Птицы

К досаде Финча, девочка и впрямь справлялась лучше него. Ее ниточки не путались, а узелки были ровными, аккуратными и едва заметными. Вскоре маленький пациент уже выглядел так, как будто с ним ничего ужасного и не произошло.

Вязанка развернулась и, перебирая целыми конечностями, заползла в коробку с клубками, после чего зарылась в них. Из глубины раздалось мерное посапывание — кажется, существо заснуло.

Почти сразу после этого дверь в конце коридора открылась, послышались шаги, и на пороге гостиной появилась банкирша с улицы Мэпл.

— Дети, — сказала она. — Доктор Нокт закончил операцию — он зовет вас…

Финч и Арабелла переглянулись и бросились в комнату дедушки Финча.

За время отсутствия детей там практически ничего не изменилось. Тускло горела лампа на столе. Саквояжная лампа доктора была погашена, а сам саквояж вновь вернул себе привычный вид.

Доктор Нокт сидел на стуле. Его обычные очки заняли место на носу, а в руке он держал чашку с остывшим кофе.

На кровати по-прежнему лежали мадам Клара и мистер Риввин, но сейчас выглядели они уже не так жутко, как раньше. Хотя, по правде, практически ничего видно не было, так как их накрыли одеялом.

— Они будут жить, — сказал доктор Нокт блеклым уставшим голосом. — Я зашил и обработал их раны. К сожалению, мои заживляющие средства не помогли, но кровь я остановил и наложил повязки. Им здорово досталось. В сознание они пока так и не приходили, но сейчас их состояние, хоть по-прежнему довольно тяжелое, но стабильное, что вызывает у меня надежду. Они оба… не люди, и мне нужно провести множество исследований, чтобы понять, как их лечить. Грустная ирония заключается в том, что я ведь и прибыл сюда, чтобы как раз это выяснить у нее, — он кивнул на мадам Клару. — На данный момент я сделал все, что мог.

Финч медленно подошел к кровати. Арабелла последовала за ним.

Мистер Риввин, кажется, видел какой-то очередной сон. Он едва заметно улыбался, его губы шевелились. Финч прислушался — тот произнес: «Слоны по почте? Снова? Они же выпьют весь мой чай!»

Мадам Клара выглядела не в пример более страшно. Ее лицо покрывали тонкие швы, а разорванную щеку пересекала изогнутая черная полоса, которую соединяли стежки хирургической нити. Невероятно длинные волосы возлежали кругом, как черная картинная рама.

И тут Финч кое-что заметил… кое-что странное…

Волосы у мадам Клары были черными не полностью, у самой головы они были… синими! Точно такими же, как у самого Финча!

— Что это такое? — недоуменно спросил мальчик, указав на синие волосы няни.

— Ты о чем? — спросила, подойдя ближе, банкирша с улицы Мэпл.

— Почему там волосы черные, а тут синие?

— Ах, это… Так бывает, когда дама красит волосы, и они отрастают. Ваша мадам Клара вовсе не брюнетка. Ее родной цвет — синий.

— Но… как? Почему?

— Почему у нее синие волосы? Не представляю. А у тебя почему?

Финч уже собирался было сказать о том, что выпил дедушкины лекарства, когла был маленьким, но вдруг понял, что, скорее всего, это ложь — как и все, что говорил ему дедушка.

Доктор Нокт поднялся со стула.

— Я предлагаю всем переместиться в гостиную, где, я надеюсь, меня угостят чаем и… гм… ответами.

— Я останусь злесь, — сказала банкирша с улицы Мэпл. — Пригляжу за ними.

Доктор кивнул, после чего положил ладони Финчу и Арабелле на плечи и повел детей прочь из комнаты.

Напоследок Финч обернулся. Мадам Клара не шевелилась, а мистер Риввин чуть повернул голову к севшей на стул рядом с ним банкирше с улицы Мэпл и произнес:

— Столько слонов за одним столом! Эй, не суйте хоботы в чай! Он же еще слишком горячий!..

…Монотонный разговор в гостиной походил на жужжание. Муха будто летала где-то внутри черепной коробки и, стоило тряхнуть головой, билась о стенки, но это сбивало ее с толку лишь на мгновение. Она быстро приходила в себя и продолжала накручивать круги и спирали. Муха эта была наглой и уверенной в себе — пролезла в ухо и поселилась в темноте.

