Страница 18 из 83
— Общая уборная большая-большая, и умывальник в каждой комнате есть. А кормят-то нас как! Госпожа! Кормят! Как на убой!
Богиня… Какая же она шумная, и глаза засверкали‚ точно бриллианты, стоило ей заговорить о еде.
— Марька, — прервала я душеизлияния служанки о том, какая замечательная и добрая здесь кухарка. Ничуть не хуже, чем в папенькином поместье. Даже лучше. — Что-нибудь странное заметила?
Блеск в ее глазах погас, и служанка вмиг посерьезнела, отчего показалась мне гораздо взрослее и строже. Я даже поймала себя на мысли, будто смотрю в зеркало. Только платье у Марьки убогое — серое, скучное, хоть и чистое. Материал грубый, я бы такое ни за что не надела.
Служанка проглотила кусочек пирожка, нахмурила темные брови и, чуть подумав, ответила:
— Бродить по замку нельзя. Мне разрешили бывать только в гостевом крыле, на большой кухне или к вам подниматься. А на улицу выходить можно, но строго запретили приближаться к восточной, северной и особенно западной части замка.
Понятно. Значит, Нисса не обманула, и Марьке разрешили бывать только там, где располагали гостей. Стоило вчера поголодать, чтобы сейчас удостовериться в искренности второй служанки. Теперь я точно знаю — с ней можно иметь дело. И как бы ни хотелось отказаться от этой затеи‚ но с принцем поговорить придется, раз я планировала заполучить Ниссу.
— Арвел объяснил, почему запретил тебе ходить по замку?
— Нет, а я не решилась спросить, — пожала плечами Марька. — Он сразу предупредил, что не любит вопросы, и все, что мне нужно знать — сам расскажет.
— Вот как… Хм.
— Еще он велел отчитываться перед ним или мистером Лоррихом.
Ага, а вот и королевского слугу припомнили.
— Например?
Она опять пожала плечами.
— Мистер Арвел сказал, что замок — не поместье графа, и тут все серьезнее. Если что необычное случается, тут же ему докладывать.
— Правильно, — кивнула я и отхлебнула остывший чай. — И мне докладывай. Обо всем необычном, странном, особенно то, что услышишь… Слухи, Марька! И шальные языки. Поняла? От них зависит наше будущее.
Глаза Марьки загорелись энтузиазмом.
— А то! Госпожа! Можете на меня положиться!
— Тише ты…
Я поморщилась от ее звонкого голоса и покосилась на дверь, где стояли стражники. А потом в награду отдала свой бокал, чтобы Марька запила сухомятку чаем. Она быстро запихнула в рот остатки пирожка и осушила бокал.
— Я так-то пыталась поспрашивать местных девок. Прикинулась дурочкой и заикнулась, мол, слухи разные ходят, невесты здесь мрут, — известила Марька. — Но они будто меня не услышали. Сразу перевели тему на другой лад. А вы, госпожа, что-нибудь узнали?
— Так, мелочи, — передернула я плечами и все-таки пожаловалась: — Например, принц купил меня у папеньки.
— Купил?! — вскочила Марька, а я опять на нее зашипела:
— Тише, Марька. Тише…
— Госпожа! — зашептала она. — Быть не может! Ваш папенька не способен на такое!
— Способен, и у него были на то веские причины.
— Да какие могут быть причины, чтобы родную дочь-то продать… — покачала головой служанка. — Бедная, бедная моя госпожа.
У нее глаза заблестели от влаги, а я проворчала:
— Вот жалость свою прибери. Ты знаешь, не люблю я ее, — приструнила Марьку, и та послушно кивнула да утерла рукавом нос. — Лучше расскажи…
Я призадумалась и нахмурилась:
— Когда тебя привели к принцу, ты призналась ему, что служанка?
Глаза Марьки округлились, а щеки побледнели:
— Что вы, госпожа, — выдохнула она. — Да как я могла вас ослушаться, вы же приказали молчать.
— Тогда, как он узнал?
— Да это не я, госпожа! — всплеснула руками служанка. — Он как глянул на меня и тут же приказал слугам привести вас. А я слова проронить не смогла, только когда вы пришли… Так и прорвало.
Я глубоко вздохнула и устало откинулась на мягкую спинку кресла. Получается, Рензел не соврал. Как-то сложнее все стало от этого осознания, потому что я больше не знала, чего ожидать от принца. А Марька надула щеки и обиженно пробубнила:
— Как вы только подумали, что я вас ослушалась. Три года… Три года верой и правдой! Госпожа…
— Я и не думала, — строго ее перебила и задумчиво произнесла: — Принца проверяла. Вдруг обманул.
— И?
— Что «и»?
— Не обманул?
Я сцепила руки на коленях и напряженно выпрямилась, впившись взглядом в Марьку:
— Не обманул, либо оказался хитрее меня.
— Что вы, госпожа. Хитрее вас никого нет.
— А будешь лебезить, Марька — уволю!
— Простите, госпожа, — она виновато потупила взгляд, а я поднялась из кресла, чтобы убрать со стола письмо, на которое то и дело заглядывалась Марька.
Я, конечно, ей доверяю, но бывают вещи слишком сокровенные, и папино послание для Рензела одно из них. Поэтому я выдвинула ящик стола и замерла, когда мне на глаза попалась потрепанная книга с легендой.
Надо же… Я совсем о ней позабыла. Вчера убрала, чтобы не потерять и при свете дня дочитать потертую временем историю, но из-за последних событий книга совсем вылетела из головы. Однако сейчас потухшее с вечера любопытство разгорелось с новой силой. Интуиция подсказывала: на пожелтевших страницах меня ждет что-то очень интересное, а может быть тайное или важное. И это тайное-важное я должна непременно узнать.
В голове быстро построился план действий на весь день. В том числе осмотр «вражеской территории»: вдруг повезет где-нибудь подслушать занятную беседу или найти что-нибудь интересное? К тому же претила мысль весь день сидеть в комнате под надзором, точно заключенная. Да и читать на природе мне всегда нравилось больше, чем взаперти. А еще…
А еще вспомнилось обещание Арона вновь со мной увидеться, и внутри все затрепетало от интриги. Кто же он такой? Господин и не господин одновременно.
Я уложила письмо на дно ящика, погладила пальцами книгу и улыбнулась:
— Марька, помоги мне одеться, а то на улице такая замечательная погода — грех не прогуляться.