Атомные в ремонте

Неожиданно этот вопрос, и в очень острой форме, возник снова. Об этом я расскажу далее.

ВМЕСТЕ С ГЛАВКОМОМ

Накануне отъезда в Ленинград на сборы инженер-механиков флотов я перечитывал свое выступление там, когда меня вызвал заместитель Главкома В.Г.Новиков.

Он сказал, что Главком направляется в Северодвинск, а затем в поездку по Северному флоту. Поскольку Новиков должен был в это время руководить сборами в Ленинграде, то вместо него сопровождать Главкома в поездке выпало мне. Мы обсудили, какие вопросы целесообразно поставить перед Главкомом во время этой командировки, и мне было строго настрого наказано не отходить от Главкома ни на шаг, запоминать каждое его указание и при случае доложить намеченные нами вопросы.

На другой день рано утром я приехал в аэропорт Внуково, где нас ждал автобус, чтобы довезти до самолета.

В автобусе стоял незнакомый мне жирненький капитан 3-го ранга, держа одну руку в кармане, а другую выставив, как поп для поцелуя. Входящие в автобус генералы и адмиралы подобострастно жали эту руку. Особенно истово кланялся Герой Советского Союза генерал-полковник авиации Мироненко, командующий авиацией ВМФ.

В автобус набралось довольно много начальства: заместитель начальника кораблестроения и вооружения Б.Д.Костыгов, начальник ГУК В.А.Фоминых, начальник Главного инженерного управления Н.В.Анфимов, А.К.Носков из политуправления, О.Б.Комаров из Главного штаба, мой любимец В.М.Прокофьев из Управления боевой подготовки, главный штурман ВМФ А.Н.Мотрохов и другие. Капитан 3-го ранга оаказался адъютантом Главкома.

Нас посадили в военный самолет, и вскоре подъехал Главком. Не заходя в наш салон, он вызвал к себе специалистов из инженерного управления и все время полета знакомился с проектом строительства одной из баз на Севере, где нам предстояло побывать.

Приземлились мы в Лахте, там была подготовлена торжественная встреча. Оркестр играл гимн, потом проходил почетный караул. Встречали Главкома первый секретарь Архангельского обкома партии Попов, заместитель министра судостроительной промышленности И.С.Белоусов, командующий Северным флотом Лобов и много других лиц. Затем мы расселись в вертолеты. Начальства было так много, что всем места не хватило, и многие поехали в Северодвинск на машинах. Я в вертолет, хоть и не главкомовский, все-таки проник.

В Северодвинске мы ходили за Главкомом по порту и слушали, как он распекал командира Беломорской военно-морской базы за нерасторопность и бесхозяйственность. Затем все потянулись в штаб базы, в кабинет командира. В дверях стоял Лобов и не пустил меня и Анфимова, сказав, что инженерам пока заходить не надо. Я вызвал офицера из технического отдела базы и стал с ним в «предбаннике» уточнять, у какого пирса какая лодка стоит.

Вдруг распахивается дверь кабинета командира базы, выскакивает Олег Борисович Комаров с вытаращенными глазами и искаженным лицом и выкрикивает «Техупр!!!». Так он вызвал меня на ковер, хотя обычно звал меня по имени отчеству.

Я вошел в кабинет и представился Главкому, который сидел в центре и был предельно возбужден. Лицо красное, глаза мечут молнии. Вдоль стен сидели адмиралы, одни из которых изображали сочувствие Главкому, другие съежились и старались не попасть ему под руку.

Выслушав мое представление, Главком выкрикнул на высокой ноте: «Почему?» и стал ждать ответа. Переведя дух и вспомнив, что я не знаю, о чем идет речь, он уточнил вопрос: «Почему док до сих пор в Северодвинске?» Я сообразил, что имеется в виду плавдок, арендуемый заводом у флота. Этот док Главком еще в прошлом году хотел передать одной из флотилий атомных лодок. Я ответил, что док оставлен в Северодвинске в соответствии с решением, подписанным Главкомом в мае этого года.

Главком распалился еще пуще прежнего, он кричал, артистически апеллировал к окружающим, заявляя, что его обманули, подсунули бумажку, в которой игнорируются его прямые указания, что кто-то глухо сопротивляется его приказаниям и навязывает ему свою волю. Лобов ему поддакнул: иногда подсовывают бумажки с номерами воинских частей, а разве может крупный военачальник удержать в голове такие мелочи? Закончилась сцена вопросом: «Что же теперь, снимать?» Имелся в виду Новиков. Дав приказание Костыгову расследовать это дело, а Фоминых освободить док от лодки, чтобы до ледостава вывести его из Северодвинска, Главком перешел к следующему вопросу.

