Страница 81 из 86
Глава 36
Я не удивлена, когда мой агент звонит, чтобы выразить свое недовольство книгой. Хотя было, конечно, реалистично, чтобы Эйслинг оставила Джулиана позади у стены, со всем, что они чувствовали невысказанным, люди не платят хорошие деньги за реализм. Реализм и грустные концовки — это то, что большинство из нас получает бесплатно.
— Он не взлетит, Тали, — говорит она. — Я не говорю, что это плохо. Но ты продала им роман, а история без счастливого конца — это не роман.
—У «Голодных игр» и «Дивергента» нет особо счастливых концов. Казалось, они справились.
—У них были романы, но не только романы. Если ты не хочешь, чтобы Эйслинг на самом деле свергла королевство, эта книга такова.
Я действительно не знаю, что делать, не переписывая все. Эйслинг и Джулиан не могут остаться вместе: ей нужно быть дома с братом — в этом и был весь смысл книги — и было бы нереально, чтобы Джулиан прошел к ней сквозь стену. Он королевский Фейри. Что он будет делать среди людей — заниматься сельским хозяйством?
Я говорю ей, что подумаю об этом еще немного.
Но единственные выводы, которые я могу сделать в данный конкретный момент, в лучшем случае горько-сладкие.
Сэм возвращается из поездки в Калифорнию и заходит ко мне в ночь перед освобождением Шарлотты. Мы сидим вместе на крыльце, обсуждая его поездку и возможные концовки книги, которую мой агент не возненавидит.
—Может быть, кто-то остался дома для Эйслинг, — говорит Сэм. — Кто-то менее яркий, чем Юэн или Джулиан, и ей потребовалось приключение в Эдинаде, чтобы увидеть это—Его рука накрывает мою, не оставляя сомнений в том, о чем он на самом деле говорит. Это мило, и если бы я собиралась двигаться дальше с кем-то, то это был бы он, но я еще не готова к тому, чтобы там были мы.
— Я начала встречаться с Хейсом, — говорю я. — Несколько недель назад. Я просто хочу быть с тобой честной. С ним ничего не получится, но я.… сейчас не в лучшем месте. Это сделало возвращение домой намного сложнее, чем я ожидала. — Я знаю, что придет день, когда мы будем сидеть на этом крыльце, и я буду чувствовать что-то кроме грусти, потому что люди созданы, чтобы прийти в себя. Если я смогла оправиться от смерти отца, я смогу оправиться и от Хейса. Но это будет ненадолго.
Сэм коротко и недовольно смеется. —Не могу сказать, что я удивлен. Он ревновал каждый раз, когда ты даже смотрела на кого-то, кроме него. Но ты должна понимать, что этот парень не ждет тебя там. Он не такой.
Я потираю грудь от боли, которую вызывают его слова. Я не знаю, почему они так сильно меня ударили, учитывая, что я тоже все это время твердила себе. Но даже после ухода Сэма я не могу выкинуть их из головы. Ты должна понимать, что этот парень не ждет тебя. Это причина, по которой я не отвечала на звонки Джонатана, почему я закрывалась во многих отношениях: потому что я боялась, что правда сломит меня. Но бояться правды почти так же больно.
— Ты избегаешь меня, — говорит Джонатан, когда отвечает.
— Я просто знала, как ты, должно быть, занят.
Я тереблю край своей футболки. —И мне было неловко уходить так, как я это сделала, когда у тебя не было никого, чтобы заменить меня.
—Я нанял кое-кого в тот день, когда ты ушла, — спокойно говорит он. — Все в порядке. Делия, твоя замена, потрясающая.
Мой желудок падает.
— Делия? — слабо спрашиваю я. Я не готова услышать, что Хейс встречается, если я не выношу даже мысли о помощнице.
«Супер компетентен. МВА».
— Вот чертовы цифры, — бормочу я.
Я опускаюсь на пол, представляя ее — белокурую и красивую, как Элла, хороша во всем. Она придумывает новаторский способ организовать его инвентарь, у нее лучшее белье, чем у меня. Ее степень MBA, несомненно, получена в Гарварде.
