Страница 45 из 72
13. Битва в грозу
Майкл вышел из Дома, когда вечерело, сгущались майские сумерки. Тетка, наверное, уже позабыла, как выглядит блудный племянник. Мать не нашел, получил нагоняй…
Влад и Венька уже смотались, словив свою порцию негатива. Интересно, в Кунсткамере слышали о методе кнута и пряника? Хочешь ругать, умей и хвалить! Подсластить, так сказать, пилюлю.
— Паря, слышь, подойди-ка сюды! — раздался заговорщицкий шепот.
Майкл придержал велосипед и заоглядывался по сторонам.
— Да тут я, у заборчика хоронюсь. Ты кто будешь такой, пацанчик?
— Волонтер, — машинально ответил Майкл, наконец, разглядев зазывалу.
Бритый налысо кореш, конкретный пацан, киношно-блатной, из девяностых. В кожанке и с распальцовкой. Где откопали такой персонаж? Или братки-беспредельщики тоже стали частью фольклора?
— Волонтер? — удивился браток. — Типа, чистишь сортиры и мусор выносишь? Вспомогаешь, так сказать, старичью?
— Типа того, — согласился Майкл. В голове еще мутилось от краски.
— О, то че надо, вхожий в дом человечек. Паря, тут дело такое. Много ли в домике старичья? Кто там в теремочке живет?
— Кощей, Гамаюн, Василиса Премудрая, — Майклу надоел разговор, он пошел по дороге, толкая велик. — Сказочник Китоврас, тот еще жеребец. Вроде в Доме живет архитектор, но не в курсе про его амплуа. Понятное дело, наследники, а не первородная нечисть.
— Тоже обкурился, малец? — заржал довольный браток. — Я смотрю, из дома все чудные выходят, укуренные вдребодан. Шел бы ты от них поздорову. Пока конкретно кукухой не съехал. Я тебе, паря, скажу, как дружбану: тут секта, самая натуральная! Треть города в ней состоит, истово верит, что бьется с нечистью и чистит какую-то красную мерзость. Я с нормальными людьми побазарил, говорят, совсем задолбали! На речку нельзя, за грибами нельзя. Шашлычки на майские не пожарить. Никакой житухи от шизиков.
Он побрел рядом с Майклом, руки в карманах, знай, золотым зубом сверкает. Наверное, те активисты в спортивках, что пытались дразнить Ромашку, ему приходились дальней родней.
— Паря, тут дело на безбедную старость! В поселке раньше ссыльные жили, потом больничку для психов отгрохали. Для элитных, базара нет, всякие там доктора наук и заслуженные артисты, но по факту ваще края потерявшие. Под списание жалко, так их сюда. Ну, они секту себе и придумали, мол, по-прежнему важные и всесильные. А на деле-то — старичье вонючее, отбросы на свалке, вот они кто. И такому-то шлаку — роскошный домишко, сам посуди, обидно, паря!
Майкл молчал, но слушал его с интересом. Может, зубастый прав? И в Затишье заправляет секта? Иерархия налицо, подчинение великому гуру. Все укуренные дурманом, местным жителям одно беспокойство?
— Ты, смотрю, молодой, понимающий, зачем тебе житуху калечить? Нам этот домик прям позарез, ты прикинь, какой в нем санаторий отгрохаем! Отель на двенадцать звезд! Рядом река, заповедник, исторические всякие штуки, такой бизнес пропадает без толку, паря! Такая земля на вес золота.
— От меня что надо? — не сдержался Майкл. Он начинал уставать от братка. И от того, что всем что-то должен.
— Змей там на входе стоит, вроде алкаш, а бутыль выставляю, — не ведется, зараза, хоть вой. И еще один ездит на джипчике, хлюпик, а пацанов раскидал, как тараканов вонючих. Дело простое, как старый напильник. Паря, поспособствуй малек. Проводку испорти, водопровод. Они ж убогие, старики! Заплачут, ремонта запросят, тут их и переселим. А тебе с этой сделки процент упадет, бабки такие, бед знать не будешь. Все свои проблемы оплатишь, станешь в городе жить царем-королем!
