Страница 70 из 83
— Ты достоин награды, Уф, — мягко произнесла я. — Не порицания, обвинений и тем более замены. А награды. Поэтому я к тебе и пришла, чтобы спросить: что ты хочешь взамен за мою спасенную жизнь?
Я покрутила в пальцах ключ и помолилась Богине, чтобы в моих силах было исполнить, загаданное Уфом желание, а еще, чтобы он не отказался меня защищать. А то он только-только заступил на новую службу и сразу оказался ранен. Не так, наверное, Уф представлял свое повышение. Поэтому ни капли не удивлюсь, если он сам попросит заменить его на другого стражника, но не с целью подобрать для меня более удачную кандидатуру, а попросту избежать опасности. Однако даже такое желание я была готова исполнить. Ибо не каждый подаренный судьбой шанс — безвозмездный, и нужно уметь за него платить.
Морщась от боли, Уф приподнялся на локтях, переместился чуть выше на подушку и с долей печали выдохнул:
— Ничего.
— Что? Но почему?! — удивилась я.
Похоже, сегодня Богиня впадает в крайности, раз на молитву о простом желании Уфа ответила его устами: «Ничего». Взгляд телохранителя потемнел, когда он опустил его на свои колени.
— Простите меня, миледи, но я почти не помню прошлой ночи, — провел он широкой ладонью по лбу, смахивая налипшие от пота завитки, и сокрушенно добавил: — И не помню, как именно вас спас. Поэтому не чувствую себя достойным награды.
— К-как не помнишь?
Уф совсем поник, а я подалась вперед, чуть ближе, и понизила голос почти до шепота:
— Но что-то ты помнишь? Например, кто на меня напал и тебя ранил?
Сердце часто забилось. Стало страшно от мысли, что Уф забыл самое важное — кто попытался меня убить. И одиноко… Потому что я надеялась, хотя бы Уф мне что-нибудь расскажет. Может, даже поддержит в раздумьях. Но…
— Простите, миледи, — покачал головой телохранитель, а его взор стал отрешенным, обращенным внутрь себя. — Я, правда, мало помню. Только стражу без сознания у ваших дверей. Боль в груди, — он опять потянулся рукой к скрытым под повязкой ожогам, но вовремя себя остановил, — вы плачете и склонились надо мной…
Он вдруг встрепенулся.
— Я тогда был сильно зол, почему-то…
Уф озадаченно почесал затылок.
— Поэтому, наверное, и запомнил. А потом был лазарет. Но все остальное… — он нахмурился и провел ладонью по шершавому от щетины квадратному подбородку. — Вы вряд ли поверите, леди Цессара.
— Говори, — потребовала я и напряглась.
Уф мазнул по мне быстрым взглядом, в котором читались сомнение и смятение, но все-таки произнес:
— Все в тумане. Синем тумане, — чуть погодя добавил он, а у меня душа провалилась в пятки. — И только я пытаюсь что-то вспомнить, как он снова и снова появляется… Вот, я же говорил, что вы не поверите, — расстроился он, когда я вымученно простонала и закатила глаза к светлому потолку.
В груди закипел чан с ядовитой смесью, и на мгновение показалось, будто весь мир обратился против меня, но я совладала с эмоциями и успокоила Уфа:
— Я верю тебе, Уф. Просто расстроилась. Ты был готов пожертвовать ради меня жизнью и… И чуть не погиб! Но все твои воспоминания стерлись.
— Простите, леди Цессара.
— Не прощу! — фыркнула я. — Но не тебя. Ты ни в чем не виноват, Уф, и прощать тебя не за что. А вот…
Я осеклась и опустила взгляд на свой кулак, сжимающий ключ от библиотеки.
— Миледи, вы знаете, кто на вас напал? — шепотом удивился телохранитель, когда мое молчание затянулось, а я поморщилась и ответила:
— Не совсем. Только предполагаю.
— Кто?
Такой простой вопрос, и так тяжело на него ответить. Я подалась чуть ближе к Уфу, заглянула в его карие глаза и поинтересовалась:
— Уф, я же могу тебе доверять?
Его брови взметнулись вверх, и, расправив плечи, он воскликнул:
— Конечно! Я за вами хоть в пасть самого дракона! И обещаю, — Уф заговорил тише, — хранить вам верность до самой смерти.
Я поджала губы, дабы не обронить смешок, больно забавно прозвучали его слова: в торжественный момент клятвы, Уф забыл упомянуть, до чьей смерти он будет хранить верность. Или не забыл? Тогда передо мной сообразительный малый, хотя с виду и не скажешь, будто он способен на хитрость. Лицо у него больно простоватое — не навевает подозрений. И пусть внешность зачастую бывает обманчивой, обещание Уфа в любом случае обеспечивает мне его верность хотя бы при жизни, а это уже повод не бояться.
Немного расслабившись, я поинтересовалась:
— Помнишь наш уговор? Я помогу тебе, если ты будешь меня защищать.
— Помню.
— Защищать от любой опасности, — продолжила я. — Даже от… — и выразительно посмотрела на Уфа, предлагая ему продолжить мою мысль.
— Даже от… — повторил он и призадумался.
Однако вскоре его лицо озарилось догадкой. Потом еще одной, когда он сопоставил намек о принце и тему нашего разговора, и тут его глаза округлились от изумления, а брови взметнулись вверх.
— Не может бы… — его пораженный возглас оборвался, когда он вскочил на кровати и боль скрутила его тело.
Уф обхватил себя руками, отчего ему стало только больнее, застонал и рухнул обратно на постель. Я еле успела подложить подушку под его голову, чтобы он не ударился о деревянную спинку кровати.
— Это не… — его зубы плотно сомкнулись, а воздух с шипением сквозь них вырвался.
— Тише-тише, Уф! — взволнованно залопотала я, наблюдая, как на его животе, груди и шее намокли повязки. — Богиня… Лекарь. Лекарь! — громко позвала и попыталась успокоить Уфа: — Потерпи, пожалуйста… Арон скоро приведет лекаря, и он тебе поможет.
Уф одарил меня взглядом, в котором отчетливо читалось недоумение и желание сказать что-то важное.
— Так господин Арон… — расцепил зубы и простонал Уф. — Господин Арон…
— Здесь, — услышала я за спиной и резко обернулась.
К нам спешил Арон. Один. И сжимал в руке темную узкую бутылку, размером не больше двух ладоней.
— Уважаемый Уф, — произнес он снисходительным тоном. — Сколько раз нужно повторить, чтобы вы запомнили: вам нельзя двигаться?
Я посторонилась, когда он подошел к кровати, и пораженно на него уставилась. Арон тем временем продолжил отчитывать моего телохранителя:
— Если хотите скорее поправиться — выполняйте рекомендации. Ожог — рана коварная и заживает дольше пореза.
— Арон… Вы?.. — прошептала я, но тот меня не услышал, в этот же момент Уф процедил:
— П-простите, господин Арон!
— Не у меня проси прощения, а у своего здоровья. Ваши повязки придется заменить, раны заново обработать, и все потому, что вы не слушаетесь.