Страница 37 из 71
Я судорожно сглотнула едва прожеванный блин и вопросительно взглянула на Юлку. Чего только не говорила! Пойди-пойми, что она сейчас имеет в виду.
- Я сказала, что муж мне не нужен, а сюда я пришла за ожившей сказкой. Так вот Фонтей стал ее воплощением. Чем больше я понимала, что рядом с таким мужчиной всегда будут происходить самые удивительные вещи, тем больше меня к нему тянуло. Ты знаешь, Ксю, я очень наблюдательная. И казалось, что Элазар тоже имеет на меня виды. Пусть не любовь им движет, а чисто мужской интерес, но он был! Я же видела, как Фонтей смотрел на мою грудь, как провожал меня взглядом. Ведь мне не показалось, нет?
Она очень внимательно посмотрела на меня. И какой, интересно, ответ ждала? Я убрала остатки блина в тарелку. Все равно сейчас не смогу проглотить и кусочка.
- Вот и я думаю – не показалось! А когда он мне кольцо подарил, я лишь для вида удивилась. Знала же из твоих рассказов, что он действия своих учеников не одобряет. Мне хотелось верить, что его кольцо – это символ чувств, которые он ко мне испытывает. И я сняла его с пальца, чтобы хранить ближе к сердцу. А потом оказалось… Оказалось… - и Юлка всхлипнула.
Нет, ребята! Плачущая Жавурина – это, я вам скажу, перебор. Моя психика не железная и еще после эллинов не восстановилась.
- И что оказалось-то? Что? – спросила я. Сейчас главное – не дать ей зациклиться на своем мнимом горе. Тем более и горя-то никакого нет. Так, одна ерунда надуманная.
- Оказалось, что никаких чувств у него нет, а кольцо – вовсе не символ его любви, а обычный защитный маячок, чтобы нас контролировать. Знай я об этом раньше, ни за что не повела бы себя, как полная идиотка, и не подвела бы всех нас! Никогда себе не прощу, что пошла на поводу у своих чувств! Вот теперь можешь…
- Могу что? – не поняла я.
- Можешь начинать меня ненавидеть!
От удивления я могла только глупо таращиться на нее, а вовсе не ненавидеть. Хотя, признаться по правде, обозвать ее очень хотелось. И «идиотка» не самое грубое, что пришло мне на ум в ту минуту. Но стоит ли пинать упавшего? Тем более она сама расстроилась не меньше.
- Жавурина… - тихо сказала я.
- Что? – вскинулась Юлка и с вызовом на меня посмотрела.
- Ну, ты и дура, Жавурина! – сообщила ей непреложную истину.
- Поясни!
- А тебе не приходило в голову, что Фонтей просто совместил полезное с приятным. Он же не знал, что ты закопаешь глубоко в сиськах то, что все нормальные люди носят на пальце. Но я его не оправдываю, а, как раз, наоборот. Достал со своими проверками и недоговорками! Учти, вину с тебя не снимаю, но дед виноват не меньше, а может быть и больше. С чувствами нужно разбираться в свободное время, а на работе заниматься делом и только им. Теперь скажи, какая муха тебя укусила? Зачем ты вернула ему кольцо?
- Как зачем, Ксюшенька? Как зачем? – захлопала своими бездонными глазищами Юлка. – Оно ведь не символ чувств… И вовсе не мне… Или… Или мне?
- Тебе, Жавурина! Тебе! Иначе он вполне мог бы отдать кольцо мне или Сильвестру, а получила его ты.
- Я такая дура! – простая истина дошла до Жавуриной, и она плюхнулась своей объемной пятой точкой прямо на мою кровать, заставив меня дернуться. Плечи прострелило, и я глухо застонала. – Прости-прости, Ксюшенька! На, поешь блинчики и сразу все пройдет!
Она подскочила с кровати, а мне на колени вновь водрузила тарелку. Не то, чтобы я была против десерта, но аппетит как-то пропал.
- И прекращай изводить Элазара! Он уже не молод, чтобы так переживать! – строго посмотрела на вмиг присмиревшую Юлку.
- Думаешь, он так из-за меня переживает? Я думала из-за войны, артефактов этих… А ушла, чтобы на глаза не попадаться и лишний раз не раздражать.
- Жавурина! Бестолочь ты моя любимая! По-настоящему заставляют переживать и нервничать только люди, которые нам небезразличны, все остальное условно. Даже апокалипсис. А Фонтею сейчас эмоции нужны, положительные.
- И, что ты предлагаешь?
- Для начала вам нужно поговорить и все выяснить.
- У-у-у-у… - скривилась Юлка. – Не могу я. Лучше вас с Кремером дождусь. На призывном пункте хоть и скучно, зато спокойно.
- Меня завтра выписывают, так что - не отвертишься! – зло сообщила я и вгрызлась в блин. Не пропадать же добру. Даже если его и пекла дурочка.