Подготовка смены

— И заправиться, опять же, абсолютно негде. Колония в районе Рио-де-Жанейро с возможностью отправить из неё сухопутную экспедицию на плоскогорье подоспеет явно раньше. Молитесь, короче, чтобы дерево нашлось на побережье в пределах маршрута.

— Макс, дело же не в одной только жаботикабе, — раскололась наконец Наташка, — Там ещё гриб один должен быть очень полезный — бразильский шампиньон.

— А чем тебя наш обычный не устраивает? Сама же его, помнится, расхваливала.

— Как пищевой он меня вполне устраивает. Лучшего же, современных сортов, у нас всё равно нет, а есть только его дикий исходник, который мы и окультуриваем по мере возможностей. Не так выращиваем, как следовало бы для наибольшей урожайности, но я же понимаю, что есть грибы, выращенные заведомо на навозе, наш народ не готов. Тут ты прав, а там, где ты прав, я с тобой разве спорю? Селекцию шампиньонов можно проводить и при выращивании их на нормальном грунте. Такие равные прочие или другие, не столь важно, лишь бы были равными для адекватного сравнения сортов.

— Так а этот бразильский шампиньон — он что, урожайнее нашего?

— Не думаю. Из-за того, что мы-то выращиваем наши шампиньоны не на навозе, как это положено по науке, мне трудно сравнивать урожайность наших диких с культурой нашего прежнего мира, а ей бразильский, выращенный в тех же условиях, проигрывал по урожайности больше, чем на порядок. Поэтому вряд ли он урожайнее нашего. В лучшем случае такой же, в худшем уступает и ему.

— Ну так и нахрена тогда козе баян? Ты же сама говорила, что по составу белков наши шампиньоны вполне полноценны. Ну, чего-то там в них, вроде, пропорционально не хватает по сравнению с мясом, но это мы компенсируем добавкой других грибов, которые беднее чем-то другим, но богаче этим, а так, по наличию, в шампиньонах всё нужное есть. Такой был смысл твоих доводов или я чего-то недопонял и сейчас переврал?

— По незаменимым аминокислотам — да, всё правильно, а это главная проблема при нехватке в пище животных белков и поиске для них полноценной замены. Замену для всего остального, чего не хватает в доступной пище, найти намного легче.

— Так а чем тогда лучше этот бразильский? В нём что, баланс этих незаменимых аминокислот ближе к мясному или ещё чего-то нужного в жратве?

— Да не этим, Макс. Я же сказала, что как пищевой, и наш вполне хорош. А этот бразильский ценен как лекарственный. Что ты скажешь, например, о профилактическом и помогающем в традиционном лечении противораковом средстве? У нас ведь здесь его нет, а там оно есть. И добравшись туда, мы его можем заполучить.

— Стоп, Наташа. Средство против рака, значит? Не очень-то я верю, откровенно говоря, во всякие там чудесные снадобья, но — ты у нас биологичка, и тебе виднее. Только для начала, туда — это куда конкретно? Ткни меня носом в конкретную точку на карте.

— Ну, я тебе географ, что ли?

— Я помогу, — не дал ей отмазаться Серёга, — Ты про район Сан-Паулу говорила? Окрестности города, весь штат или вообще весь юго-восток страны?

— Я не знаю точно, но упоминался городок Пьедади, и вроде бы от Сан-Паулу он в шестидесяти километрах. От города, в смысле, так что внутри штата наверняка.

— На нашей карте его нет, но я, кажется, припоминаю — вроде бы, почти строго на запад от Сан-Паулу очень небольшой такой городишко.

— Так и сам Сан-Паулу ведь не на самом побережье, — я ткнул пальцем в карту, — Это значит, топать до него и ещё на шестьдесят километров вглубь материка? Не слишком ли до хрена получается?

— Нет, Макс, там же сам берег довольно круто к западу сворачивает, — поправил меня геолог, — Если по нормали от него, то не так далеко, хоть и тоже не ближний свет. А почему именно Пьедади? Гриб что, эндемик и растёт только возле него?

