Страница 35 из 72
— Очень хорошо, мон ами! — сломала паузу Элеонора. И хитренько заулыбалась: — Как патетично обставлен выход, а, Аристарх Серафимович? Раз уж вы волонтер, Мишель, вот вам задание номер два. Здесь список продуктов, их нужно купить. Ск
— Конечно, по дружбе, Элеонора Карповна! — не стал раздумывать Майкл. — Безо всякого волонтерства.
Продуктов в списке набралось с избытком, хватило на тележку с горкой. К свежему хлебушку добавились крупы. И сахар, и маслице, и колбаска. И крепкий местный квасок. А еще увесистый мешок картошки и три огромных пакета корма для вездесущих котов.
Видно, Ниночка была кошатницей, и Майкл от себя добавил шесть пакетиков влажного корма: побаловать пушистых любимцев. Он уже понял, что коты в Затишье — объект поклонения и почитания, культовые животные. Значит, подношение будет кстати. Не домашним, так уличным подадут.
— Картой расплатитесь али как? — улыбнулась молоденькая продавщица.
— А как обычно здесь платят? — Майкл улыбнулся в ответ.
— Ну, бывает, достанут мешок, сыпанут на прилавок мелочь, а ты полдня пересчитывай и гадай, откуда металл.
— Запишите на счет Дома-на-сваях.
Продавщица хихикнула:
— Я догадалась. На Заставу потащите? Или в Кунсткамеру? Кто-то классное назвище этой жести придумал! Чисто Кунсткамера, чур меня, чур! И по фасаду, и по жильцам. Одни бабки-дедки паранормальные!
Она согласилась присмотреть за покупками, пока Майкл сгоняет за велосипедом:
— В угол задвиньте и вся печаль. Никто у Гордея украсть не рискнет!
«Я бы точно не рискнул!» — согласился Майкл, но не стал озвучивать очевидное. Просто представил, как безногий старик наказывает за воровство. Как препарирует вора, отрезает пальцы, кишки вынимает. И вешает на крыше Кунсткамеры, чтоб другим неповадно было.
Он сбегал домой за великом, сверкающим новой краской, вознес хвалу Петькиному батяне за приделанную сзади грибную корзину. Все, что не влезло в плетенку, Майкл упихал в рюкзак, вспомнил уроки Илайши, сосредоточился на собственной силе, на ресурсах тела и конечной цели. Прокрутил педали разок, другой и поехал, вызвав восхищенный вскрик помогавшей ему продавщицы.
Заставой, как она объяснила, называли в Затишье дом у Тишинки, тот, что между Кунсткамерой и изгибом реки. Майкл его помнил: кривые яблони и среди них избушка. Интересное название: Застава. На заставе должны жить пограничники, а не старушка с котами. Впрочем, все старики в Затишье были как на подбор, с аномалиями! А на котов тут вообще молились, даже в магазине подарили пакетик лакомства для котят. Девица сказала: на счастье!
Тропка вилась, петляла. Майкл держал ориентиром Кунсткамеру и Тихий Лес на горизонте. Вокруг было поле с проросшей травой, несеяное, непаханое, какие-то лопухи, одуванчики, ранние метелочки лебеды. Пустота и ширь, и тишина, и приветливое журчание речки. Знай, крути педали и радуйся!
Майкл уже решил, что сбился с пути и нужно дорулить до реки, чтоб оттуда искать избушку. Но вдруг она проявилась, выскочила из-под земли. Зашумели белопенные яблони. Из лесу принесло дух черемухи к новому похолоданию.
Дорожка, ведущая между яблонь, уперлась в резной зеленый забор с гостеприимной калиткой, украшенной колокольчиком. На заборе вальяжно сидели коты, под забором росли первоцветы — незнакомые Майклу лесные цветочки и садовые крокусы, подснежники и прострелы.
Он тронул калитку, — колокольчик тренькнул, деликатно и ненавязчиво. С трудом проволок велосипед с переполненной припасом корзиной.
Уютный садик с аккуратными клумбами, кое-где пробивались тюльпаны и пустили бутоны нарциссы. Розарий под окнами: шипастые ветки, усыпанные робкими почками. Вишневые деревья — белоснежные комья, осыпавшие землю новой поземкой.
Наверное, летом здесь было сказочно!
Майкл тащил велосипед по дорожке и пытался представить хозяйку. Похожа она на Элеонору? Умеет печь пирожки с курагой? Или варит кашу в русской печи? Коты шли за ним по пятам и повелительно мявкали. Чуяли, твари, что будут кормить, и заранее занимали очередь к мискам.
Нина ждала на пороге. Майкл даже вздрогнул от диссонанса.
Та самая древняя бабка с клюкой, вся в черном, замотанная в платок. Кожа, как грязный пергамент, волосы, что серая пакля, нечёсаные и немытые, лохмами свисающие из-под платка. Нос крючком, как у киношной ведьмы. И пальцы цепкие, ловкие, с острыми ногтями-когтями, выкрашенными в черный цвет. Косплей что надо, хоть на конкурс иди, на какой-нибудь слет бабок-ёжек.
Майкл подождал, поморгал, но облик Нины не изменился. Она не стала моложе, приятней или хотя бы обыденней. Она была слишком стара, чтоб отвлекаться на ерунду и показывать прежние прелести. У ног бабки проявился кот, материализовался из сгустка тумана, тот самый черный Баюн, что зевал у скорой с беловолосой.
— С чем пожаловал, гость незваный? — скрипуче спросила бабка.
— Я продукты привез! — крикнул Майкл. — С приветом от Элеоноры Карповны. Вы ведь Нина?
Бабка пошамкала деснами, раздраженно махнула рукой:
— Янина я, уяснил, болезный? Уж Элька могла бы запомнить. Валяй, разгружай свою колымагу.
Майкл подкатил велик к крыльцу, прислонил к ступенькам и скинул рюкзак.
Из всех перенесенных в избушку продуктов Янину порадовал только корм для котов. Остальное она приняла как должное, на свежий хлеб и смотреть не стала, посулила, что посушит на сухари. Но пакетики с влажным кормом взяла, как особый дар, и на Майкла взглянула куда благосклоннее, чем при первом знакомстве. Лакомством для котенка он окончательно ее умилил.
Бабка подобрела, закискискала в горнице. С печки неуклюже свалился пушистый комок бурого цвета. Затрусил к столу, потыкался мордой и зачавкал угощением с большим аппетитом.
— Ты глянь, глянь! — ликовала бабка. — Жрет! Ну надо же, жрет!
Майкл не вмешивался. Другие коты терпеливо топтались в сенях, изредка утробным мявом напоминая, что тоже не прочь пожрать.
Янина про них не вспоминала, гладила шерстистое тельце котика:
— Думаю Мишкой наречь. Ране сомневалась, но вижу: судьба. Будет твоим заступником, ворог.
Майкл с изумлением посмотрел на старуху:
— Да какой же я ворог, бабушка?
Бабка вновь погрозила пальцем, совсем как тогда, у скорой помощи:
— Много вижу про тебя, оттого и глаголю. Кто гнилушку хотел отпустить? Кого Лес зовет, приманками сыпет? Там твоя судьба, в сердце Тихого Леса. Выдюжишь — сделаешься своим. А иначе решишь, так ворог и есть.