Страница 14 из 14
— А еще на краеведении говорили, что камушки были красивыми, да в очень уж неказистой породе. Шлак собирали, вывозили за реку. На том шлаке Затишье отстроили. Фундаменты, дренажи под грядками, даже в усадьбе встречается. А потом приехал кто-то ученый да как поднял крик, мол, камни — фигня, этот минерал, что в породе был, он-то и есть главная ценность. Назвал его диковинно: быльник. В штольнях быльника наскребли по сусекам и подарили ученому. А про Затишье болтать не стали, кто же свой дом обидит! — при словах о доме Фан завозился, всем видом одобряя решение.
— Дальше нагрянули большевики, построили завод, институт геммологии. Ну и зарылись, куда не просили.
Влад соизволил покинуть подвал, оторвав от сердца ржавые цепи, схватил свою долю сушек, сгрыз. Отсчитал шестнадцать шагов от трубы по сныти и молодой крапиве. Повздыхал над заваленным входом. Майкл тоже хотел заглянуть в подвал, посмотреть на гранитные стены, подошел, пиная кирпичи и щебенку.
— В другой раз налюбуетесь, парни! — хихикнул зловредный Венька. — Айда на большой пруд кататься!
— Тебе нужно сюда вернуться, — очень тихо сказал Майклу Влад. — Но, конечно же, с проводником. Там на стенах рисунки и надписи, процарапанные в граните. Я пытался сфотографировать, увы, не получилось. Есть про цветок. И какая-то карта. А еще будто чей-то дневник. Я даже стал французский учить, может, графская дочь нацарапала, которую за промышленника замуж отдали? Все надписи на французском, разобрал лишь ля мур и аревуар. А еще часто-часто — сови. Значит, спаси и сохрани.
— Сови? Типа, сейв? Сервер?
— Похоже. А цветок — для кого? Майкл, я понял, что тебя зацепил алоцвет.
Они шли позади шумного Веника, скачущего на одной ноге на спор с самим собой, и ведущих степенный разговор о травах Митрофана и Петьки. Майкл рассказал о беловолосой, сунувшейся в Тихий Лес.
Влад покивал с пониманием.
— Люди устали жить под запретами, но не все запреты есть зло. В твоей реальности нарушение правил суть подвиг и вызов режиму. Но в Затишье в правилах самая жизнь. Хочешь подвигов — иди в волонтеры.
— Говоришь, как столетний старик! — подколол его Майкл, уловив нотацию.
Влад подмигнул и улыбнулся, обнажая мелкие зубы:
— Сто не сто, а кое-что пожил! — и, ткнув Майкла под ребра, умчался к Веньке, крича, что первым успеет к воде.
Венька не стерпел, принял вызов, только кроссы в траве замелькали.
— Много в Затишье чудиков, — философски заметил Петька, провожая товарищей взглядом. — Но с этими никто не сравнится.
Когда втроем добрались до пруда, Влад и Венька успели раздеться и дружно плыли к дальнему берегу, где в кустах качались обломки плота.
Фан сварил щи из свежей крапивы и сделал салат из побегов папоротника, добавив кислицы для остроты. Майкл не знал, что лесную траву можно есть с таким аппетитом, он многого не знал, столичный баловень. А может, просто забыл?
— Влад, ты когда снова в поместье?
Венька фыркнул, но Влад, поразмыслив, ответил:
— Теперь уже на каникулах. Чуешь, с какой скоростью все расцветает? Осина сережками покрывается, а у меня аллергия. Лучше в гости приходи, поболтаем.
— Ну да, к нему в гости придешь! Даже если прорвешься сквозь заслон из родителей, сиди потом в духоте, в темноте и смотри, как он шарится в ноутбуке.
Уже за полдень приладили парус к косо стоящей мачте. При отсутствии даже легкого ветерка занятие казалось бессмысленным. Но новые друзья отвлекаться не стали, выслушали доводы Майкла, заржали и замахали руками, как ветряные мельницы. Уже на плоту, подчиняясь приказу и крепко цепляясь за одну из веревок, нарочно привязанных к бревнам, Майкл понял, какую сморозил глупость.
Венька встал у самой кормы, уперся ногами и свистнул. Сначала тихонечко, потом сильней. Парус трепыхнулся раз, другой, расправился, вздулся, и плот поплыл, медленно и величаво, как лебедь белая — не сдержался Фан, но даже в этом сравнении было что-то гастрономическое. Венька свистнул в полную грудь. И катание началось.
Майкл такое видел только в кино. Они будто поймали огромную рыбу и неслись за ней по водному зеркалу. Или мчались за катером на водных лыжах. Пруд оказался огромным: выйдя из заливчика на простор, друзья не увидели дальнего берега, заляпанного молоком тумана. Плот скользил, норовя оторваться в небо, сливавшееся с горизонтом, по сияющим бликам, по солнечным лучикам, цепляя редкие облака, будоража эхо задорными криками.
— Эгегей! — вопил восторженный Фан.
— Полный вперед! — командовал Петька.
— Даешь Летучий корабль!
Влад спрятал в карман окуляры и, зажмурившись, раскинул руки, как крылья, ощерил в улыбке мелкие зубы. Видно было, что полет ему в кайф.
Венька знай себе свистел на корме, лишь крутил льняной головой, когда затевал поворот. И ругался морскими словечками: курс бакштаг, поворот оверштаг, фордевинд.
Майкл делал все сразу: орал от восторга, подставлял лицо брызгам, пытался свистеть и реветь по-медвежьи, чем очень смешил товарищей.
— Мишка-медведь! — крикнул Фан.
— Научи меня реветь! — подхватил Петька.
— Сами сейчас получите по уху! — высвистел Венька, грозя кулаком. — Своих дразнить запрещается!
Но Майкл не обижался. Скорость, солнечные брызги, ветер выдували ошметки обиды, глупой, детской, запрятанной в дебри души.
Его часто дразнили медведем, Топтыгой, он рос полным и неуклюжим, переваливался с ноги на ногу. И хлюпал носом на каждый смешок. Повзрослев, он прочитал в интернете про поведение жертвы. Идеальный объект для буллинга — вот кто он был в начальной школе! Мишень для плевков на спину, вдохновитель обидных кричалок, главный трофей азартной погони потного оголтелого класса. Его травили, как дикого зверя, загоняя в углы потемнее. За попытки пожаловаться учителям били жестко, расчетливо, скопом. Пока однажды смешной медвежонок не выучился защищаться. И не расшиб ненавистную голову главному заводиле в классе.
Все вышло случайно. Майкл защищался и оттолкнул обидчика, сильно толкнул, со всей дури. А тот пролетел через класс и вывалился из окна. Первый этаж, под окнами клумба, мучители довольно заржали, ожидая продолжения цирка с медведем, потом выглянули, заголосили.
Каменный бордюр цветника был запачкан алым. Ромашки тоже.
«Машка-Ромашка» — стоял тогда Майкл и твердил присказку детства, как всемогущее заклинание. Улыбался испугу загонщиков. И тишине, опутавшей класс.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.