Атомные в ремонте

Так вот, при выгрузке этой гадости лопнул шланг, и «икра» растеклась по все реакторной выгородке.

На корабле состоялись партийное и комсомольское собрания, их участники обязались внести личный вклад в уборку выгородки, и все, от командира до кока, с пением «Варяга» скребли и пылесосили ее, реально рискуя своим здоровьем. В результате видимые частицы «икры» были удалены, но приборы показывали, что загрязненность все еще превышает норму в тысячи раз.

В действие были введены дезактиваторы-профессионалы, которые имели в своем арсенале довольно сложные методики и химические средства. Дезактиваторы снизили общий радиоактивный фон и некоторые участки отдраили полностью, но оставались еще закоулочки, в которых «светило» по-старому.

Тем не менее, подводную лодку поставили на завод и довольно быстро выполнили сопутствующие перезарядке работы: вырезали и демонтировали над реакторами легкий и прочный корпуса, демонтировали находящиеся над реакторами оборудование, системы и кабели. Перезарядчики вскрыли реактор и выгрузили активную зону. Но не всю. Один технологический канал оказался разрушенным, его нижняя, самая радиактивная часть осталась в корпусе реактора и штатными средствами не извлекалась. Придумали и изготовили приспособление и буквально выдрали этот обломок из корпуса реактора. Осмотр показал, что в доступных для обзора перископом местах на дне реактора лежат мелкие кусочки оболочки канала, а также крошки композиции горючего.

С этого момента доклады с завода о ходе работ стали совершенно невнятными. Виноватые голоса обещали завтра что-нибудь придумать, и тогда, может быть, что-нибудь получится. Стало ясно, что нужно ехать, но выезд задержался до нового 1979 года, так как я приболел.

Свой день рождения, 9 января, я встречал в поезде, приближавшемся в Мурманску. Выйдя на перрон, я сразу ощутил такое состояние, будто мой противник в шахматной партии нажал кнопку часов, и побежал мое время. Не заезжая в штаб флота, сразу поехал в Полярный, не раздеваясь, бросил в гостинице портфель и помчался на подводную лодку.

В Полярном стоял 25-градусный мороз, бухта была окутана плотным туманом. Кольский залив редко замерзает, и во время морозов из-за испаряющейся воды в десяти шагах уже ничего не видно, все предметы покрываются слоем инея в палец толщиной. Всякое движение судов по бухте прекращается до тех пор, пока не подует ветерок. Тогда туман разгоняется, навигация открывается, но вскоре прекращается снова, так как ветерок набирает силу и превращается в шторм. С этими особенностями Арктики приходилось всегда считаться, особенно когда начались перевозки оборудования, переходы плавкрана и других плавсредств. Специфику арктической погоды надо было понимать, приспосабливаться к ней, пытаться ее прогнозировать, а не обижаться на нее, как это многие делали.

Руководил перезарядкой Юрий Павлович Тертычный, мужчина высокого роста, с худощавой стройной фигурой, огненно-рыжей шевелюрой и каким-то девичьим лицом – такое впечатление оставалось от румянца и красивых карих глаз. Мы с ним были знакомы много лет. Одно время он ходил в «штрафниках» за то, что на одном реакторе запорол семь шпилек. Запороть одну-две может любой, но нужно же остановиться, задуматься и принять меры. Он этого тогда не сделал, и мы объяснили ему его ошибку. Критика подействовала на него благотворно, да и сам он повзрослел и набрался опыта. Повзрослел настолько, что в шевелюре уже просвечивала порядочная лысина.

Сначала Тертычный доложил о ходе работ в том же стиле, что и в телефонных переговорах, но, узнав, что я прибыл руководить работами, пояснил состояние дел во всей их неприглядности.

Работа на реакторе потеряла перспективу. К неопределенному количеству осколков канала добавились части светильника, который застрял в межканальном пространстве и был оттуда выцарапан специальным устройством. В начале смены людям давалось задание вытащить определенные предметы, отмеченные на картограмме. К концу смены из 14, например, предметов выуживалось три, а остальные уплывали в углы, новые приплывали, составлялась новая картограмма и т.д.

