Птицы

К сожалению, мешал кое-кто другой.

— Давай я сделаю! — Арабелла то и дело пыталась забрать у него клубок. — Дай мне!

— Это моя вязанка, и я сам ее починю.

— Но ты же делаешь неаккуратно! Я лучше завяжу!

— А мне так нравится. И вообще не хочу, чтобы врушка штопала мою вязанку.

— Что? — возмутилась Арабелла. — Это я врушка?!

— Да.

— Почему это?

Финч поднял на нее злобный взгляд, и Арабелла сразу же поняла, что сейчас последует. Именно этого момента она ждала и боялась.

— Ты знала, кто такой Птицелов! И ничего мне не сказала!

— Я хотела. Много раз, но…

— Почему ты мне не сказала сразу?

Арабелла, хоть и чувствовала себя виноватой, вспылила в ответ:

— А что, ты бы поверил? Нет! Ты бы сказал, что я все вру! И вообще, что я дура!

— Я бы так не сказал!

— Не ври. Именно так ты бы и сказал! У меня не было никаких доказательств!

Финч, как бы ему ни хотелось злиться на Арабеллу, понимал, что в ее словах есть зерно истины: он бы ни за что не поверил, скажи ему подруга, что зловредный Птицелов — это его дедушка. Да он и сам до сих пор отказывался в это верить, несмотря на все, что успело произойти. Пока они искали мадам Клару в «Уэллесби», он запрещал себе задумываться о том, что увидел в комнате мерзкого Сергиуса Дрея. О том, кого там увидел. Он чувствовал, что если останется один на один с мыслью, что дедушка — это Птицелов, он просто сойдет с ума, сломается, как дурацкий автоматончик.

И вот сейчас, когда никуда больше не нужно было бежать, когда не нужно было никого искать, он очень удивился, поймав себя на том, что не сошел с ума.

«Наверное, это потому, что я и так отсталый, — подумал Финч. — Может, отсталые не сходят с ума дополнительно?»

Нет, пока что безумием и не пахло — лишь злостью, да и из-под подкладки души пованивало дохлятиной непонимания. И вдруг в голове возник уже позабытый было голос попутчика из трамвая:

«И у него нет никаких секретов? — спросил мистер Кэттли. — У всех есть грязные тайны…»

«У дедушки нет…» — тут же прозвучал его же, Финча, собственный ответ.

«И у него нет никаких запертых шкафов, ящиков стола или дверей в квартире, куда тебе запрещено соваться?..»

Ох, мог ли Финч тогда, возвращаясь из школы домой, знать, что дедушка сам представлял собой один большой запертый шкаф? Мог ли он знать, что этот шкаф вскоре приоткроется, и из него наружу начнет сочиться кромешная тьма?

Птицелов. Корнелиус Фергин. Дедушка… кто этот человек, вырастивший Финча, на самом деле? На ум пришла история миссис Чаттни о том, как она следила за его похождениями. Птицелов отлавливал несчастных не-птиц, а его приятель из ателье снимал с них кожу и шил костюмы для чванливых важных мешков… Дедушка ведь никогда таким не был, он не был… злым. Это был самый добрый, самый понимающий, самый… Нет, Арабелла была права. Он ни за что бы ей не поверил, если бы она ему все рассказала. Но теперь отрицать правду было глупо. Он сам все видел. Своими глазами. Сам слышал, как дедушка назвал его отсталым…

— Значит, ты все поняла в кабаре? Узнала моего дедушку, когда он встречался с мистером Дреем? — глухо спросил Финч, не осмеливаясь поднять взгляд и опасаясь увидеть в глазах Арабеллы жалость. Он продолжал «лечить» вязанку — надежно приделал ей одно из щупалец, взялся за другое…

