Страница 100 из 140
— Спи, моя девочка, — с наслаждением поцеловав ее в прохладный лоб и втянув необходимый мне запах, я поднялся с кровати, накинул на себя первую попавшуюся рубашку и направился к тому, из-за кого мне пришлось нарушить правила и подвергнуть всех опасности. Это не сойдет ему с рук.
Темница встретила меня мраком и сыростью, что уже давно приелись мне. Странно, но когда-то я любил это место. Мне нравилось чувствовать, что от моего решения зависят чьи-то жизни, что я могу дать кому-то надежду либо отнять ее, погружая энлида в отчаяние. Мне нравилась власть над подчиненными… Я грезил, что когда-нибудь буду властвовать не грязными крысами, а целой страной… Тогда я был слишком молод и глуп.
Скучающие стражи сразу выпрямились передо мной, но не спешили открывать заветную дверь. Это были непростые демоны. Мои личные подданные, с которыми мы прошли не одну войну, с которыми даже успели породниться, делясь едой и кровом в полевых условиях. Поэтому я и доверил им столь важное дело, чтобы без моего разрешения они никого не пропускали. Но это сыграло со мной злую шутку: на Венере был мой знак, из-за чего ей удалось войти в запретную зону, оснащенную не только сдерживающими заклинаниями.
— Объект ведет себя странно, — доложил один из друзей с каштановыми волосами. — До сих пор не было ни одной попытки сбежать, а все охранки молчат.
— Это не похоже на него, — отозвался второй, взъерошив рыжую шевелюру.
— Сбежал и вернулся обратно, — оборвал их я, из-за чего они тут же упали на колени, низко склонив головы.
— Простите нас, лорд, — хором сказали они, но я жестом приказал им подняться.
— Отдайте приказ, чтобы через час сюда привезли 90% маисан, — они послушно кивнули, не задавая лишних вопросов, а я вошел в карцер, где за решеткой, на полу, сидел Адам со скорбным выражением лица.
Мне было его жаль. Быть носителем проклятия — невыносимая ноша, которая сводит тебя с ума. Превращает в марионетку, которая, не задумываясь, может покромсать на кусочки своих родных. Обычно, в подобной ситуации над обреченным берется абсолютный контроль, но этот ублюдок был хитрее. Он специально оставлял жертву в трезвом уме, заставляя ее мучиться от угрызений совести, отчаяния, душевной боли и страха, чтобы питаться ее негативными эмоциями и становиться сильнее. Это самый настоящий паразит, что создан самим Хаосом, из-за чего становится непобедимым. Если бы я был немного слабее, то меня постигла бы та же участь, что и человека, сидящего в клетке.
Шатен посмотрел на меня пустыми глазами, в глубине которых плескались боль и раскаяние. Немного пошатываясь, он встал, звеня цепями, что никак не помешали ему выбраться отсюда, и прислонился к решетке лбом, хватаясь дрожащими руками за прутья.
— Пастэн, прошу, убей меня, — умолял "психолог", желающий прекратить свое существование. — Хотя бы попытайся…
Когти на правой руке сразу же удлинились, и я мгновенно разрезал грудную клетку, вырывая из теплого тела сердце, оставляя большую кровоточащую дыру и вымещая на безвинном всю свою злость. Сама кровь брызнула в разные стороны, окропляя ненавистным цветом белую рубашку и все помещение. Ударила железным запахом в нос. Заставила чудище внутри меня плотоядно облизнуться. Адам закряхтел, машинально пытаясь сделать последний вдох, и, захлебываясь, закатил глаза, рухнув на каменный пол. Сердце в моей руке еще сокращалось, но радости мне это не принесло, хоть и стало немного легче, когда дал ярости выйти наружу. Я лишь брезгливо поморщился и сжег ненужный орган, из-за чего в комнате запахло жареным мясом.
Несколько секунд тело лежало неподвижно, пачкая красной лужей каменный пол, после чего неестественно выгнулось и затряслось. В стеклянный взгляд Адама вернулась осознанность, и он закричал от невыносимой боли. Нити тьмы спешно восстанавливали его тело, заменяя утраченное сердце искусственным. Было бы наивно полагать, что этот ублюдок покинет столь хорошее тело, только из-за того, что оно умрет. К сожалению, подобное проклятие делает бедолагу бессмертным.
Скрючившись, человек резко поднялся, злорадно скалясь. Вот только теперь я видел его истинное лицо, которое он решил не прятать. Клубы чернильной тьмы, напоминающие по форме мужчину с горящими красными глазами и белыми клыками в широкой пасти. Охотник или мое проклятие.
— Давно не виделись, дружище! — черным раздвоенным языком он облизал свои зубы, выжидающе уставившись на меня. — Удивлен, что ты еще не прикончил ее.
— Истинной целью была не она, а я, так? — проигнорировав его слова, я сразу перешел к делу.
— Опять ты меня раскусил! — он театрально всплеснул руками. — Что и ожидалось от того, кто создал столь продуманный образ. Да, кровавый лорд?
— Не называй меня так. Это осталось в прошлом.
— Да-а-а? А я так не думаю. Ты бы не смог простить себя, даже если бы прошла целая вечность! Ты все равно остаешься убийцей своего народа! УБИЙЦА! УБИЙЦА! УБИЙЦА! — это слово резануло слух, эхом отражаясь от стен. Хотелось заткнуть уши или в неконтролируемом гневе сжечь все дотла, но это не выход.
— Молчать, — произнес я, вплетая в голос максимум спокойствия. Нельзя позволить ему вывести меня на эмоции, даже если очень хочется врезать по наглой темной роже. Это бесполезное действие. — Убийство инкуба и похищение портальщиков — это твоих рук дело, — утверждал я, пытаясь оставаться хладнокровным.
— Да я так, просто развлекался. Одним трупом больше, одним трупом меньше, какая разница? Ты ведь меня поймешь, кровавый лорд, — оскал не сходил с его лица, а он задался целью вывести меня на эмоции. Ведь если я сорвусь, проклятие может поглотить меня.
— Моя цель была достигнута. Я ни о чем не жалею. Благодаря мне, василиски не вымерли, а это главное, — повторил я мантру, которую произносил вслух не один раз. Чтобы, в первую очередь, успокоить себя.
— Благодаря тебе? Ты хотел сказать, благодаря мне! Ведь если бы ты не заключил сделку со мной, то ваш род бы исчез! Хотя… ты итак вырезал половину своих подданных! И ты никогда об этом не забудешь! НИКОГДА!
Проклятие всколыхнулось в груди, пробралось в мозг и насильно показало жуткую картину, которую я пытался забыть.
742 года назад на василисков напал страшный недуг — чума души. Женщины с каждым месяцем все меньше рожали, чаще всего не доживая до родов. Но, даже если повезет, и в семье появится хотя бы один ребенок, родители пытались его убить.