Интерес к работе пропал. Радиоактивная обстановка в реакторной выгородке была тяжелой, и это привело к двум последствиям: переоблучению людей и большому расходу обмундирования. Офицеры и матросы уже три с половиной месяца работали без выходных и почти все получили годовые дозы облучения. Работать было некому. При работе с радиоактивными веществами используется бывшее в употреблении обмундирование. Ввиду загрязненности одежда быстро приходила в негодность, из-за морозов расходовалось ее много. К моменту моего приезда было израсходовано уже четыре комплекта одежды, и тыл флота больше ничего не давал.

Все остальные проблемы также были загнаны в тупик.

Мне стало ясно, что необходимо менять технологию работ, так как то, что делалось на реакторе, не гарантировало ни соблюдения установленных сроков, ни уверенности в полной очистке реактора от посторонних предметов.

К этому времени на завод пришла плановая подводная лодка, и перезарядку ее реакторов поручили той же перегрузочной партии. На каждой подводной лодке полагается работать в четыре смены. В распоряжении Тертычного было всего три смены, две из которых работали на аварийной лодке, а одна на плановой. Командование собиралось все три смены бросить на плановую лодку, из чего можно было сделать вывод, что на флоте уже махнули рукой на аварийную лодку и считали ее вышедшей из строя на длительное время.

Такими были предпосылки, с которыми приходилось начинать работу по выполнению полученного мною приказа: ввести в строй подводный атомный ракетоносец стратегического назначения в 1 квартале 1979 года.

В день моего приезда состоялись еще встречи с начальником завода, командиром подводной лодки и и телефонный разговор с начальником технического управления флота.

Начальником завода был Виктор Борисович Кольнер, с которым у нас было многолетнее знакомство и взаимопонимание. Он высказал заинтересованность в скорейшем завершении работ на подводной лодке, так как у него был под угрозой план по номенклатуре; на показатели по валу эти работы практически не влияли, а дорогое место на заводе лодка занимала. Договорились, что все работы для перезарядчиков по изготовлению оснастки, контейнеров, фильтров, инструмента завод будет выполнять в форсмажорном темпе, и для этого завод назначает специального строителя-офицера.

В разговоре с начальником технического управления Северного флота Н.Г.Мормулем я сказал, что принял решение заменить экранную сборку реактора, что я беру на себя руководство операцией и прошу приставить ко мне официальное лицо, так как никто на флоте в прямом подчинении у меня не находится. Мормуль обещал прислать своего заместителя Рогачева и начальника ремонтного отдела Кашина. На следующий день они прибыли.

Евгения Константиновича Рогачева я совсем не знал, он на этой должности работал второй месяц, а до того был заместителем командира дивизии по электромеханической части. Он накопил большой опыт по эксплуатации подводных лодок, крепко усвоил организацию службы, но в вопросах ремонта и перезарядки реакторов опыта еще не имел и сразу же сказал: «приехал подучиться». Был он моложе меня лет на восемь-девять, держался независимо, вначале даже самоуверенно, однако, потом мы хорошо сработались.

Валентин Иванович Кашин был моим старым соратником, он возглавлял на флоте такой же отдел, что и я в Москве. Это был очень опытный инженер, обладавший хорошими практическими навыками, сообразительностью и… скверным характером. Он никогда ни с кем не советовался, не делился своими планами, а в действиях других людей старался усмотреть злой умысел или, в лучшем случае, нежелание работать. Объем его собственных работ был огромен, организовать офицеров отдела он не умел, за все брался сам, а поскольку самому всего не сделать, работал он выборочно. И как-то так получалось, что выбирал он всегда самую «мелочевку». Например, согласовывая стоимость ремонта, он обходил такие определяющие вопросы, целесообразность выполнения той или иной работы, трудоемкость, объем модернизации. Зато он лично проверял счетчики электроэнергии, счета за приобретение азота и ацетилена и по этим вопросам квалифицированно «зажимал» завод.