— Нет, я поняла раньше, — ответила Арабелла. — Я с самого начала догадывалась, что здесь что-то не так. Улики, которые ты нашел в карманах дедушкиного пальто, напрямую говорили о том, что мистер Фергин — не простой старик. Линзы для очков, которые выдерживают бури, оружейные пружины… А потом ты пересказал мне свой разговор с мистером Франки. Ну, тот: о чемоданчике с пыточными инструментами и о винтокрыле. Как говорил мистер Хоупфиш из романа «Глаз на дне кармана»: «Нельзя игнорировать какую-то улику, только потому что она тебе не нравится». А это была очень важная улика. Ты и сам мог бы догадаться, как только поговорил с мистером Хэммом и мистером Франки. Гораций Горр приходит к твоему дедушке незадолго до его исчезновения и требует от него что-то сделать. И после этого мистер Фергин берет с собой инструменты для пыток и уходит. А потом мы узнали, что этих типов в черном было двое, и второй, с тростью-вороной, — это старик… Разговор, который ты подслушал в ателье, расставил все по местам. Одноглазый сообщил Горацию Горру о том, что мистера Каррана и мисс Коллн пытают. Пытают, Финч! Инструментами для пыток! А в «Пересмешнике» я сразу же узнала мистера Фергина. Я думала, что и ты тоже, но… В то утро, когда началась снежная буря… помнишь, я говорила, что ходила в городской архив? — Финч кивнул, и Арабелла продолжила: — Ты ведь говорил, что у Горация Горра был компаньон и что раньше у них была другая вывеска. Я хотела узнать, что на ней было написано.

— Дай угадаю, ты узнала?

— На вывеске было написано: «Ателье Горация Горра и Диковинные птицы Корнелиуса Фергина». И так я получила последнее доказательство. Ну а когда миссис Чаттни все рассказала…

— Ты узнала, чем они там занимались.

Арабелла кивнула.

Финч заскрипел зубами от злости, но злился он только на себя. Правда действительно была перед его глазами все это время! И как он мог ее не замечать?! Дело только в том, что он и в страшном сне не мог предположить, что его дедушка окажется злодеем? Или в том, что он, Финч, и правда такой, каким его называют?

Арабелла будто прочитала его мысли:

— Не кори себя. Во все это и правда было очень сложно поверить. Если бы это был мой дедушка, я бы тоже ни за что…

— Не нужно! — гневно бросил Финч. — Не утешай меня!

Он поднял взгляд, и Арабелла вздрогнула. Таким Финча она еще не видела: подавленным, отчаявшимся, со слезами в глазах.

— Я не знаю, что мне теперь делать, понимаешь? У меня был только дедушка. А теперь… я остался совсем один.

— Нет, — твердо сказала Арабелла. — Не один. Есть же еще я! Ты забыл обо мне?! Я тебя никогда не оставлю! Я всегда буду здесь!

Финч машинально, сугубо по-мальчишески, хотел сказать, что ему не нужна какая-то рыжая всезнайка, но смог выдавить лишь:

— Хочешь помочь мне его вылечить? — Он кивнул на свою вязанку.

Арабелла забрала у него клубок ниток и подтянула к себе маленькое существо.

— Ты хотел сказать, все переделать? Посмотри, как ты криво завязал малышке брюшко.

— Почему вдруг «малышка»? — возмутился Финч. — Это мальчик!

— С чего ты взял? Больше похожа на девочку!

— А вот и нет!

— А вот и да!

Арабелла придирчиво оглядела вязанку и вздохнула, отметив, сколько работы предстоит: хорошо еще, что Финч не успел так уж и много испортить. После чего взялась за дело.

— Ты же понимаешь, что мы должны его остановить? — едва слышно спросила она.

Финч и без уточнения понял, о ком она говорит.

— Да.

— Это будет очень сложно.

— Я знаю.

— Они хотят вернуть Гелленкопфу власть и начать войну с людьми.

— Я знаю.

— С ними заодно Уолшши.

— Я знаю.

— У них Фанни. Если только они ее не…

Финч дернул головой.

— Нет! Она жива! Я верю, что она жива! И мы ее спасем!

Арабелла вздохнула.

— Еще бы придумать, как.

— Мы что-нибудь придумаем. — Финч решительно сжал кулаки. — Если нам удалось разоблачить их всех, то и спасти Фанни удастся. Мы выведем всех заговорщиков на чистую воду. Помешаем планам Птицелова и Портного, остановим Гелленкопфа, спасем Фанни и освободим не-птиц с восьмого этажа.

Арабелла поглядела на него. Ее лицо было бледным, а губы дрожали.

— Нам столько всего предстоит, Финч. Мне страшно… как мы со всем этим справимся? Мы же просто дети!

Финч покачал головой.

— Мы не просто дети. Мы очень пронырливые дети. Очень хитрые и коварные дети. Мы переиграем всех злодеев. Знаешь почему?

— Почему?

— Потому что злодеи — это всего лишь взрослые, а взрослые…

— Очень предсказуемые, — улыбнулась Арабелла.