— Ты даже не собираешься спросить, как он? — спрашивает Джонатан. В его голосе есть острота, которую я никогда не слышала в адрес меня.
— Ты сошел с ума? — я спрашиваю. —Мне жаль, что я так ушла, но ты же знаешь, что у меня не было выбора.
—Да, я сумасшедший, и это не имеет никакого отношения к чертовой работе, — говорит он. — Как ты могла оставить его в таком состоянии? Никогда не рассказывая ему о своих чувствах?
Мое горло, кажется, распухло, и мне трудно проглотить комок.
— Потому что в этом не было смысла. Мы почти не встречались. Было бы неразумно просить его подождать, и услышать, как он это скажет, разбило бы мне сердце.
Джонатан фыркает. — У тебя в голове все устроено так, будто ты Красная Шапочка, а он Большой Злой Волк. Тебе никогда не приходило в голову, что он может бояться доверять кому-то еще больше, чем ты? Я знаю, что Мэтт сделал отстой, но не могла бы ты взглянуть, насколько это отличается от того, что твоя невеста бросила тебя ради твоего отца?
— Я не знала, что это соревнование.
—Ты намеренно упускаешь суть, а именно то, что ведешь себя так, как будто ты здесь единственный человек, который сломлен или уязвим, а это не так.
Рефлекторно возникает желание поспорить с ним, но в то же время мой желудок сжимается, потому что я знаю, что он прав. Я не страдала, когда из-под меня выдергивали ковер, как Хейсу. Я был наивна с Мэттом, но даже если я никогда не признавала этого в то время, я знала, что у нас проблемы.
— Ты говоришь все это так, как будто Хейс умолял меня выйти за него замуж, а я отказалась, — шепчу я. — Он ничего не сказал.
—Это не то, что он сказал мне, — возражает Джонатан. — Он говорит, что прямо спросил, чего ты хочешь, а ты сказала, что вообще ничего не хочешь. Уходя на двадцать минут от друга, с которым собиралась встречаться.
Мои глаза закрываются. Звучит плохо, когда он так говорит. Гораздо хуже, чем это звучало в моей голове в то время.
— Я просто позволила ему сорваться с крючка, — возражаю я. —Я не собиралась просить парня, с которым едва начала спать, ждать меня год.
— Ты забрала решение из его рук, — мягко отвечает Джонатан, — и, возможно, тебе следует подумать, насколько это должно быть больно. Потому что неважно, как ужасно ты сейчас себя чувствуешь, ты не та, кого только что бросили.
Я вспоминаю тот момент в аэропорту и внезапно осознаю, как я ошибалась, как до тошноты ошибалась, потому что впервые ясно вижу лицо Хейса..., и я знаю, что он был раздавлен.
Хейс, который никому не доверяет, доверился мне. Он открылся мне и пошел на первый за долгое время риск. А в ответ он услышал, что мне все равно, что я недостаточно ему доверяю.
Я чувствую, что меня ударили в легкое.
— Спроси меня, в чем был сюрприз, Тали, — мягко говорит Джонатан.
Мои глаза закрываются. — Что это было?
—Он купил дом, в котором вы остановились в Лагуне, — говорит он. — Он купил его для вас двоих. Его несколько неумелый способ сказать тебе, что ты для него значила и на что он надеялся.
Я долго плачу после того, как мы заканчиваем разговор, полностью понимая, как сильно я облажалась.
На каждом этапе пути с ним я хотела избежать боли. Я была той, кто прыгал и бежал, чтобы отпустить несвоевременную шутку до того, как какой-либо обмен станет интимным. Но я причинила ему боль, защищая себя, и это намного хуже.
Дело никогда не в том, смогу ли я снова доверять, потому что любовь — это не обмен. Это не то, что вы раздаете только в том случае, если это может быть возвращено в равной мере. Любовь — это отдать свое хрупкое сердце кому-то другому, потому что вы хотите, чтобы оно принадлежало ему, независимо от того, что он сделает в ответ. Ты делаешь это, потому что любишь его больше, чем себя.