и тут же лицо его снова сковала маска невозмутимости.
Зато Мелков тут же заорал, будто его под столом ногой пнули:
— Неужели вернете этим христопродавцам их глиняных кукол?
На что получил строгий взгляд губернатора:
— Не сразу, но в конечном итоге придется — мы же хотим, чтоб чугунка была достроена? А пока что… пусть загоняют големов на тюремный двор? Подержим, а они пускай дрожат пока: вернем, не вернем, или до суда оставим как доказательство… У нас, вон, господин Лаппо-Данилевский на центральных улицах фонари поставил, пусть господин Карпас и иные из еврейской общины переулками озаботятся!
«Кровные по-разному понимают пользу дела… и всегда уверены в своей правоте… но им вполне можно подсунуть и другою пользу и правоту, если предложить хотя бы парочку весомых аргументов — а еще десяток они потом и сами подберут!» — с облегчением подумал Митя. Почему-то он чувствовал ответственность за Пахомова и каббалиста. Нет, он ни мгновения не жалел, что поднял тревогу и этих двоих поймали — в глубине души жила твердая уверенность в правильности каждого совершенного действия. Но то дело уже закончено, и пришло время следующего, в котором повешенье простым приказом губернатора, возглавлявшего и войска, и суд переведенной на военное положение губернии, казалось неправильным. А значит, такого не должно случиться.
— Как скажете, ваше превосходительство. — кротко согласился отец, опуская глаза, чтоб не виден был их торжествующий блеск.
— И, Аркадий Валерьянович… Когда ваши свойственники приедут… Озаботьтесь, чтоб они не обминули визитом наш дом. Супруга наверняка бал дать захочет. — озабоченно сказал губернатор. — И сами, вместе с Митей вместе извольте быть. У нас ведь, знаете ли, тоже гости! Может даже, одновременно с Белозерскими прибудут. Племянницу супруги моей, Леокадии Александровны, ждем. Прелестное дитя Мокошевой Крови. Для бала она еще мала, но в виде исключения, и ежели кавалер для нее найдется… — губернатор многозначительно посмотрел на Митю, а тот почувствовал, как у него холодеет в груди.
Племянница! Он совершенно забыл о племяннице, а она, оказывается, едет!
Урусов многозначительно откашлялся.
— Приступайте, господа! — обрывая светский разговор и вновь становясь властным хозяином губернии, скомандовал Дурново.
[1] Об этом в книге «Фабрика мертвецов»