Страница 49 из 50
Теперь все зависело только от самого Аугуса. Либо он сейчас принимает правила игры и перед всеми признает мою победу, либо под идеальным предлогом завтра же я сбегаю на родину к родителям. Все на удивление складывается как нельзя лучше. Я даже предположить не могла, что так легко и непринужденно смогу провести эту партию. Аристократы вновь встрепенулись, «Белая роза» начала активно перешептываться о падении моральных качеств, а новые дворяне вдвое громче возмущаться: что за королевский контракт такой, и с какого потолка я его, собственно, взяла.
— Как только станешь королевой, — скрипнул зубами Аугус, — сама лично его и подпишешь. Хоть на нее, хоть на всех фавориток дворца. Мне до них нет совершенно никакого дела. А в Амартель я тебя не отпущу ни за какие деньги этого мира. Нет ничего, что эти заносчивые южане могут предложить тебе. Только я достоин стать тебе надежной опорой и поддержкой. Если больше ничто тебя не смущает, то прошу, поднимись ко мне сюда. Жаль, что ты в цветах траура. Была бы в белом — прямо сейчас и сыграли бы свадьбу. Все гости и так уже на месте. Ждут лишь твоего решения.
Так вот она, оказывается, настоящая причина. Королевских портных послала не Мебелира, а ее сын в надежде, что я совершу стратегически важную ошибку и наряжусь в белое. Не на ту напал! Я, конечно, могу не запоминать тенденций модных веяний, но традиционный этикет знаю в совершенстве.
Склонив еще раз голову, с неохотой, медленно, шаг за шагом я начала подходить к трону. Корону на свою голову надеть не стремилась, но выбора пока не было. Сбежать уже не получится, все пути к отступлению отрезаны. Спасительный диванчик остался позади, за кучей народа. Вот и приходилось с каждым ударом сердца вплотную приближаться к судьбе, от которой я так стремилась удрать. Пророчество не изменить, его можно отсрочить или упростить, но нельзя стереть. Судьба так красноречиво мне на это намекала, что аж плакать хотелось, настолько это все смешно и глупо.
Наконец-то расстояние между нами закончилось, и я могла четко различить недоверие в черных глазах принца. Он словно сам себе не мог поверить, что все происходит в реальности и я не иллюзия, которая вот-вот растает. Понятно, что ему, как и мне, было сложно переварить в голове мысль о том, что противостояние закончено и больше мы не сможем вести игру. Наверное, я даже не стремилась убежать. Мне просто хотелось досадить ему и заставить понервничать. От роли королевы не смогла бы отказаться, зная, что я принцесса соседней страны, тем более при осознанном обмане и риске быть раскрытой. Это будоражило кровь и зажигало в ней пламя.
Игра не давала нам с Аугусом заскучать. Не создавала оков, в которые падали люди, заключающие брак. Нет, мы были свободны и отдавали себе отчет в действиях. Мы жили, ярко соперничая и вставляя палки в колеса друг другу. И вот наша многолетняя партия подошла к финалу. Сокращая расстояние между нами, я закрывала финальную страницу дисятилетней партии. Для нас не было выхода, мы увязли во всем этом без возможности выбраться. Неожиданно в голове проскользнула шальная мысль: я не смогу жить без него.
Каждый день и каждую ночь я думала только о принце. Действия и шаги просчитывала на бумаге, собирала и записывала информацию. Это стало моей жизнью, ничего другого мне не было нужно. Точнее, весь остальной мир выглядел слишком серым и безликим, чтобы заинтересовать меня. В груди горело только одно имя, с которым я просыпалась и засыпала. И я почти абсолютно уверена, что жених испытывал те же проблемы. Мы не просто воевали, а жили друг для друга. Дышали только мыслями о сопернике и неожиданно для самих себя влюбились настолько сильно, что не могли представить рядом с собой никого другого.
— Выходи за меня, — нажав на рубин, Аугус активировал сеть тишины. — Я не хочу даже думать о том, что ты покинешь меня. Для меня это смерти подобно. Хочешь — можешь эту Мариджад на плаху отправить. Не знаю, как для тебя, но для меня игра уже давно перестала быть игрой. Мне хочется запереть тебя в высокой башне и никому не показывать, словно дракон охранять свою принцессу. Такое странное ощущение, даже не знаю, чего я больше боюсь: влюбиться в тебя еще сильнее или потерять навсегда. Мне было дико страшно стоять сегодня и смотреть на то, с какой легкостью ты выворачиваешь все слова наизнанку и переиначиваешь их. Прошу скажи «да», не отвергай меня.
— Аугус, — так же тихо отозвалась я, — не знаю, почему все это так проблематично и по какой причине мы с тобой не можем прийти к согласию. Да, возможно, уже переступив черту соперничества, мы неожиданно забыли о том, что когда-то нам предстоит стать супругами. Только, прошу, еще раз подумай: ты готов мириться с моим дурным нравом, самоуправством и неподчинением? Я не буду, как Мариджад, заглядывать тебе в рот и трепетать из-за каждой улыбки, мельком брошенной в мою сторону. Я буду требовать с тебя по полной. Отдавая все, что у меня есть, не меньшее захочу получать в ответ. И это не предложение, а констатация факта. Другие условия я выдвигать не собираюсь. Самое главное — равенство. Если ты готов дать мне его, то я соглашусь на брак и коронацию. Нет — я завтра уеду в Амартель. Ты меня не удержишь, сам понимаешь.
— Я готов не просто согласиться на равенство, — туманно улыбнулся Аугус. — Я буду рад короновать нашу дочь. Первая принцесса страны, которая официально получит в свои руки власть. И мне будет плевать на предрассудки. Никто не сможет оспорить слово короля. Я полностью и бесповоротно болен тобой. Давай забудем обо всех разногласиях, и ты просто согласишься выйти за меня замуж, без всяких договоров и условий. Жаль, ты в красном, это огорчает меня больше всего.
— Тогда я сразу предупрежу, — мне не понравилась его последняя фраза, — у меня все еще есть запасной козырь в рукаве, о котором ты не знаешь. Потому запомни: обманешь хоть в малом — и до скончания своих дней будешь проклинать пророчество и судьбу за их жестокость. Не тебе я должна рассказывать, насколько изворотливо могу мстить. Сил и связей мне не занимать. Так что еще раз прошу: хорошенько подумай, готов ли ты на жертвы ради того, чтобы я немедленно стала твой женой? Я не буду требовать ничего сверх меры. Но пренебрежения к собственной персоне не потерплю. Да, я не первая красавица этой страны, но я человек, в чьей власти разрушить твое еще даже не начавшееся правление. И аристократы сыграют в этом немалую роль. Мой милый и любимый Аугус, подумай еще раз, нужна ли тебе я со всем ворохом своих тараканов?