Страница 57 из 135
— Рин… Кх-кх… — некогда молодой мужчина, что за месяц выгорел до состояния старца, смотрел на меня безжизненными масляными глазами. Лицо обезобразили шрамы болезни, а на щеках остались влажные следы от слизи. — Мне недолго осталось. Я уже чувствую дыхание Хаоса на своем затылке, — осипший голос разрывал мое сердце в клочья. Я не мог поверить, что он уходит вслед за братьями… Мы уже потеряли Хиза и Ирта. Мы не можем отпустить и его!
— Что ты такое говоришь. Мы спасем тебя. Обязательно спасем, — уложив брата обратно на кровать, тараторил я, не отпуская его руки. — Мы справимся без "Темной искры"! Ты будешь жить! Мы с врачами вывели новые лекарства, запросили поддержку у королевы эльфов и…
— Рин, — перебил он, пытаясь сильнее сжать мою ладонь. Но Фар был настолько слаб, что вряд ли бы смог сжать в кулаке даже хрупкую бабочку… — Мой срок уже истек… Мне не выбраться живым… — прошептал золотой дракон, смотря в пустоту.
Его слова были слишком болезненными для меня. Я не хотел верить им… Но… каково это — умирать? Знать, что все кончено для тебя? Что ты больше ничего не сможешь сделать?… Не обнимешь любимую жену, не выдашь старшую сестру замуж, больше не посмотришь в глаза матери и… никогда не увидишь свое чадо, которого так хотел… Он ведь еще не знает, что Тиа беременна…
— Знаешь, почему я впускаю в свою комнату только тебя? — спросил мужчина, продолжая смотреть в одну точку. — Вас осталось только четверо, не считая родителей. Царь и его сыновья должны разобраться с ситуацией в стране. Наши подданные в ужасе, а противники только рады воспользоваться этим… Назревает гражданская война, которую мы должны пресечь на корню… Вам нельзя отвлекаться на меня, — Фар остановился, чтобы перевести дыхание. По бледной коже скатились капельки пота, а из язвы потек смердящий черный сок. Ему было больно говорить, но он все равно продолжал: — Что же до мамы, Ари и… Тиа… Береги их сердца. Они сильные у нас, но… но не вынесут этого. Не хочу, чтобы они видели, как я умираю. Особенно Тиа. Моя милая Тиа… — принц улыбнулся, вспоминая о своей жене. — Как жаль, что мы не успели завести детей… Она ведь так хотела… Мы хотели.
— Вы успели, — прошептал я, обрывая его монолог. — Тиа беременна. У вас будет девочка.
Уже мертвые глаза в один миг зажглись радостью и надеждой напополам с диким отчаянием.
— Девочка? — улыбаясь, промолвил он одними устами. Впервые за все время из глаз Фара брызнули слезы, которые он не мог остановить. — У меня будет дочь… — неверяще повторил он охрипшим голосом. — Должно быть, она будет настоящей красавицей, как и ее мама. Жаль что меня не будет рядом… Как бы я хотел ее увидеть… Увидеть их…
— Может, позвать Тиа? — в сердце щемило от этой картины, но я старался держаться из последних сил. Я должен быть сильным.
— Нет, — покачал брат головой, даже не пытаясь вытереть опухшие от слез глаза. — Я не хочу, чтобы она видела меня таким. Пусть в ее воспоминаниях я навечно останусь сильным драконом… Рин, — он протянул мне лист бумаги, что до этого лежал на прикроватной тумбочке, — прочитай.
— Это же… — мои глаза округлились, но Фар лишь кивнул.
— Да. Завещание. Прочти его.
Ситуация нагнетала, а предсмертное письмо… Оно означало конец. Старший брат окончательно сдался, намереваясь поскорее отойти в мир иной.
Я не хотел в это верить. До последнего надеялся, что мы сможем победить. Но нет. Есть вещи, которые нам не изменить, как бы ты не пытался.
Я с силой сжимал пальцами документ, стараясь подавить свои эмоции, что огнем сжигали меня изнутри. Приносили боль, которую невозможно сравнить ни с одной пыткой.
Но когда я добрался до конца…
— ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ?! — воскликнул я, вскакивая с места, мысленно повторяя прочитанную фразу:
— ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ Я УБИЛ ТЕБЯ?! — я сорвался на крик, не обуздав своих чувств. Мысль о подобном была невыносимой. Собственноручно убить своего брата… Сжечь его в своем огне… Это… Это немыслимо! НЕТ! НЕТ! НЕТ!
Я был зол. Мною двигала ярость. Я хотел спалить все дотла! Все, но не родного брата. Не того, кто защищал меня, когда я был слаб. Не того, кто был мне другом и наставником. Не того, с кем мы воевали бок о бок, прикрывая тыл. Не того, кого я любил…
— Исполни мою последнюю просьбу. Прошу тебя, Рин. Только у тебя хватит на это сил.
— ПОЧЕМУ ТОЛЬКО У МЕНЯ?! ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ, КАК ДОРОГ МНЕ! ДОРОЖЕ ВСЕХ В ЭТОМ ДВОРЦЕ! ПОЧЕМУ ТЫ ТАК ПОСТУПАЕШЬ СО МНОЙ?! — у меня началась истерика. Руки сами сжались в кулаки, а сердце быстрее гоняло кровь по венам. Вторая сущность металась из стороны в сторону, царапая внутренние органы, пока мне хотелось рычать. Орать. Реветь!
— Рин. Пожалуйста, — остановил меня Фар. Слезы еще не высохли на его лице, но он был спокоен. И также спокойно принимал свою судьбу.
Я остановился, непонимающе глядя на него. Разве ему не страшно? Разве ему не ужасно думать об этом, как и мне?… Почему он так спокоен?! Речь идет о его смерти!
Боги… Как же больно… Чтоб я обернулся пеплом вместо него…
Я не хочу его терять… Не хочу! Нет!
Боги… За что нам это?… За что вы так с нами?… Почему он должен уйти?… Почему?…
СЖАЛЬТЕСЬ!!!
— А-А-А-А! — не выдержав, психанул я и швырнул стул в противоположную стену. Дерево не выдержало сильного удара, превратившись в груду щепок, а я… Я…
Я упал на колени, прожигая ладонями пол. Сила требовала выхода, дабы сбежать… Сбежать от всепоглощающего отчаяния, что разрасталось в моей душе.
— Когда?… — отвернувшись от Фара, осипшим голосом прохрипел я.
Не могу на него смотреть. Слишком больно. Слишком…
— Сегодня вечером. Нет смысла оттягивать, — спокойствие… Чертово спокойствие в его голосе раздражало! Хотелось ударить брата! Взять за ворот и хорошенько встряхнуть его! Кричать, чтобы он не сдавался! Что он будет жить!…
Но… Уже поздно… Слишком поздно…
— Я… Зайду позже, — дверь за мной громко хлопнула, отрезав от страшной реальности.
Только мне некуда бежать, как бы я не пытался.
Уже в своей комнате, я тихо сполз по стене, вцепившись пальцами в волосы. Я дракон. Драконы не плачут, тем более мужчины. Но невольное кряхтение и ком в горле выдавали меня с головой, пока окружающее пространство исчезало под мутными пятнами.
Убить… Я должен его убить… Чтобы спасти…
Через некоторое время, я вошел в злополучную комнату, не помня себя. Все стало вмиг безразлично, а я, казалось, смирился с действительностью. Или внушил себе это? Не помню. Скорее внушил, ведь боль никуда не исчезла.