Сделка с дьяволом

Глава 11

Я склоняюсь над посудомоечной машиной, когда на следующее утро на кухню входит Хейс. Я поднимаю взгляд как раз вовремя, чтобы поймать его взгляд на моей заднице, и в этом взгляде есть что-то такое грязное, такое глубоко мужское, что я чувствую укол нежелательного желания в ответ.

Я закрываю посудомоечную машину и иду к Витамиксу, выливая содержимое в стакан, который ставлю перед ним.

Он смотрит на это. — Это самый ужасный дайкири, который я когда-либо видел.

— Они называются овощами. Я удивлена, что ты не слышал о них в медицинской школе, но я думаю, что это отняло бы драгоценное время у изучения грудных имплантатов.

—На самом деле я знал об овощах еще до поступления в медицинскую школу, — говорит он, поднимая стакан и рассматривая его с подозрением. —В этом смысле я был не по годам развит. Я просто не знаю, почему ты даешь их мне.

— Потому что ты ешь как дерьмо, пьешь как рыба и почти не получаешь солнечного света, ты как вампир, только тот, кто сомневается в своем выживании.

Я поворачиваюсь, чтобы промыть блендер. — Кстати, о вредных привычках. Кто-то по имени Анджела написала СМС и спросила, будете ли вы еще ужинать.

— Анджела? — безразлично повторяет он. Имя явно ни о чем не говорит. — Пройдись по текстам. Есть ее фото? Мне нужно знать, во что я ввязываюсь.

Мои глаза закатываются так сильно, что я боюсь, что они так застрянут. Я вытираю руки, но не тянусь к телефону. —Ты действительно хочешь, чтобы я просмотрела ваш разговор с Анжелой, чтобы выяснить это? Потому что я беспокоюсь, что там будут фото члена.

—Я серьезно сомневаюсь, что Анджела прислала мне фото члена, но, если она это сделала, ты можешь отменить.

Мой рот дергается. — Я имела в виду твой член, Хейс.

—Мой? Тебе должно повезти.

Он тянется через стойку и хватает телефон, слава богу.

—Знаешь, — говорю я, вытирая прилавок, пока он пролистывает тексты, — многое из того, для чего я тебе нужна, можно решить, не напиваясь до одури.

— Пожалуйста, во что бы то ни стало, продолжай рассказывать мне, как облегчить твою работу.

Он перестает листать — я полагаю, он нашел ее фотографию — и возвращает мне телефон с особенно усталым вздохом. — Забронируй нам столик в Перче на семь и дай ей знать от меня?

Я хватаю телефон и делаю вид, что печатаю.

— Доброе утро, Анджела! — говорю я вслух. — Чертовски хорошее шоу, получать бесплатную еду от нашего обмена телесными жидкостями. Обычно я просто покупаю дамам выпивку и жду, пока включится дурь. Я поднимаю глаза, чтобы посмотреть, находит ли он меня такой же забавной, как я сама.

— Честно говоря, похмелье ужасное, но твой британский акцент теперь самая болезненная вещь в моем дне.

Затем, несмотря на похмелье, он улыбается, и мне кажется, что солнце только что вышло после долгой зимы. Это делает меня намного счастливее, чем следовало бы.

Я лежу в постели, отвечаю на вопросы Сэма о книге и готовлюсь ко сну, когда на моем телефоне появляется имя Хейса. Пытаюсь вызвать возмущение, но не нахожу.

Хейс: Какое выражение ты использовала на днях, когда притворялась британцем, но звучала как трубочист из «Мэри Поппинс»? Я рассказываю девочкам об этом.

Я закатываю глаза. Девочки во множественном числе. Я предполагаю, что это означает, что я буду брать их обоих на завтрак утром. И почему он пишет мне, когда у него, должно быть, гораздо более интересная компания?

Я: это было «иди нахуй спать»?

Хейс: Нет. Продолжай пытаться.

Я: было ли это «неподобающим поведением на рабочем месте»?

Хейс: Эта фраза, должно быть, из бродвейского исполнения Мэри Поппинс. Точно не из фильма. Кроме того, кто-то невнимательно прочитал ее трудовой договор.

Я: да, этот кто-то твой адвокат. Этот контракт ни за что не выстоит в суде.

Хейс: Ах. Всегда приятно знать, что сотрудник *уже* обдумывает возможность подачи иска.

Я смеюсь, когда кладу трубку. Если бы мужчин поместили в континуум от идеального до катастрофического, Сэм оказался бы на одном конце, а Хейс — на другом. Так почему именно Хейсу, из них двоих, я хочу написать еще раз?

—Так что же случилось? — спрашиваю я, когда он приходит на кухню на следующее утро, необычайно раздражительный даже для него. В последнем сообщении, которое я получила — могу добавить, в час ночи — говорилось, что девушки во множественном числе утомительны, и я, вероятно, смогу пропустить цветы. — Что твои подруги сделали не так?

—Твоя забота о моих сексуальных потребностях ценна, но не нужна, — рычит он. —Ночь закончилась просто отлично.

Его настроение — и тот факт, что никого из них здесь нет — заставляет меня думать иначе.

И самое странное, что он, кажется, обижается на меня за это.