Заманчиво было, аж сердце подпрыгнуло. Неделю б назад предложили, сам бы пакостить стал, с душой. Чтоб бабла через край и назад в Белокаменск, спонсировать митинги, выкупать активистов. А теперь? Уж лучше обкуренным в секте, но с друзьями, с Ромашкой и Венькой, чтобы рядом Влад и котенок Мишка…
— Уж вы гой еси, добры молодцы!
— Ты чего? — перепужался браток.
— Бла-бла-бла, говорю, — рассердился Майкл. То ли краска отпустила, то ли мозг заработал. — О каком доме речь, человече? Где ты дом узрел, юрод болезный? Поля тут да поселение, какой тебе санаторий?
— Это как? — растерялся кореш.
— Если видишь Дом, значит, из наших. Чем еще одарен, дружбан?
Браток замерцал, скукожился, обернулся бородатым карлой в хламиде:
— Таким, как ты, отводить глаза! Ща тебя порежу на ленточки!
Майкл не выдержал, расхохотался: не злодей, а камеди-клаб какой-то! Насмотрелся совковых боевиков!
Карла прыгнул с земли, быстро, ловко. Майкл сморгнул проступившие слезы и увидел хищные лапы, хвост и зубастую пасть, совсем рядом, и лезвия когтей возле горла. Что-то пыхнуло, словно чайник с заваренным листом черной смородины, сверкнуло, выбелив вспышкой мир. И карлу отбросило в сторону, скрючило и покатило прочь.
— Защищенный, да? — взвизгнул звереныш. — Оберег на шею привесил?
— Руки коротки? — в тон ему рычал Майкл. — Вот я тебе с ноги пропишу!
Карла завыл, завертелся, обернулся крылатым змеем…
— Одолень трава! — приказал строгий голос.
Змея оплело цепкой лианой, притянуло к сырой земле. Распустились поверх цветы, похожие на озерные лилии, нежно-белые и пахучие.
— Одолей мне горы высокие, долы низкие, озера синие, берега крутые, леса темные, отгони чародея-ябедника! Ну и все остальное по тексту.
То крылатый змей, то скрюченный карла, то брутальный бандит в кожаной куртке корчились, пытаясь порвать лиану. Цепко держала трава, тянула вниз, хватала корнями, душила ароматом цветов. Миг — и не осталось следа от ушлого братка-бизнесмена, сверкнула златая цепь да сгинула. Лишь взрытая земля да пара лилий, будто сложенных на могилку, напоминали о пришлом.
— Санаторий? Хорошая мысль, одобряю. Лично мне его не хватает.
Майкл обернулся и ойкнул:
— Дядя Боря!
— Гм, — недовольно сказал главврач. — Все ж таки Пряхин Борис Игнатьевич. Вам, молодой человек, я не дядя.
— Вы его убили, Борис Игнатьевич?
— Гм. Я его исцелил. Очистит сыра земля да высокие грунтовые воды. Одолень трава зла не творит. Восстанет шишок болотным духом. Может, зайдет, спасибо скажет. Хотя вряд ли. Пакостник еще тот. Электричество в Доме ему отключи, водопровод испорти с проточной водой! Это ж придумать надо! — главврач помолчал, потер переносицу, с неохотой признался Майклу: — Я все ждал, что шишок тебя заморочит, а ты, парень, обманку снял. Молодец!
Майкл смутился:
— Поначалу сглупил. Краски нанюхался в актовом зале. Вы куда сейчас, Борис Игнатьевич?
— Ну так Домой, драгоценный Майкл, избранный порученец Гордея. Дом у нас в Затишье, иных не оставили, корни вырвали. Вот и живем-доживаем.
— Можно, я вас провожу?