Помощник командующего флотом генерал-лейтенант Борковский докладывал о ходе строительства той базы, с проектом которой Главком знакомился в самолете. Обнаружив какое-то упущение в строительстве Главком объявил Борковскому выговор и успокоился. Все облегченно вздохнули –гроза миновала.

Было уже поздно, никто не обедал и не ужинал. Главком объявил, что поедет осматривать заводской музей, назвал трех спутников, а остальным разрешил действовать по собственному плану.

Я пошел звонить в Москву. В управлении был уже только дежурный. Через него я связался с Акуловым, который посоветовал мне позвонить Новикову, который в Ленинграде обосновался в главкомовской квартире. Я дозвонился до Новикова и доложил ему о прошедшей бурной сцене. Он спросил: «Главком сильно ругался?» Я подтвердил: «Сильно». Помолчав, Новиков неожиданно со злобой в голосе приказал мне доложить Главкому те вопросы, которые мы наметили накануне.

Я разыскал В.А.Фоминых и попросил его организовать мне аудиенцию у Главкома, так как у того все было расписано по минутам, и вклиниться со своими вопросами было невозможно. Рассказал я Фоминых и о моем разговоре с Новиковым. Владимир Александрович сказал мне, чтобы я завтра в восемь утра был на квартире Главкома, тогда между утренним чаем и выездом на заводы можно будет успеть доложить ему свои вопросы.

Тут уместно рассказать, как были размещены приезжие.

В квартире, где разместился Главком, кроме апартаментов для него и командующего флотом, была довольно большая комната, в которой стояло восемь кроватей для свиты. Самым младшим из свиты, контр-адмиралам Прокофьеву и Мотрохову, а также мне, места в этом «кубрике» не хватило. Мы были размещены в гостинице, где каждый получил по номеру «люкс». Свита Главкома харчилась при нем же, в той самой квартире, а для нас троих в Доме офицеров работал так называемый «греческий зал», где все было изыскано и бесплатно.

Так что мы не прогадали, тем более, что мои спутники были приятнейшими людьми. О Владимире Матвеевич я уже рассказывал, а Александр Никанорович был интереснейшим человеком и уникальным специалистом. Будучи флагманским штурманом ВМФ, он лично прокладывал все новые маршруты наших боевых кораблей и гражданских судов. Его бесконечные рассказы о Малаккском и Магелановом проливах, о «ревущих сороковых», об индонезийских и филиппинских морях и островах я слушал с открытым ртом и ловил каждое слово. Мы с ним играли в шахматы, ходили перед сном гулять. Я ему показывал Северодвинск и в близком общении оценил его высокую интеллигентность, проявлявшуюся, в частности, в предупредительности, чувстве юмора и обширных познаниях.

Северодвинск к тому времени был городом с 200-тысячным населением. В городе остались старые кварталы в том же виде, какими мы их видели в 1947 году, с деревянным театром, деревянной гостиницей и рестораном Эйдельмана. Рядом возвышались кирпичные дома новой части города, выполненные в стиле московской улицы Горького. В этой части города сосредоточились дворцы культуры, гостиницы, кинотеатры, магазины, госпиталь и больницы. А дальше, на запад, простиралась сверхновая часть города. На намытом земснарядами песчаном грунте стояли блочные и панельные дома, как в новых жилых районах Москвы и Ленинграда.

Когда я прибыл в квартиру Главкома, свита пила чай и уписывала бутерброды. Главком был у себя, и Олег Комаров, обратившись ко мне на этот раз по имени и отчеству, пригласил меня к нему.

Главком оглядел меня с ног до головы и довольно мирно спросил: «Ну, что там у вас?» Я сказал, что Новиков приказал мне доложить ряд вопросов, и часть из них уместно изложить именно сейчас, перед посещением заводов. «Докладывайте». Я доложил ему три вопроса. Первый он отверг, как, на его взгляд, неправильно поставленный. Второй и третий он признал очень важными и похвалил меня за то, что я их своевременно доложил. А потом спросил, как же это получилось с доком? Я ответил, что действительно, подписывая решение, он мог не заметить упоминания о доке, так как оно содержалось в примечаниях к приложению, а подсказать было некому, так как они с Бутомой были наедине. «Вот видите, я ведь даже не помню, что док называется ПД-7. Новиков ходит ко мне с пустяками, а этот важный вопрос не доложил».