Страница 4 из 95
— Извольте замолчать, юноша! — наливаясь дурной кровью, рявкнул губернатор. — Берите пример с ровесников, которые не встревают в разговоры взрослых, чиновных людей! — губернатор мотнул раздвоенной бородой в сторону Мити, увидел рядом с ним Йоэля, помрачнел еще больше… и накинулся на Алешку. — Подстрекательствами не занимаются!
— Простите Алешу, ваше превосходительство, он повел себя неподобающе, но исключительно из обиды и волнения за Ждана Геннадьевича — моего давнего приятеля и своего крестного отца, которого он уважает и почитает почти как родного! — вмешался Лаппо-Данилевский.
— Если мне не доверяют, единственное, что я могу предложить, это пригласить сыскаря из петербургского Департамента. — мягко сказал Меркулов.
— Нет уж! — как колоколом бухнул губернатор. — Чтоб говорили потом, будто у меня в губернии ни заводы от виталийских набегов защитить не могут, ни промышленников от городских налетчиков, ни даже предателя изобличить! Сам буду смотреть, чтоб никаких поклепов и наветов! А вы, Ждан Геннадьевич, тоже… не устраивайте тут… Не в тюрьму же вас тащат! Посидите у себя на квартире, отдохнете… еще и жалование потом получите за все время. Как оправдают вас, конечно!
— Я не буду… сидеть! — глухо выдохнул полицмейстер, поднимая взгляд на губернатора. — Если уж для вас, ваше превосходительство, слово дворянина, много лет верой и правдой… значит меньше наветов всяких… сомнительных приезжих… — нового взгляда удостоились и Гунькин, и сам Меркулов. — То я поеду в Петербург! И поглядим еще, кого там выслушают!
— Я вам решительно запрещаю! — рявкнул губернатор.
— Это когда я на службе, мне запретить можно, а как теперь я от службы отстранен, так лицо частное, и никто мне ничего запретить не может! — вовсе закусил удила полицмейстер. Козырнул издевательски. — Честь имею! — и решительно отмахивая рукой — будто бил кого-то — пошагал прочь.
— Уймите вашего приятеля, Иван Яковлевич. — совсем насупился губернатор. — Потому что если вы этого не сделаете… я не стану протестовать, коли Аркадий Валерьянович отправит его дожидаться окончания расследования в тюрьме.
Лаппо-Данилевский молча поклонился — обуревающую его ярость выдавали лишь некрасивые багровые пятна на скулах. Алешка попытался что-то сказать, но под бешенным отцовским взглядом смолк, будто подавился. Только рванул рычаги паро-телеги с такой силой, что его отец схватился за едва не улетевшую шляпу. Паро-телега пыхнула во все стороны… Какая-то баба, получив горячую струю пара прямиком под зад, с визгом подхватив юбку, порскнула в сторону. Паро-телега подпрыгнула на колдобине, и расшвыривая грязь и навоз из-под колес, приняла с места, как норовистый конь.
[1] Рюмка (большая) для красного вина