Страница 3 из 14
1. Сосланный бунтарь
— Что за тоска голимая!
Майкл на заднем сиденье джипа уныло пялился в телефон.
Еще вчера жизнь кипела, он был нужен, он был частью движа, а теперь реальность дала разлом.
«Жиза отстой!» — написал он в чате и дал ссылку на городишко, в котором предстояло провести лето.
Мать на вздохи и горделивую позу не реагировала даже звуком, следила за разбитой одноколейкой и поминутно сверялась с маршрутом. Навигатор пророчил еще час пути, а цивилизация давно закончилась. Какие-то поля с разнотравьем, проклюнувшимся после зимы. Перелески, чуть тронутые зеленым пушком. Ни кафешек, ни фастфуда, ни модных клубов. Забытая кем-то картонка, сиротливо валявшаяся на обочине: «Антоновка, паданцы, 5 р за кило».
«Затишье, город» — вбил Майкл в строку поиска, будто заклинал судьбу. Не помогло. Снова вылезли карты, статистика, описания. Скупо, в несколько кратких строк.
Затишье — поселок городского типа на берегу реки Тишинка. Изначально — то ли лесничество, то ли поселение горщиков. Постройки на территории: завод и дома для геммологов. Перекрестная ссылка: геммологи — эксперты по драгоценным камням, определяющие их состав и свойства. Редкая профессия в тот период, а тут прям дома, футы-нуты! Заброшенная каменоломня, где добывали с размахом что-то на редкость полезное. Владелец лесного карьера, промышленник Горбунов, приподнялся на добыче так, что породнился с самим графом Тишинским.
Дальше Майкл заскучал читать, убрал мобильник и демонстративно нахохлился.
— Поймите, Анастасия Ивановна! — тряс протоколом задержания опер. — Это уже тянет на срок!
Мать понуро сидела в ментовке и нервно мяла ремешок модной сумочки.
— Сорванная акция «Несмертного полка»! Против кого пошел ваш сын? — не мог успокоиться полицай.
Конечно, с «Полком» они намудрили. Майкл был не против «Полка», ну, идут по площади люди с портретами и воображают себя героями. Но в совете Актива узнали: в Белокаменске пройдут маршем подставные ветераны войны! Такие подробности выдали, что стало обидно за родную державу. Актив решил: наказать! Публично, чтоб другим неповадно было за гроши торговать историей. Ну а то, что доверились молодежи, — это ж особый повод для гордости. Майкл — он же за стариков, если надо, и сумку готов донести, и хлеба батон подарить в магазине. Настоящему ветерану — почет, а вот подставную нечисть нужно штыком и мечом, как чудо-богатыри…
Матушка слушала, слушала всю эту возвышенную агитацию с сайта «Активистов Эрефии», а потом начала реветь, прямо в ментовке, при полицаях. Опозорилась по полной программе.
Накладка вышла, что говорить. Он же готов извиниться, руку деду пожать. Ну, всамделишный он ветеран оказался, а Майкл его красной краской пометил…
Он почувствовал, как горят уши, хорошо хоть, под прической не видно.
Вспоминать, как парадный мундир с орденами побурел от вылитой краски, было стыдно и неприятно. И как побелевший дедок задрожал губами и подбородком, весь затрясся, осел на асфальт, выронив старую фотографию. Снимок Майкл почему-то запомнил: целый отряд по стойке смирно, видимо, однополчане. Все, как один, смотрели на Майкла и истекали брызгами краски, будто он снова убил солдат, расстрелял из трофейного автомата.
— Анастасия Ивановна! — воззвал к матери полицай. — Это можно расценивать, как фашизм и оскорбление памяти, вы меня понимаете?
Разумеется, мать понимала, кивает. И молчит, молчит как зашитая!
— Михаила спасает возраст. И, конечно, Георгий Петрович. Но поймите, ваш муж не всесилен, сколько он сможет его прикрывать? Сын позорит погоны отца…
— Он не отец! — взвился Майкл.
— Сядь! — рявкнула мать.
Полицейский сделал вид, что не слышал. Ну еще бы, погоны отчима и ему сулили блага и медали. Коррумпированные органы правопорядка, так называли их Активисты.
— Мы уедем, — пообещала мать. — Я увезу Михаила из города, отправлю к сестре, в Затишье. Хотя бы на время суда…
— Лучше бы на все лето, — умоляюще сложил руки следак. — Настасья Ивановна, милая, увезите его от греха! Их же используют, как скотину, весь этот дурной молодняк, гонят на минное поле. Провокация, подстрекательство…
Майкл не стерпел и вскочил, затряс побелевшими кулаками.
Даже сейчас вспоминалось с улыбкой, что он высказал продажному следаку. Нашел, сволочь, скотину, как же! Вот тебе за «дурной молодняк»!
Потом снова привиделись фотки Затишья, и от уныния свело зубы.
— У меня годовые контрольные! — буркнул он матери в спину.
— В местной школе напишешь, лучше там, чем в тюрьме, — расщедрилась мать на иронию. — Все равно прогул на прогуле.
Объяснять, что выход на демонстрацию важнее урока по биологии, Майкл благоразумно не стал. Будет она слушать, как же.
Навигатор показывал пятнадцать минут до конца маршрута, а городка все не было видно. Поле, дальний лесок, какой-то холм и река, текущая параллельно дороге.
А потом, посреди пасторали, — сирены, мигалки, блокпост на дороге. Карета скорой, полицейский УАЗик.
Мать притормозила, подчиняясь жезлу, вышла из джипа, тиская папку. Документы, страховка, доверенность. Майкл опустил стекло и высунулся, навострив уши.
Хоть какое-то приключение!
— Откуда едете, цель визита в Затишье? — завел полицай привычную песню, бегло просмотрев документы из папки.
Надо же, дыра дырой, а на въезде — прям как в Шенгенскую зону! Скоро визу затребуют, попрошайки. Установили бы на въезде расценки!
Пока мать распиналась менту про сестру, про то, что сама из Затишья, Майкл осторожно приоткрыл дверцу, выбрался из джипа на воздух и пошел посмотреть, в чем там кипеш. Осторожно шагая по грязной обочине, по весеннему склизкому месиву, подобрался к желтому борту скорой.
— Выживет? — тихо спросил сержант седого водителя скорой.
— Как повезет, — вздохнул водила. — Девочка явно кукухой поехала. Эльфом себя называет!
— Это многие теперь так. Зачем она в заповедник полезла?
— Ну так затем. В эльфов играть. В Тихом Лесу им самое место! Эта спаслась, а двое сгорели.
— На красную гниль проверяли?
— Чисто, но пока в карантин.
Кто-то в синем окликнул водителя. Тот переглянулся с сержантом и поспешил к полицейским, ковырявшимся на берегу. Майкл, поеживаясь от любопытства, едкого, как кислота, заглянул внутрь желтой кареты.