Финч сидел в кресле у камина, обняв колени, и безразлично глядел на витой рог радиофора. Его взгляд скользил по медным лепесткам, по узорам гравировки. Он смотрел, но не видел…

А еще Финч не слушал. Он не слушал, что там Арабелла обсуждала с доктором Ноктом, не слушал даже свои мысли, которые попытались было устроить бедлам в голове, но, как сумасшедшие, болезненно жаждущие внимания, не дождавшись никакой реакции, затихли. Их место заняла муха.

— Не-птицы? — удивился доктор Нокт. — Почему именно не-птицы?

— Кто знает, — пожала плечами Арабелла. — Надо будет спросить у мадам Клары.

— Если она не умрет, — вставил Финч. Он не хотел объяснять, почему эти существа зовутся не-птицами.

Девочка и доктор помрачнели, бросили на него неуверенный взгляд, после чего вернулись к беседе:

— Ну, или у мистера Риввина, — предположила Арабелла.

— Если он не умрет, — выдавил из себя Финч и спрятал лицо в складку локтя, что должно было значить нечто, вроде «Я вышел из комнаты».

Разговор продолжился.

В гостиной висела полутьма. Доктор и девочка сидели на диване. Доктор курил папиретку и время от времени попивал кофе, всякий раз едва слышно присербывая.

Финча раздражал даже этот слабый звук. Сейчас его раздражало буквально все. Арабелла в огромной растянутой зеленой кофте (из-за этой кофты она походила на бывшую когда-то толстой, но вмиг оголодавшую лягушку). Доктор Нокт, который вел себя слишком спокойно и хладнокровно, как для человека, узнавшего кошмарные подробности о таинственных существах, которые живут в городе. Дедушка, который оказался злодеем. Эта вмиг ставшая чужой квартира…

Тот энтузиазм, с которым Арабелла рассказывала доктору все, что успело приключиться, злил и нервировал Финча, словно кто-то топтался прямо по его нервам. Он уже забыл, как совсем недавно с подобным упоением рассказывал все то же бедной Фанни.

После посещения дедушкиной комнаты его собственный энтузиазм весь сошел на нет, и мальчика захлестнуло чувство безнадежности.

Он сказал Арабелле: «Мы что-нибудь придумаем», но по правде не представлял, что здесь можно придумать.

Арабелла между тем закончила рассказ, и доктор Нокт подытожил:

— Не-птицы… подумать только! Дворецкий, который снял кожу и оказался монстром… Уолшши и их ходячий трамвай… управление бурями… Вы понимаете, что обо всем этом нужно сообщить…

— Кому? Полицейским? — поморщился Финч. — Мы никому не можем об этом рассказать. Нам никто не поверит.

— Верно, — кивнула Арабелла. — Уолшши очень влиятельные. Они все замнут.

— Но ты ведь сама только что сказала, что Гелленкопф хочет развязать войну этих не-птиц и людей. Нельзя все оставить как есть.

— Мы ему помешаем! — вскинулась Арабелла. — И вообще, все это тайна!

Финч презрительно поглядел на доктора.

— Ты зря стараешься, Арабелла. Он же взрослый и считает себя самым умным. Не стоило ему все рассказывать. Он нас выдаст. Так поступают взрослые.

Доктор Нокт вздохнул и сделал глоток кофе.

— Я ведь тебе уже говорил, Финч, что не все взрослые одинаковые. Но тут Арабелла, как бы мне ни хотелось с этим спорить, права: Уолшши обладают таким влиянием в городе, что им ничего не стоит сохранить свои грязные тайны в секрете. Думаю, даже если все, что произошло в гостевом крыле «Уэллесби», развернулось бы прямо посреди бального зала на глазах у всего высшего света города, никто не пикнул бы. А если учесть тех, кто был клиентами Портного… Они ни за что не допустят, чтобы кто-то узнал о не-птицах.

— И что вы будете делать? — осторожно спросила Арабелла.

— А что я могу? Я ведь простой доктор. Как минимум я постараюсь сделать так, чтобы мои пациенты не умерли. Если мадам Клара и правда имеет влияние на не-птиц, только ей по силам остановить Гелленкопфа, учитывая, что однажды она это уже сделала. А это значит, что она должна прийти в себя. И как можно скорее…