Девятая невеста

Глава 8

Почти всю ночь я беспокойно проворочалась, в чем был виноват не только голод и даже не скандал с принцем — иначе бы просто позлилась, порычала в подушку, утомилась да уснула, — а письмо.

Когда я ворвалась в спальню и плюхнулась на постель, то наткнулась на конверт. Он был вскрыт, отчего я подумала, будто кто-то трогал мои личные вещи. Но когда достала листок с посланием, то поняла — это мне позволили заглянуть в чужую тайну. И не в чью-нибудь там, а самого принца Рензела!

Почерк я сразу узнала — писал папенька. Только содержание письма было совсем ему не свойственное. Обычно папенька суровый и краткий человек. Не терпел слез, не лебезил, ничего не просил — без острой необходимости — и не рассыпался комплиментами. Но в письме его тон был совсем другим. Не таким, от которого хотелось всю ночь проклинать принца, а смотреть в темный потолок и думать. Что я, собственно, и делала.

Папенька сильно просил принца меня сберечь и умолял не расстраивать правдой о долге, который оказался гораздо больше, чем проигрыш в карты на балу. А я всегда знала, что папенька не игрок. Слишком он невнимательный, что даже упускал из виду сына кухарки, который таскал для меня пирожки с корицей, когда я объявила голодовку во имя Марьки. Поэтому, поостыв, я поймала себя на мысли, что не верю Рензелу. Мой отец не мог играть на большие деньги! Но с письмом все встало на свои места. Мы, действительно, оказались на грани разорения и уже давно.

В прошлом году во время грозы в папенькины угодья ударила молния. Я помню, как замок пропах дымом, а на улице расстелилась белая мгла, но тогда папенька всех успокоил, будто ничего серьезного не произошло. На самом же деле разгорелся сильный пожар, сначала в лесах, а потом перекинулся на поля и уничтожил большую часть взошедшего урожая. А чтобы прокормить семью и свой народ, папенька сильно потратился в зиму. Вот он и попробовал отыграться из-за отчаяния. Думал: поймает удачу за хвост и быстро восполнит казну, пока Ярла, Линни и я не прознали о печальном положении дел. Но проиграл. А принц охотно воспользовался его просчетом и предложил свою «помощь».

Наш род никогда не славился завидным богатством, и восполнить столь колоссальные потери до новой зимы папенька вряд ли бы успел. Поэтому грустно признавать, но отчасти подлый поступок Рензела спас графство Адье. Но какой ценой…

Я взяла сложенное пополам письмо, что осталось лежать возле подушки, и посмотрела на него при свете дня. Ничего не изменилось. Все тот же аккуратный почерк папеньки, наша семейная печать в уголке и мольбы сберечь его любимую «дочурку — Цессу». А еще сделать ее счастливой. Я устало опустила руку с письмом на грудь и почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Ох, папенька…

В дверь постучали.

— Леди Цессара, вы пропустили завтрак, — поклонился дворецкий. — Его высочество просил не тревожить вас до обеда. Изволите пройти в столовую или приказать принести кушанье в комнату?

— Благодарю, мистер Арвел. Принесите обед мне в комнату. И пришлите служанку.

— Слушаюсь, леди Цессара.

Он отвесил низкий поклон и прежде, чем я скрылась в своих покоях, поинтересовался:

— Какую служанку изволите видеть?

— Марьку, — тут же откликнулась я, и вспомнила, что совсем забыла побеседовать с Рензелом о судьбе Ниссы. — Вы не говорили с принцем о Ниссе?

— Нет, леди Цессара. Вы хотели сами обсудить этот вопрос, и я следую вашей воле.

Хм… Раз так.

— Спасибо, мистер Арвел, — улыбнулась я. — Вы очень любезны.

— А вы очень добры, — он в третий раз отвесил поклон, а я вернулась в комнату ждать обед и Марьку.

И все-таки, почему принц отдал мне папенькино письмо? Попытка мной манипулировать? Или не хочет, чтобы я грустила?

Я тряхнула головой и, схватив щетку со стола, принялась расчесывать волосы, а то слишком сильно они спутались. Марька точно повыдергивает. А я не в том настроении, чтобы терпеть боль. Еще сорвусь ненароком. И руки полезно чем-нибудь занять, чтобы голова остыла, и на душе стало чуточку спокойнее.

А вот Арвелу стоит отдать должное. Он молодец, тонко чувствует потребности господ. Даже вчера, когда принц приказал проводить меня в покои, дворецкий держался на расстоянии, давая иллюзию, будто я одна. Но на поворотах в коридорах я все-таки замечала его силуэт и затылком чувствовала присутствие, пусть и ненавязчивое. А сейчас он вовсе позволил остаться в своих покоях, хотя тут скорее Рензел предоставил мне выбор. Арвел — человек подневольный и решать самостоятельно не может. Но сколько бы принц ни пытался казаться любезным, я все равно его не прощу. Он воспользовался папенькой и меня обманул, так что не заслуживает моего доверия. И второго шанса тоже не заслуживает.

Будь принц чист сердцем и душой, я бы еще послушалась Астарию. Пошла бы навстречу. Но принц поступил со мной слишком подло — купил. Еще не соизволил посвататься лично, а просто прислал письмо и потребовал, точно какое-то… имущество. Вещь! И обращается он со мной как с несмышленой девицей. И шутки у него злые. И отношение легкомысленное. И… И жить я хочу! Так что нет. Никакой принцу пощады. Но как его заставить от меня отказаться?

«Вы мне подходите», — вспомнились слова Рензела, и я презрительно фыркнула.

Подумаешь, заметил столь тонкие отличия у меня и Марьки… Будто впечатление произвел. Да я лучше кобыле под хвост загляну, чем внемлю его речам. Небось, просто угадал или успел разглядеть меня в саду, а за ужином напел, будто на балу меня заметил. Пыль в глаза бросил. И не подходим мы друг другу. Совсем-совсем. Точка.

В дверь робко постучались, а я швырнула щетку на стол и пошла открывать. Марька вошла после щуплой женщины с подносом, одетой в черное платье, белый передник и чепчик. Комната мгновенно наполнилась ароматом блюд, а я тяжело сглотнула, когда рот наполнился слюной. И только служанка покинула мои покои, я тут же набросилась на первое — свекольный суп. А Марьку усадила за стол напротив, вручила ей сладкий пирожок, что лежал возле чашки с жасминовым чаем, и приказала рассказывать.

— Ой, госпожа! — мигом защебетала Марька. Ей только дай волю развязать язык. — Я думала, будет хуже, но тут все такие обходительные, участливые. Мистер Арвел строгий, конечно, но очень вежливый. А экономка!.. В поместье господина Адье нас бранили почем зря, а тут за дело и по делу. А комнаты какие! Госпожа! Просторные! Не то, что конура у…

Я вздохнула. Да, Марьку легко подкупить. Хотя стоит ли ее осуждать? Все-таки я видела комнаты слуг в папенькином доме. Там, правда, негде развернуться.