Страница 7 из 8
— Ты их расставила по цвету, и я потом неделями не мог доискаться где что. Я занят важным исследованием. — Кейд распрямил ноги и соскользнул со стопки книг. Одна книжка при этом свалилась, но упасть на пол не успела — он ловко подхватил ее. Потом повернулся к Нэнси: — Ты новенькая. Надеюсь, она тебя еще ни во что не втянула.
— Пока что только в чердачную дверь, — глупо сказала Нэнси. Щеки у нее вспыхнули, и она добавила: — В смысле, нет. Обычно меня не так легко во что-то втянуть.
— Она из тех, кто живет по принципу: замри, не шевелись, и, может быть, тебя не съедят, — сказала Суми и сунула Кейду в руки чемодан: — Вот, погляди, что ее родители устроили.
При виде ядовито-розового пластика Кейд приподнял брови.
— Ярко, — сказал он, чуть подумав. — Можно перекрасить.
— Сам чемодан — пожалуй. Но трусы-то не выкрасишь. То есть, вообще-то, можно, но они потом будут колом стоять, как будто в них нагадили, поди докажи, что это не так. — На секунду лицо у Суми просветлело. Когда она снова заговорила, слова звучали так четко, что слышать это от нее было неожиданно и почти жутковато: — Родители подменили ей всю одежду, когда отправляли в школу. Знали, что ей это не понравится, и все равно сделали по-своему. Там записка была.
— А-а… — протянул Кейд — до него вдруг дошло. — Еще одна. Ну ладно. Значит, простой обмен?
— Извини, но я не понимаю, что происходит, — сказала Нэнси. — Суми схватила мой чемодан и убежала. Я не хочу никого затруднять…
— Ты не затрудняешь, — ответил Кейд. Забрал у Суми чемодан и повернулся к Нэнси: — Родители иногда не хотят признавать, что все изменилось. Им хочется, чтобы мир оставался в точности таким, как раньше, до того, как их дети ушли навстречу приключениям и своей новой судьбе. А когда мир им не подчиняется, стараются силой втиснуть его в те же клетки, в которых держали нас. Кстати, я Кейд. Страна фей.
— Я Нэнси, а дальше, извини, не поняла.
— Я был в Стране фей. Три года там прожил, гонялся за радугами и рос не по дням, а по часам. Я убил короля гоблинов его собственным мечом, и он, испуская дух, провозгласил меня своим преемником — принцем гоблинов, наследником трона. — Кейд скрылся в лабиринте книг вместе с чемоданом. Его голос доносился из книжных завалов, и только по голосу можно было понять, где он сейчас. — Король был моим врагом, но он первым из всех взрослых разглядел, кто я такой. Весь двор Принцессы Радуги был возмущен до глубины души, и у первого же колодца желаний меня вышвырнули обратно. Я очнулся в поле посреди Небраски, снова десятилетним, в платье, которое было на мне в тот день, когда я провалился в Призму. — Это слово он произнес так, что было совершенно ясно: это Призма с большой буквы, название какого-то странного прохода или портала. Голос его болезненно дрогнул, словно каждый звук этого слова вонзался в него, как нож в живую плоть.
— И все-таки я не понимаю, — сказала Нэнси.
Суми театрально вздохнула:
— Он говорит, что провалился в Страну фей, это почти как Зазеркалье, только это территория Крайней Логики, которая зачем-то выдает себя за Крайний Абсурд, а на самом деле ничего подобного, у них там правило на правиле и правилом погоняет. Попробуй только нарушь — вжик! — Она чиркнула рукой по горлу. — Вылетишь вон, как прошлогодний мусор. Они-то думали, что утащили к себе девочку — феи обожают сманивать девочек, жить без этого не могут, дурная привычка, — а оказалось, девочка-то только снаружи, а на самом деле мальчик. Опа! Тут и сказочке конец. Вышвырнули его туда, откуда взяли.
— А-а… — протянула Нэнси.
— Ну да, — отозвался Кейд, выныривая из книжного лабиринта. Чемодана Нэнси с ним уже не было. Вместо него была ивовая корзина, а в ней — одежда милых сердцу Нэнси оттенков черного, белого и серого. — Пару лет назад тут жила одна девушка, она чуть не десять лет провела в мире фильмов ужасов «Хаммер». Все черно-белое, развевающееся, в кружевах, все исключительно викторианское. Похоже на твой стиль. Думаю, размер я правильно определил, а если нет, не стесняйся, заходи. Если нужно что-нибудь побольше или поменьше, скажешь. Корсеты, я так думаю, тебе ни к чему. Или ошибаюсь?
— Что? Э-э-э… — Нэнси оторвала взгляд от корзины. — Нет. В общем, не ошибаешься. Косточки через день-два начинают раздражать. Там, где я была, стиль ближе к… хм… к греческому, пожалуй. Или в духе прерафаэлитов [1].
Разумеется, она лгала: она совершенно точно знала, какие стили были приняты в Подземном царстве, в этих восхитительных безмолвных чертогах. Когда-то она долго искала хоть какой-то намек на то, что кто-то еще знает, где искать эту дверь, перерыла весь Гугл, открывала ссылку за ссылкой в Википедии, пока не наткнулась на работы художника Уотерхауса и не расплакалась от неимоверного облегчения: наконец-то она увидела на людях одежду, которая не режет глаз.
Кейд кивнул с понимающим видом.
— Я занимаюсь обменом одежды и инвентаризацией гардероба, но могу сделать кое-что еще по индивидуальному заказу, — сказал он. — Это платно, потому что работы много. Но я беру не обязательно деньгами, можно информацией. Например, ты мне расскажешь про свою дверь и про ту страну, куда попала, а я могу сшить тебе пару вещиц — может быть, они тебе лучше подойдут.
Нэнси покраснела.
— Я с удовольствием, — сказала она.
— Супер. А теперь выметайтесь отсюда обе. Скоро обед, а я хочу еще книгу дочитать. — Улыбка едва уловимо мелькнула на его лице. — Всегда терпеть не мог оставлять историю незаконченной.
Спускаясь по лестнице, Суми поглядывала на Нэнси. Девушка крепко сжимала в руке корзинку с черно-белыми нарядами, а щеки у нее все еще были слегка розоватые. Этот цвет выглядел на ней почти непристойно, как что-то ужасно неуместное.
— Хочешь с ним перепихнуться?
Нэнси чуть с лестницы не упала.
Ухватившись для поддержки за перила, вся красная, она повернулась к Суми и пробормотала:
— Нет!