— По идее, не должен бы, и я надеюсь, что он распространён гораздо шире, но я не знаю, насколько, — призналась лесотехничка, — Гриб называется ещё грибом Пьедади за то, что именно там он широко применялся в местной кухне, и учёные обратили внимание, что жители городка и его ближайших окрестностей практически не болеют раком. На это обратили внимание в шестидесятые годы, гриб начали изучать, и противораковый эффект подтвердился. В источниках очень много восторженных отзывов об его пользе, которые я и сама поделила бы в стандартные три раза, но и в этом случае он заслуживает внимания. Сами же посудите, дыма же без огня не бывает? А исследованиями занимались японцы, у которых рак и борьба с ним уже тогда были одной из самых приоритетных проблем.

— Ну, допустим. Если противораковое действие этого бразильского шампиньона хотя бы на четверть таково, как ты нам тут расписываешь, его есть смысл, пожалуй, взять на заметку, — констатировал я, — Но меня смущает локальность замеченного эффекта. Если низкая заболеваемость раком у жителей того городка оказалась настолько заметной, то на чьём фоне? Разве не на фоне ближайших к нему соседних районов? А иначе, сама посуди, кто бы обратил на это внимание? Выходит, у них этот эффект был, а у соседей не было?

— Макс, меня это и саму смущает, но за что купила, за то и продаю. Может, у их соседей просто не сложилось такого пристрастия к грибным блюдам, а у них оно было на общем фоне аномальным?

— Так а с чего бы это, Наташа? Народ — один, культурные традиции — одни и те же, а значит, и пищевые пристрастия разве не должны бы быть одинаковыми? Странно и очень подозрительно это как-то выглядит, откровенно говоря.

— Ну, может там ещё и место такое, что этого гриба растёт просто очень много? По идее, должен расти и в соседних районах, но кто знает, в каком количестве? Поэтому я и хочу, чтобы его поискали именно там. Просто, чтобы не вышло какой-нибудь ошибки.

— Наташа, это же сухопутная экспедиция вглубь незнакомой суши с незнакомым населением вырисовывается. Слишком большой риск. Подготовь описание с рисунками, и мы озадачим людей его поисками на берегу вместе с этим виноградным деревом. Но если они его там не найдут, то уж не обессудь, но рисковать людьми почём зря мы не будем.

— Макс, ты сам-то хоть понимаешь, чего несёшь?! — взвилась Юлька, — Для тебя это почём зря?! Люди, значит, как умирали от рака, так и пусть себе дальше умирают? И рискнуть ради их спасения несколькими солдатами или матросами для тебя — почём зря?

— Юля, ты у нас, я надеюсь, не ракообразная? Из родни никто от рака не помер?

— У меня-то нет, тьфу, тьфу, тьфу! Но Макс, речь же о людях!

— А я о ком? Или солдаты и матросы — не люди?

— Люди, но у них работа такая — рисковать ради спасения и блага других людей.

— Вообще-то, Юля, их работа — выполнять приказы своего командования. А у их командования другая работа — отдавать приказы, не идущие вразрез со здравым смыслом. Да, возможны ситуёвины, когда каким-то количеством бойцов придётся и пожертвовать, но жертвовать отборным и генетически полноценным контингентом ради ущербного — это с моими понятиями о здравом смысле уж точно не вяжется. У ракообразных судьба такая.

— И что, пусть тогда, значит, умирают в муках?

— Ну, так уж прямо и непременно в муках? Добровольная эвтаназия у нас, хвала богам, в законах прописана, и я надеюсь, не наберётся столько идиотов, чтобы продавить её запрет, как это было в том нашем маразматическом социуме.

— И ты считаешь это нормальным? Володя, ну скажи ты ему!

— Ооо, йа, йа! — схохмил спецназер, — Ихь бин больной? Расстрелять!

— Ещё один фашист недобитый! — фыркнула Юлька, — Я о серьёзных вещах вам говорю, а вам всё шутки эти ваши дурацкие!